– Очень благородно, Рашай.

– Если ваш доходяга не наврал о вашем богатстве, я в накладе не останусь.

– Грубо звучит.

Бородач пожал плечами.

– Как есть, – сказал он.

Один из его людей смачно плюнул в воду.

– Сколько вы хотите за то, чтобы перевести всех нас до Союза? – спросила Хара. – И в каком городе высадите?

Потянувшись, купец встал с ящика, наигранно принялся поглаживать бороду.

– Думаю, десяти золотых талантов хватит. Вполне приемлемая цена, госпожа. Ведь мне придется кормить-поить ваших стражников и ваш молоденький товар. И я должен что-нибудь с этого заработать… А что насчет места остановки… Хм, Икзугир вас устроит?

– Я заплачу вам тринадцать золотых талантов, – сказала Хара.

Покачав удивленно головой, Рашай заявил:

– Впервые вижу торговца, который пытается дать больше, чем надо!

– Просто хочу быть честной. К тому же вы пообещали мне отдельную палатку.

Пренебрегая правилами хорошего тона, торговец решительно направился к ней. Дживат было сделал шаг, чтобы закрыть собой хозяйку, но Хара положила ладонь ему на плечо и покачала головой. Затем, добродушно улыбаясь, вышла навстречу. Одной проблемой меньше, милая. Можно выдохнуть. Видят боги, я так устала за эти дни.

Но что-то изменилось в миг: бородатый купец резко остановился, весь напрягся, пальцы сжались в кулаки.

– Вы… да как… как посмели?

Лихорадочно думая, что же пошло не так, Хара попыталась разрядить зарождающийся конфликт:

– Рашай, я не понимаю, о чем вы. Простите меня, если как-то задела. Пожалуйста, объяснитесь. Возможно, вас оскорбило поведение моего охранника. Уверяю: больше такое не повторится!

На его побагровевшей шее выступила черная, точно сытая пиявка, вена.

– Стерва, ты в своем уме? За кого меня принимаешь? Смерти моей захотела, а? Думаешь, я бы не заметил?

– Я же сказала: успокойтесь!

– Да засунь свои «успокойтесь» куда поглубже! Наша сделка отменяется.

За его спиной оказались охранники. Неизвестно как, но в их руках появилось оружие – топоры и гладиусы.

– Я заплачу вам за оскорбление, – сказала Хара. – Пяти золотых талантов достаточно?

Дживат отвел руку, готовясь в любой момент схватить эфес висящего на поясе меча.

Только не усугубляй.

– Мне не нужны твои деньги, глупая женщина, – ответил Рашай. – Я позволю уйти тебе и твоим людям безнаказанно, но чтобы не видел вас ближе чем на сотню шагов от своих кораблей! Вы там в империи уже окончательно свихнулись, раз покупаете рабов, лишившихся души! Не боитесь проклятия богов? Великий Баамон не будет терпеть подобные унижения.

Да что такое?!

Хара нахмурилась, холодея от страшной догадки.

– Если вы боитесь клейменного мальчика, – делая большие паузы между словами, принялась говорить она, – то обещаю: во время путешествия его даже не увидите – он будет со мной, илот не представляет опасности, уверяю.

Хмыкнув, торговец махнул своим людям, развернулся и пошел по деревянному трапу на бирему.

Хара растерянно посмотрела на Дживата.

Раз за разом ситуация повторялась. Она вместе с охраной подходила к капитанам кораблей, договаривалась о цене, и всё шло хорошо до того момента, пока купцы не бросали взор на клейменного. Они менялись в лице – некоторые бледнели, точно видели демона, некоторые, как Рашай Ветер, разражались бранью и кидались с кулаками на Хару. Деньги – их главная ценность и мерило жизни! – переставали интересовать их. Торговцы бросались непонятными и пугающими словами: «лишенный души», «гнев Сеетры» и «опустошение». Хара пыталась разобраться, уточняла и спрашивала, что же их так пугает, но так ничего и не добилась.

Через некоторое время она поменяла тактику. Отправила клейменного раба вместе с тремя стражниками к себе на виллу, а сама продолжила обход капитанов кораблей. К удивлению, вести о проклятом мальчике разлетелись по порту с поразительной скоростью. И сколько бы ни врала, ни обещала золотых монет, ни просила и ни умоляла, слышала лишь одни отказы. В мгновение ока она превратилась в изгоя, точно это у неё на лбу было выжжено клеймо. Давненько Хара не чувствовала себя такой беспомощной.

Вскоре солнце, раскаленное и тяжелое, коснулось ровной глади моря. Небеса окрасились в цвет расплавленной меди. Порт умолк, толпа грузчиков, торговцев, рабов и стражников растеклась по вечерним улицам города. Легкий ветер принес с собой блаженную прохладу. Хара остановилась со своими людьми у деревянной стены склада. Надо было еще утром купить паланкин и не вылезать из него даже под предлогом смерти. Или на худой конец приобрести веер. Ноги подгибаются от усталости, а горло горит огнем. Но сильнее всего стучит в висках и в затылке. Тупая боль не дает сосредоточиться, мысли разбегаются, точно испуганные крысы.

– Госпожа, позвольте мне дать совет, – прошептал Дживат, отведя Хару чуть дальше, чтобы никто не смог из их людей подслушать разговор.

Выглядит он неважно: рубаха-юбка перепачкана в пыли, под мышками чернеют пятна пота. Даже обруч, кажется, потускнел.

– Говори.

– Сегодняшние события показали, как нам надо поступить с рабом.

– Предлагаешь его убить?

Глава стражи лишь пожал плечами.

– Сначала можно попробовать продать, госпожа. Но, думаю, он заслуживает смерти. Или вы уже забыли, как умер Ниай? Я могу собственнолично покончить с мальчиком. Перережу горло – и дело с концом. Он даже не успеет почувствовать боли.

– Нет, – решительно сказал Хара.

– Но…

На неё накатила волна злости.

– Я сказала: нет! Мне кажется, Дживат, ты слишком вжился в роль обычного наемника! Или ты забыл, кто мы на самом деле?

Стражник вздрогнул, склонил голову.

– Простите, госпожа, – виновато сказал он.

Хара тяжело вздохнула, злясь на себя за неожиданную вспышку ярости.

– Это место высосало из меня все силы, – пожаловалась она. – Послушай, Дживат, мы с тобой через многое прошли, и я никогда не сомневалась в твоих боевых способностях – ты очень важен для меня. Но мы не можем убить или продать мальчика. Пойми: боги послали его нам не просто так. Мне кажется, я должна вывести его из этих варварских мест. Он изменится, вот увидишь! Нам не дано понять волю высших! – Она понизила голос до шепота. – Я, как настоятельница храма, обязана пройти все испытания до конца. Ты не меньше меня знаешь, что именно вера наделяет нашу жизнь смыслом. И я верю: мальчик нужен нам.

– Но он убийца, госпожа. Его душа уже черна. Ниай не заслуживал такой смерти. В конце концов, если бы я не успел вовремя, клейменный убил бы и вас!

– Убив раба, ты бы очернил и свою душу.

Дживат положил ладонь на грудь

– Я готов пойти на такой риск.

– Зато я не готова! Подумай сам: что знал мальчик в этой жизни, кроме побоев и унижений? Боги не просто так отправили его в мои руки! В конце концов, Дживат, не забывай, что ты тоже поклялся следовать священным заповедям. Я запрещаю тебе убивать клейменного! И разговор окончен. Теперь мы сделаем всё возможное, дабы доставить мальчика до храма. Мы перевоспитаем его. Сделаем хорошим человеком. Вспомни свое детство.

Пролетевшая над их головами чайка противно вскрикнула.

Помолчав несколько долгих мгновений, Дживат спросил:

– Какие у нас дальнейшие планы, госпожа?

Хара оперлась спиной о стену склада и едва не сползла на землю.

– Купим лошадей и повозки. Отправимся в Оранеш. В этой стране купцы за деньги готовы и собственную мать продать. Наймем корабль – и домой.

У нас всё получится. Боги не дадут в обиду. Я верю… Верю!

Храм Певцов Смыслов, Оранеш

Тяжелые темно-багровые тучи, едва не задевая брюхами длинные верхушки кипарисов, медленно ползут в сторону моря, изредка громыхают. Кажется, будто сейчас все они разразятся стеной дождя, но не простой – кровавой. Алые капли польются по серой хвое, начнут стекать по гнилым стволам, и здешняя мягкая, как плоть утопца, земля впитает их, утолит многовековую жажду. Но пока всё спокойно. Грозный солнечный шар хмуро выглядывает из-под туч, наблюдая за тем, как здешние места превращаются в пыль и прах. Воздух даже по здешним меркам чрезвычайно влажен – словно дышишь водой.