— Угу. Это тебе.

— Что? — не понял я, с опаской косясь на «мыльницу».

— Открывай, — нетерпеливо потребовала она, а мне снова пришлось послушаться. Полагаю, что на Земле из этой девчонки получился бы отличный военачальник.

Я взял «мыльницу» в руки и рассмотрел, разыскивая слабое место.

— Поверни половинки в разные стороны, — посоветовала Ева.

На дне контейнера лежало что-то более всего напоминающее использованную жвачку, только объёмом побольше и цветом субстанция оказалась тёмно-серого.

— Что это? — полюбопытствовал я.

— То, что ем я, — гордо произнесла Ева, — и намерена с тобой поделиться.

— А если мне такое нельзя и, познав вкус этой райской пищи, я умру от отравления, а не от голода? — нет, мне не хотелось обижать Еву, но и умереть, откушав неизведанных деликатесов, не улыбалось совсем.

— Это не убьёт тебя, — решительно отмела мои сомнения Ева. — Химический состав моей еды близок к тому, что употребляете вы. Есть небольшие различия, но думаю, что тебе просто будет нужен меньший, чем мне, объём.

Ева смотрела на меня взглядом царствующего дарителя. Таким, что я не в силах был воспротивиться. Вытащив неаппетитную субстанцию из мыльницы, я крепко зажмурился и…

На вкус это здорово напоминало варёное яйцо. Только в виде жвачки. Или мгновенно сохнущего цемента. Потому что зубы мои слиплись моментально и все усилия по их расцеплению не давали никакого результата. Ева, по всей видимости, ожидала такого, потому что спокойно прокомментировала:

— Это нормально. Сейчас пройдёт.

Я с трудом проглотил комок и… через несколько минут почувствовал такую блаженную сытость, которую мог ощутить, только посетив родителей на День Благодарения. Помню, мама всегда готовила индейку с овощным рагу, клюквенный соус, сырный пирог. В общем, увидев всё это на столе, остановиться не представлялось возможным. Я набивал желудок до такой степени, что буквально лопался. И вот от кусочка «жвачки», которой угостила меня Ева, я испытал нечто подобное.

Ева улыбалась. И, по-моему, проблема Великого голода на Марсе была решена.

СОЛ 130. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ

Да нифига! Я всё так же рискую сдохнуть, не дождавшись миссии каких-нибудь сраных пятьдесят солов. Обидно умереть от голода в шаге от переполненного холодильника, но обо всём по порядку.

Четверо суток я чувствовал сытость. Согласно объяснениям Евы, это нормально. Пища, которую употребляет она, синтезирована таким образом. Я попросил Еву посчитать всё, что у неё есть, использовав для того высоконаучную систему новоизобретённых мной единиц «сколько раз там будет по столько, сколько ты принесла». Подсчёты обнаружили неутешительные результаты. Мы не доживали до «Ареса-IV» ровно 50-т солов. Но если свою смерть я как-нибудь и мог пережить (глупо звучит, правда?), то угробить Еву… нет, этого я не мог допустить ни при каком раскладе. Скорее я бы отдал ей все запасы своего продовольствия и помахал рукой НАСА. На прощание.

Как бы там ни было, я попросил своих товарищей с Земли пошевелить булками и мозгами, а сам занялся тем, что делал обычно. Теперь, когда мне выдали впечатляющий список дел, я постоянно занимался ковырянием в образцах почвы, химическим анализом и прочей дребеденью. И как только Льюис могла заинтересоваться геологией? Это же чушь собачья. Впрочем, этот же человек любит сериалы семидесятых и диско. Чему я удивляюсь?

Ева помогала мне, как только могла. Во всяком случае, я забыл о том, что такое очистка солнечных батарей и прочие бытовые вопросы. Домохозяюшка в сексуальном костюмчике трудилась на славу.

Кстати о сексе. В этот смысле прогресса в наших отношениях не наметилось. Я, вообще-то, заметил ещё одну странную черту в характере Евы, делающую её похожей на девчонок с Земли. Она начинала по-особенному смотреть на меня только тогда, когда со мной что-то случалось. Впервые это произошло, когда мной выстрелил модуль, во второй раз — когда я признался, что могу умереть от голода. Интересно, каков мой шанс в процентном отношении на поцелуй, если я взорву оксигенатор и задохнусь у неё на глазах? Если выше восьмидесяти процентов, я бы попробовал.

__________

* — цитата из оригинального текста. Э Вейр «Марсианин». Издательство АСТ, перевод Егоровой.

** — процесс постепенного накопления повреждений под действием переменных напряжений, приводящий к изменению его свойств, образованию трещин, их развитию и разрушению материала за указанное время.

========== Глава 6 ==========

Танец — это вертикальное выражение горизонтального желания.

(Бернард Шоу)

СОЛ 141. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ

И снова я предполагаю главный вопрос, терзавший бы умы человечества, знай вы, что рядом со мной находится марсианка. Разочарую: «тактильные контакты нежелательны и должны быть исключены». Я устал это цитировать. Кстати, да, и я тоже разочарован.

С другой стороны, обозначив все мыслимые и немыслимые границы, Ева теперь появлялась ежедневно. И мне стало намного легче. Этот маленький спутник вращался вокруг меня, что бы я ни делал, и задавал тысячи и тысячи новых вопросов, продолжая упрямо игнорировать мои. Нет, кое-что она, конечно, объясняла. Например, вопрос «чем ты дышишь на поверхности Марса, если здесь нет воздуха» был встречен заливистым смехом, но зато Ева прокомментировала:

— Всё зависит от того, что называть «воздухом», Марк, и что ты подразумеваешь, когда говоришь «дышать». Ты, наверное, уже понял: жидкости моего организма, как, например, твоя кровь, совсем не жидкости. По консистенции они больше похожи на густое масло, и химические реакции в такой среде протекают очень медленно. Мой организм умеет запасать и аккумулировать нужное, использовать его по максимуму. Кстати, то же самое и с терморегуляцией. Моя «кровь» содержит соединения, препятствующие и замерзанию, и переохлаждению вообще.

Да, и лучше бы Ева не объясняла ничего. С того памятного разговора я стал замечать, как редко и глубоко она дышит. Согласитесь, немного пугает, когда находящийся рядом человек то не дышит полчаса, то затем делает медленный и очень глубокий вдох.

Но страсть задавать вопросы угасла бы только вместе со мной, поэтому я продолжал упорно атаковать Еву, а она — изредка отвечать на мои вопросы.

— Почему ты бесстрашно подходишь к модулю, когда все спутники Марса практически нацелены на него?

— Если бы вы могли видеть поверхность настолько детально, то не отправляли бы АМС*, — улыбалась Ева. — Я очень маленький для орбитальных глазок объект, так что бояться мне нечего. К тому же цвет покровов позволяет мне удачно маскироваться под окружающий ландшафт.

И не поспоришь…

— Твоё руководство, родственники — они не волнуются, что ты слегка подзастряла на Марсе?

— Что такое «родственники»?

— Забудь. Я о другом. Почему ты не можешь попросить помощи, пищи?

— Я никогда и ни о чём не прошу. Моя экспедиция сопряжена с определённым риском. Всё пошло немного не так, как планировалось, но я не могу предъявить претензий. Это часть моей работы.

…

Но иногда щедрость Евы не знала разумных границ, и тогда она оставалась со мной на всю ночь. В особенности, если за окном бушевала непогода. Никогда не думал о том, что скажу это, но, кажется, я полюбил марсианские бури, во время которых Ева занимала кровать Йоханссен и мы вместе смотрели что-то из убийственных сериалов Льюис (с коллекцией Мартинеса я больше не рисковал).

А ещё она читала мне вслух. К несчастью, она так и не научилась воспринимать чувственную сторону нашего языка, обозначаемую целым букетом знаков препинания, поэтому и детективы, и обычная проза в её исполнении вызывали одно желание — расхохотаться в голос. Ева читала сплошным блоком, не переводя дыхание. Если вы когда-нибудь пробовали воспроизводить большой объём текста в «google-talk», ** то понимаете, о чём я.

Но я не жаловался. Слушать голос Евы стало настоящим праздником. Смотреть, как шевелятся розоватые губы при прочтении, как упрямая прядь снова и снова падает на её лицо — подарком. К тому же, кто-то там наверху иногда поворачивался ко мне лицом и дарил небольшие подарки. Вот, например, однажды Ева увидела танец Патрика Суэйзи и Дженифер Грей в фильме «Грязные танцы» (это ужасно, Льюис!) и спросила: