– С вами всё хорошо? – спросил я.

– Да-да, господин… Просто я… просто до сих пор не привык к таким крикам. Лекари и мы день и ночь пытаемся спасти жизни, вы бы только видели, кто к нам попадает. Избитые, изломанные, потерявшие из-за постоянной боли разум… Хотел бы я всё это забыть. К сожалению, не получается. Да и долг…

Он замолчал.

– Кочевники ответят за свои зверства, – не очень убедительно сказал я. Положил ладонь на плечо старика. В свете горящих масляных ламп кольца с алмазами на моих пальцах ярко переливаются.

– Может быть, и ответят, господин. Но месть не излечит раненных солдат, не вернет мужей и честь изнасилованных жен, не подарит детям ласку убитых матерей. Я уже шестой десяток топчу эту землю, многое повидал, но так и не привык к войне.

Я впервые за вечер нахмурился. Мой четко выстроенный план дал первую трещину. Спокойно. Ты еще не принял решение.

– Я ведь понимаю, что вы не по доброте душевной пришли расставаться с деньгами, – сказал старик, уставившись мне прямо в глаза. – Указ царя однозначен: все купцы, эвпатриды и эпаты обязаны отдать десятую часть своего имущества магам. Я вижу в этом некоторую несправедливость, но будьте уверены, господин: деньги пойдут на благое дело.

Я напустил на себя оскорбленный вид. Знал бы ты, старик, зачем действительно стою перед тобой, наверняка бы уже обделался.

Мы в полном молчании дошли до центрального зала. Я в очередной раз застыл, любуясь работой архитекторов прошлого. Круглое помещение – даже без намека на углы! – потрясает размерами, будто его создавали для великанов. С высокого потолка свисают сотни мешков: по преданию в них покоятся тела первых старейшин магической школы. Горельефы на стенах изображают сцены из давно минувших эпох – появление Великого Ясновидца, рождение Неживого младенца, строительство Золотого собора…

– Вы определились с суммой пожертвования? – нарушил молчание старик. Эхо его голоса разлетелось по залу.

– Пока еще нет, – запрокинув голову, ответил я не в силах оторвать взор от скульптур.

– Все-таки, господин, вы отличаетесь от других купцов.

Внутри всё сжалось, я посмотрел на помощника настоятеля.

– В каком смысле?

– Ну… Мне сложно сформулировать, но я попробую. Вы словно и не торговый человек: озвучивайте конкретные суммы, не юлите и не ведете себя так, будто делаете огромное одолжение обители. Слишком внимательны, подмечаете здешнюю суровую красоту. А дети… я видел, как смотрите на них. Вам искренне жаль сирот. Все купцы, что побывали здесь, оставляли… гадостное чувство. Им абсолютно наплевать на всё и вся, кроме своего кармана.

Из дальнего коридора вышла троица магов – все в черных плащах и с золотыми посохами за спинами. Заметив меня и старика, направились к нам. Я мысленно выругался, но не показал вида.

– Уж не знаю, комплимент ли это, – сказал я, растянув губы в широкой улыбке.

– Наверное, в молодости вы были разбойником, господин. Впрочем, винить вас за проступки горячей юности не могу и не буду – просто отметил, что это оставило отпечаток на характере.

– Вы недалеки от истины.

– Тогда прошу прощения, господин. Мне не стоило совать нос не в свои дела.

Маги остановились в шаге от нас. Один из них, бородатый мускулистый гигант, увидев меня, едва склонил голову в знак приветствия, а затем обратился к помощнику настоятеля:

– Сиятельный, к нам поступили еще пятеро мальчишек. Все в очень плохом состоянии: переломаны кости, задеты внутренние органы, в сознание так и не приходили.

Старик хмыкнул, погладил бороденку, спросил:

– Их привезли с линии боев? Обычно такие до нас не добираются.

– Нет, дети местные. Играли в заброшенном доме, когда пол под ними провалился. Все упали с большой высоты. Их крики услышал местный пастушок, именно он позвал на помощь крестьян. А те, недолго думая, притащили ребятишек к нам. Так как время поджимало, сиятельный, я перевел их сразу же в целительский зал к остальным. Сейчас там Звенья начнут сеанс излечения, я подумал, вы захотите на это посмотреть.

Кивнув, помощник настоятеля перевел взор на меня:

– Желаете увидеть настоящее чудо, господин? Правила, конечно, запрещают посторонним присутствовать в целительских залах, но ради вас я готов пойти на небольшое преступление. Так как?

– Для меня это будет честью, – сказал я, поправляя полы шелкового халата.

– Тогда пройдемте. – Старик повернулся к гиганту-магу. – Веди нас, Каерчин!

Изрядно поплутав по узким коридорам, где порой от тяжелого смрада и жары желудок болезненно крутило, мы оказались в просторном зале, заставленном кроватями. На грубо сколоченных койках лежат дети – тощие и изломанные. Похоже, здесь положили всех тяжело раненых мальчишек и девчонок. Некоторые ребятишки в болезненной агонии дрожат и бормочут околесицу, кто-то держится за окровавленные повязки и плачет, а кто-то просто лежит без сознания.

– Бедные, бедные дети, – сказал помощник настоятеля, прислонившись спиной к массивной каменной стене. – Враг и болезни не знают пощады. Столько боли в одном месте. Я еще могу стерпеть, как страдают взрослые, но малыши… Многим, насколько знаю, даже не исполнилось пяти. Можете в это поверить, господин?

Проглотив тяжелый ком в горле, я пожал плечами. Приметил, что в дальнем конце зала на специально расчищенном полу, сидя на коленях и раскачиваясь из стороны в сторону, шепчут заклинания татуированные, на жаргоне Золотых Посохов – Вторые Звенья. Из их ртов вместе с непонятными и загадочными словами вырываются сияющие голубые облачка энергии, воздух вокруг их фигур дрожит и едва заметно искривляется, витиеватые татуировки, покрывающие всё свободные участки тела, испускают ровный желтый свет.

– Вторые Звенья так сидят уже четвертый день без еды и воды, – сообщил помощник настоятеля, заметив, куда я смотрю. – Скоро они достигнут первого просветления. И тогда в дело вступят уже настоящие маги. Впрочем, вы, господин, всё увидите сами, я не буду вдаваться в ненужные подробности. Просто посмотрите, на что пойдут ваши золотые таланты.

– Все дети излечатся? – спросил я.

– Когда как. Мы до сих пор не понимаем до конца, как работают наши заклинания. Надеюсь, исцелятся все, но нельзя быть до конца уверенным.

– Я…

– Давайте оставим слова на потом, – резко перебил старик. – После чуда.

Верзила вместе со своими напарниками двинулся к татуированным, старательно обходя кровати с малышами.

Я тяжело вздохнул, пытаясь не показывать волнения. Весь план полетел к демонам бездны! Кто бы мог подумать, что в обычной обители магов столь много раненных? Этого я совершенно не учел.

– Начинается! – воскликнул помощник настоятеля, показывая пальцем в дальний конец зала.

Спиной к татуированным в один длинный ряд встали маги. Каждый держит в обеих руках длинный, сверкающий золотой посох. На груди испускают слабый алый свет серебряные бляшки с изображениями полулюдей-полуслонов. Верзила, стоящий в центре ряда, принялся что-то шептать на грубом, изобилующим согласными языке, остальные колдуны подхватили его речитатив.

Мое сердце тяжело ухнуло, на миг остановилось, а затем учащенно забилось, эхом ударов отдаваясь в грудной клетке. В животе разлился холод, принялся медленно растекаться по всему телу, словно вместо крови у меня потек жидкий лёд. Тело показалось чужим и непослушным. Я поднес к лицу левую ладонь, не понимая, откуда возникло покалывание в кончиках пальцев.

Надеюсь, я не раскрою себя. Не хватало еще перерезать всю обитель.

Дети, словно управляемые невидимым кукловодом, как один страшно изогнулись в кроватях и завизжали. Их маленькие тщедушные тельца крутит, конечности изгибаются под невообразимыми углами. Желтый свет – свет мертвецов! – вырвался из распахнутых глаз магов, начал растекаться по залу. Яркая вспышка – и всё потонуло в ослепительном сиянии. Лишь многоголосый речитатив божественным гласом врывается в уши, рвет барабанные перепонки, сносит барьер мыслей и оголяет дикий животный страх.