Ведь, впервые сидя напротив Куинни Голдштейн и понимая, что она станет его женой, Персиваль Грейвс слишком сильно желал, чтобы на её месте оказалась её старшая сестра.
Непокорная и ощетинившаяся от того, как несправедливо её лишают какого либо выбора, сидела бы перед ним. Скрестив руки веточки на груди и всем видом выражая негодование. Тина бы сидела перед ним, и ему бы хотелось доказать ей, что это все на самом деле верно. Настолько, насколько можно вообразить, правильно и идеально. Так, как и должно быть.
Так, что сердце замирает не веря в собственное счастье.
Но перед ним сидела румяная блондинка, то и дело нервно улыбаясь, старательно вылепливая из себя одновременно вежливость и учтивость. Такие чуждые для её сестры. Персивалю совсем не хотелось по утрам видеть взлохмаченную блондинистую макушку, всегда идеальное лицо, на котором даже шов от подушки не желал оставлять отпечаток. Нет, он хотел совсем не этого. Хотел взъерошенных темных прядей, тёплых глаз, цвета хорошего виски, бледной кожи, которую так приятно целовать. Легко прикусывать, а после наслаждаться мелкими, едва заметными отметинами на тонкой шее, на острых ключицах. Там, где после окажется плотная ткань тёмной водолазки, скрывающей все от посторонних взглядов.
Персиваль вздохнул. Работа отчаянно не хотела завладевать его мыслями, раз за разом пропадала из головы стоило ему только вспомнить о своей подчинённой.
Рэнди он должен был отправиться встречать на вокзал только через два с половиной часа, так что, решив не тратить время зря, Грейвс вызвал к себе Куинни Голдштейн. Было бы нечестно решить все с юристом без её ведома, без её участия и согласия, за которыми он её и позвал. Волнение отчего-то слишком сильное зародилось в груди, стоило девушке пройти в комнату тихо прикрывая за собой дверь и робко сесть на стул. Она была как всегда красива.
Если бы одно слово «красота» имело воплощения, то Куинни Голдштейн была бы одним из них. Такой привычной и признаваемой всеми, что никто и слова против бросить не решится, слишком заворожённый ей.
– Мистер Грейвс?– её голос был тонким, немного дрожащим, выдающим волнение. Непонятно чего Куинни ожидала от этой встречи, раз сидела перед ним настолько настороженно-прекрасная в своей пугливости.
А мужчина не знал, как начать. Учтивость, умение находить общий язык, сговорчивость и настойчивость разом покинули его, оставляя немым, словно рыба выброшенная на берег. Будь он юнцом, то наверняка хлопал бы глазами и, то и дело открывал и закрывал рот в попытках найти нужные слова, выловить их буквально из воздуха. Но он им уже не был, давно утратил возможность и желание так на что-то реагировать и надел вместо этого маску леденящего кровь спокойствия.
Ведь откладывать смысла не было? Так чего ждать.
– У вас кто-то есть?– судя по вздрогнувшим плечам девушки, по немного покрасневшим щекам и заметавшемуся взгляду он был прав. «С вопросом не прогадал», мысленно усмехнулся Персиваль, настраиваясь на дальнейший разговор.
– Все не совсем так, как вы думаете, – робко начала Куинни, перебирая пальцами мягкую ткань юбки,– я просто ещё ему не сказала, не нашлось удобного случая…
– Ты просто не хочешь этого делать,– без зазрения совести прервал её Персиваль, замечая панику на точеном личике девушки, а после улавливая слишком мелкий и почти незаметный кивок. Куинни Голдштейн его боялась.
Она искренне не понимала, что её старшая сестра разглядела в таком серьезном и холодном мужчине. Как смогла проникнуться к нему чувствами, такими сильными, словно ураган, сметающими все на своём пути. Что она разглядела в этих темных глазах, всегда настолько холодных и безжизненных, что по спине бегут мурашки сея панику и страх. Куинни не знала, не могла даже представить того, что смогло бы заставить её испытывать то же, что могло бы подтолкнуть её к этому. Просто потому, что даже мелких предпосылок не было. Персиваль Грейвс был закрыт, словно надежный сундук, так, что и мысль не ускользнёт без его ведома. Был закрыт и эмоционально, видимо, не желая растрачиваться на подчиненных мягкими взглядами и не такой строго прямой линией губ. Он был абсолютно наглухо закрыт, но читал её как открытую книгу, читал каждого, кого только хотел. К собственному стыду не смог прочитать только Тину, не смог разглядеть идентичного отражения собственных чувств в её узкой грудине, потаенных глубоко, около самого сердца.
Мужчина глубоко вздохнул, будто пытаясь решиться на следующие слова, которые, без сомнения, нельзя будет вернуть назад. Это напрягало, поселяло страх, который липкими щупальцами прошёлся по шее. У Персиваля побежали мурашки, он готов был поклясться, что за долгие годы службы и беспринципно-безэмоционального отношения ко всему мурашки для него были неожиданностью, слишком редкой, чтобы оставить без внимания.
– Я собираюсь встретиться с юристом, он просмотрит договор,– Куинни напротив него заинтересованно наклонилась вперёд, на автомате проходясь по сознанию мужчины тонкими пальцами, пытаясь понять не шутка ли это. Но плотная чёрная стенка стояла на своём месте преграждая путь врожденной легилиментке, оставляя её с пустыми руками. Младшая Голдштейн сдержалась, чтобы от досады не наморщить носик. – и попытается найти непрочные места, благодаря которым…
Он снова замолчал. Кажется речь Персиваля Грейвса всегда была заранее продумана и подготовлена и даже эти чертовы паузы, что так бесили Куинни будто бы были вставлены специально, чтобы подзадорить и позлить собеседника. Чертов Персиваль Грейвс слишком хорошо умел вести допросы, чтобы не перенять какие-то лично свои приемы в жизни с собеседниками. Блондинка сжала зубы, сильнее развела плечи, вспоминая, что так делает Тина в попытках придать своей позе уверенности. У неё это прекрасно получается, раз за разом, словно в одночасье вся её фигурка наливается металлом, оставляя тонкую девичью натуру для следующего раза. Куинни готова поспорить, что её попытки выглядят жалко. Комично и совершенно глупо.
– Вы хотите расторгнуть договор?– храбрится девушка, вздергивая подбородок, пытаясь заставить Персиваля Грейвса почувствовать смущение от её прямолинейности, или хотя бы говорить нормально.
– Догадливая,– с лёгкой улыбкой тянет мистер Грейвс и это непонятная нотка веселья в его голосе оставляет Куинни осоловело смотреть на мужчину. Снова. Чертов, чертов, чертов Персиваль Грейвс. – в этом и вопрос, вы будете против?
– Нет,– она отвечает правдиво и ясно, смело выдерживая все тяжелые пронизывающие взгляды из арсенала начальника отдела магического правопорядка. Хотя и уверена, что их у него припасено не мало, а сейчас это всего лишь малая демонстрация.– Орания может быть против, но уверена, если вы найдёте что-то в договоре, то она смолчит.
Куинни не видит, скорее чувствует как в помещении воцаряется спокойствие. Уже после замечает как плечи мужчины едва заметно расслабляются, а острый взгляд разглаживается. Действительное желание, разорвать это все, сквозит в Персивале Грейвсе слишком явно, чтобы его можно было не заметить.
– Когда вы закончите?– наверное невежливо спрашивать о таком столь скоро, но что-то буквально толкает девушку на это.
– Думаю надолго он не задержится, Рэнди не любит мусолить одно и то же дело неделями,– мужчина пожимает плечами, как будто говорит самое очевидное, что есть на белом свете и о чем спрашивать было глупостью.
Когда Куинни встаёт, чтобы уйти, Персиваль её не задерживает. Смотрит слишком задумчиво, даже по своим меркам, явно гоняя в голове одну и ту же мысль, которую надо бы произнести вслух. Только, когда наманикюренные пальчики касаются дверной ручки он говорит, несмело и как-то боязливо. Совсем не тоном главы отдела магического правопорядка, что отпечатывает слова на подкорке мозга почти сразу же.
– Куинни, не говорите ничего Тине.– девушка не понимает, стоит задумчиво хмуря тонкие брови и медленно, все ещё пытаясь осмыслить кивает.
О том, почему Персиваль Грейвс попросил её об этом она ещё успеет подумать. Хоть наверняка и не прийдет к верному ответу, но было что-то, что подсказывало девушке, что это не просто так. Не стал бы мужчина утруждать себя такими просьбами, тем более сказанными таким тоном. Не стал бы, не будь это важно для него не просто с рабочей стороны, но и с личной.
