— Да! — воскликнула Варя, впрочем, чувствуя себя при этом не так уж определенно. То есть, она-то знала, но желание сознаваться прошло. Разум явно решил, что он похож на цельную фисташку, которая открываться не желает.

— Хватит уже трепать мне нервы, — прищурился Глеб, делая к ней еще шаг. — Хватит делать вид, что эти пару месяцев ты не наслаждалась тем, что я велся на твои игры, как идиот.

— Мои игры? О чем ты вообще говоришь?

Злость слегка разбавилась недоумением. Варя и так никогда не была мастером в понимании других людей. Они частенько представали перед ней как нечто загадочное и совершенно нечитаемое, даже если она знала их не первый день. Исключение составляли только Леша с Алей, которых она видела практически во всех состояниях.

Лицо Глеба она прочитать не смогла бы точно. Видела только, что он был чем-то чуть ли не взбешен; до нее внезапно дошло, что отблеск этого чувства она наблюдала все это время. Просто Глеб, будучи человеком воспитанным и по большей части сдержанным, умело прятал его. Это заставило ее подумать о том, чего же еще она о нем не знала. Правда, сейчас анализировать это было не к месту, но вот потом…

— А как еще это назвать? — Глеб еще приблизился и понизил тон так, что теперь говорил тихо, но от этого не менее… не менее. — Сначала ты всю дорогу ведешь себя как этакая недотрога с трагическим прошлым и не менее трагическим настоящим, вся такая беззащитная и слабая…

— Я?! — только и могла что воскликнуть Варя. Она? Слабая и беззащитная? Будто Астахов ее с кем-то перепутал. Причем сильно перепутал.

— Хлопаешь глазками, уверяешь, что вы просто друзья и даже не знаешь, друзья ли, — продолжал тем временем Глеб, — а потом, сразу после того, как активно целуешься со мной, звонишь ему и говоришь, как он тебе нужен.

Челюсть Вари едва не стукнулась о кафельный пол. Злость ушла окончательно, смытая растущим в геометрической прогрессии удивлением.

— А Матвей-то тут при чем?

— То есть ты даже не отрицаешь? — прищурился Глеб, искривляя губы в некоем подобии усмешки, которая была похожа на его обычный оскал, но очень отдаленно.

— Да нечего отрицать! — не выдержала Варя. — Я психанула, понятно? Мне нужно было… И вообще, мои отношения с Матвеем — не твое дело!

— Не мое? Серьезно?

— Не твое!

Теперь он стоял совсем близко — даже руки не протянуть. Варю окутало облако его запаха, и она снова почувствовала сосны и мороз. Купался он в них, что ли… Оба тяжело дышали, будто не говорили, а бежали стометровку. Варя сглотнула, глядя на Глеба снизу вверх, и внезапно почувствовала, как стадо мурашек, громко топая, пробежалось по всему телу.

Глеб смотрел на нее, прищурив свои зеленые глаза, которые в дневном свете казались совсем светлыми и чересчур яркими. Взгляд его был тяжелый, но Варя и сама была не легкого десятка, хотя смотреть на него с такой гаммой смешанных эмоций было… странно. Несколько секунд борьбы — и Глеб отвел глаза, скользнув ими по лицу и вниз, туда, где, как неожиданно поняла Варя, она не застегнула несколько верхних пуговок. Она тут же покрылась легким румянцем.

Прозвенел звонок. Слишком громко, чуть ли не оглушая — они стояли совсем рядом с ним. Варя вздрогнула и присела, подхватывая неизвестно когда брошенный на пол рюкзак. Глеб не тронулся с места. Упершись ладонью в его грудь, Варя отодвинула его и бодрым шагом прошла мимо к двери, стараясь не выдавать того, как сильно дрожали коленки.

Она вышла в коридор, быстро пустевший, и направилась к кабинету биологии. Не оглядываясь.

*

На биологии Глеб не появился. Это было к лучшему, так как Варя не смогла бы провести рядом с ним сорок пять минут спокойно. Внутренне она еще кипела, пусть и немного запоздало. Удивление от того, откуда Глеб узнал, что она звонила Матвею и что она ему сказала, прошло. Остался только вопрос — откуда. Она была уверена, что его не было рядом в тот момент, когда она звонила ему. И услышать ее слова он точно бы не смог. Так откуда?

И он назвал ее слабой. И беззащитной. Она чуть не рассмеялась в голос, когда вспомнила это. Сколько себя помнила, Варя никогда не была ни первым, ни вторым. Возможно, со стороны могло так показаться, ведь она никогда не лезла в драку первой, не отвечала на придирки и оскорбления, даже не смотрела на обидчиков, просто молча уходила. Ладно, не всегда. Иногда ее характер брал верх, и тогда уже обидчики уходили прочь, отнюдь не молча. Но с возрастом это случалось все реже. Был, правда, неудачный инцидент с Астаховым, но из любого правила бывает исключение.

Она точно не была слабой. Она могла поднять Барни! А он весил чуть ли не больше, чем она сама. Леша всегда следил за ее физической подготовкой, да и на скалодроме особо не по лазаешь, если не будешь обладать силой и крепкими мышцами. К тому же она тогда здорово ему врезала — хотя бы это должно было дать ему понять, что слабой она не была.

Как не была и беззащитной. Варя всегда могла постоять за себя. Просто не хотела утруждаться. Куда проще просто уйти, чем пытаться что-то кому-то доказать. А она точно знала: начнешь что-то опровергать, тогда все будут думать, что так и было.

Урок пролетел незаметно. Варе повезло, что они проходили новую тему, поэтому учительница не задавала вопросов, а только объясняла. Варя бы все равно не смогла собраться достаточно для того, чтобы ответить что-то вразумительное. Сказать по-правде, она и так-то не готовилась. Биология всегда была для нее чем-то слишком тривиальным, чтобы обращать на нее лишнее внимание.

Прозвенел звонок, одиннадцатый класс вяло засобирался. Следующим уроком в расписании значилась физкультура, и никому особо не хотелось в холодный спортивный зал, где хмурый физрук будет сначала гонять их по всему периметру зала ради собственного удовольствия, а потом на время.

Варя хотела прогулять физкультуру, но суровая фигура Петра Петровича, застывшая перед выходом к спортзалу молчаливым памятником, не дала ей этого сделать. Вздохнув, Варя побрела на урок. Ускорилась она только попав на улицу в переход между зданиями. Все-таки прогулки по подтаявшему снегу в балетках особо к лености не располагали.

Перед раздевалками Варя завернула в душевые, где очень сосредоточенно причесывалась минут десять, потом пошла в раздевалку, где уже почти никого не осталось. Лиля будучи поклонницей здорового образа жизни, физкультуру никогда не прогуливала, только по исключительной необходимости, и переодевалась быстро. К тому же после младших классов в раздевалке оставался специфический запах, который пусть и уничтожался освежителями воздуха, но не до конца, отчего ароматы, царившие внутри, сами собой подгоняли учениц заканчивать свои переодевательные дела побыстрее.

Дойдя до своего шкафчика, Варя бросила рюкзак на пол и стала раздеваться. Несмотря на то, что от лишнего жира она никогда не страдала, да и фигура у неё была, пусть и не такая пышная и выдающаяся, как у некоторых (а уж на фоне Мими все её знакомые девушки меркли), завершить процесс облачения в длинные шорты и футболку она старалась побыстрее, ни на кого не глядя. Тем более что компания в раздевалке осталась не самая удачная: Ника стояла у своего шкафчика вместе с Викой и что-то нашёптывала ей на ухо с маниакальным блеском в глазах, Юля и Катя стояли чуть поодаль, поправляя друг другу волосы, а в самом дальнем углу наспех переодевалась опоздавшая Карина.

Скамейка, на которой сидела Варя, слегка покачивалась, и она наклонилась посмотреть, почему. Один из болтов, соединявших металличесой пластиной ножки с сидением, выпал, поэтому пластина болталась в свободном полёте. Её края тускло поблескивали в слабом свете лампочек, и Варя сделала мысленную заметку рассказать об этом Петру Петровичу. Ещё упадёт кто-нибудь и расцарапает себе все, что только можно.

Со шнурками у Вари всегда были особые отношения. Они никак не желали оставаться завязанными. Стоило Варе сплести из них аккуратный бантик или узелок, как те тут же развязывались и грозили ей падением. Вот и сейчас, встав со скамейки, Варя опустила голову и заметила, что левая кроссовка отчаянно пытается совершить её, Варино, убийство.