Леша сильно в плане подарка не помог. Услышав, что Астахов пригласил Варю, он был весьма лаконичен: «Не иди и все, чего страдать-то», — сказал он и принялся дальше мутузить грушу. У него взгляды на жизнь были вообще простые, как табуретка. Хочешь — делай, не хочешь — не делай. А всякие там сомнения, всякие неуверенности — они пусть идут туда, куда Сусанин поляков так и не довел.

Когда Варя, сильно сомневаясь, позвонила Матвею, тот долго-долго смеялся. Он, кажется, даже поверить не мог в то, что Варя пришла с таким вопросом к нему. Потом этот кот, март которого длился весь год, предложил ей завернуться в подарочную упаковку, налепить бантик на макушку, и подарить себя. У Вари даже трубка телефона от неожиданности выпала из руки, а когда она снова приложила ее к уху, в проводах раздавался только богатырский хохот.

— Нет, ну ты сама подумай, — игнорируя возмущенные вопли, говорил Матвей. — Он же сам сказал: «Главное, чтобы ты пришла». По мне так все очень очевидно. И с подарком тоже, — добавил он, когда Варя взяла паузу, чтобы передохнуть.

— Да иди ты, — раздраженно воскликнула она и отключилась в лучших традициях тетушки истерики.

Вопрос с подарком стоял все две недели. На все вопросы Астахов стабильно отвечал, что ему ничего не нужно, лишь бы Варя сумела приехать.

Пока мысли Вари находились в другом месте, Астахов как-то совершенно незаметно для нее стал постоянным участником ее жизни, совсем как Лиля и Руслан. Она нехотя смирилась с его непрекращающимся присутствием где-то рядом, не то чтобы у нее был какой-то выбор в этом вопросе. Астахов ее и не спрашивал, просто брал и действовал.

Он-таки победил в войне за рюкзак: в какой-то момент Варе просто надоело каждый раз из-за этого спорить и доказывать ему, что ей вполне по силам было носить что-то, что было тяжелее апельсина. Она просто сменила тактику и перестала носить в школу ноутбук, тем более, что ее несчастный многострадальный девайс постоянно критиковался выше обозначенной персоной. Сумка в разы стала легче, ведь учебники Варя принципиально не носила, а общая тетрадь по всем предметам была даже легче пустого рюкзака. Астахов на это только усмехнулся, зато перестал тянуть руки к ему не принадлежащим вещам. Все-таки таскать за девушкой полупустой рюкзак действительно было глупо.

Еще одним плюсом этого устоявшегося соседства было то, что Астахов хорошо разбирался в математических науках, в чем у Вари был полный гуманитарный провал. Она даже не попыталась себя как-то оправдать, когда на очередной контрольной работе вместо решения задач стала разрисовывать поля в маленьких далеков. Нет, ну, а что еще она могла сделать, если пройденная тема прошла мимо, потерявшись в тумане хитросплетения семейных связей персонажей «Однажды в сказке», а она не сделала абсолютно ничего, чтобы как-то наверстать упущенное.

— Ты уже все сделала? — шепотом спросил Астахов, увидев, как она старательно обводит зеленой ручкой лепестки у шипастых розочек.

— Ну, я начала первое, — меланхолично ответила она, — а потом бренность бытия меня настигла и я поняла, что все это просто ничто по сравнению с бесконечностью вселенной.

Астахов наклонился и недоуменно заглянул ей в глаза, проверяя размер зрачков.

— Не знал бы тебя, решил, что ты обдолбалась на перемене, — сказал он, выпрямляясь.

— При чем тут «обдолбалась», — фыркнула Варя. — Просто этот бред мне все равно не пригодится. Вот зачем, зачем мне знать свойства логарифма, если мой максимум в математике будет сводиться к расчетам в магазине? Я же не инженер какой, и даже не механик.

— И правда, — пробормотал с усмешкой Глеб, страдальчески глядя на ее пустую тетрадь. Наконец, его душа не выдержала, и он решительно подтянул к себе ее вариант контрольной. — Дай листочек, — попросил он. Пожав плечами, Варя выдрала его прямо из контрольной тетради и протянула его ему.

Когда от урока оставалось минут десять и среди их одноклассников пошло озабоченное волнение, Астахов сунул засыпающей Варе под нос листок с решенными задачами.

— Перепиши, как раз успеешь, — сказал он.

Так у Вари появилось подобие личного математического раба. В начале контрольной Астахов сразу забирал себе ее вариант, и, пока Варя вдумчиво занималась своими делами, не забывая строить сосредоточенные рожицы в тот момент, когда на нее смотрел орлиным взором учитель, Астахов решал не только свой вариант, но и ее.

Ближе к дню «икс» случилось еще одно событие, которое слегка взволновало одиннадцатый класс. На него бы и не обратили внимания, если бы до этого Астахов не совершил сильно уменьшенную версию Великого Переселения Народов. Однажды утром, опоздав на первый урок, Варя обнаружила, что бастион спин перед ней увеличился. Лиля, совершенно невозмутимо приветствующая ее, заняла место рядом с Русланом. Она даже пожертвовала количеством книг, лежащих на парте: их было всего три. Руслан же, наоборот, трогательно алел рядом, косясь на Лилю прищуренным глазом и пытаясь ужать свои размеры.

— И что это значит? — шепотом спросил Астахов у Вари, когда та села на свое место, улыбаясь до ушей.

— Это значит, что Руслан — умничка, — ответила ему Варя, доставая из рюкзака тетрадь. На ней была налеплена наклейка с Доктором, который держал Тардис в виде женщины за «консольку» и летел.

— В смысле — «умничка», — не понял Глеб, подпирая голову рукой. Он так разлегся на парте, что каким-то образом занял большую ее часть, отвернувшись от парочки перед ними, которая упорно делала вид, что ничего такого и не происходит. — Руслан что, запал на Филатову? — шепотом спросил он, понижая голос так, что даже Варя с трудом расслышала его.

Та рассмеялась, глядя на выражение его лица.

— Вообще-то да, уже давно, — отозвалась она также тихо. — Я это заметила пару месяцев назад, а уж когда сие действо началось, даже не берусь угадывать.

— А Л… ну, она-то знает? — поправился в последний момент Астахов, чтобы не вызывать не нужных подозрений у объектов их разговора.

Варя со вздохом покачала головой, доставая из рюкзака шоколадку. Она не успела позавтракать, так как проснулась примерно сорок минут назад, из которых десять ушло на одевание, а остальные полчаса — на дорогу. А все новая книжка, так некстати появившаяся перед глазами во втором часу ночи. На этот раз это были приключения Мерлина. Ей еще повезло, что мама уехала тогда раньше и погуляла с Барни перед уходом, иначе она бы и на второй урок опоздала.

— Она вроде умная, говорит на пяти языках как на родном и, я почти уверена, строит где-то в своей подземной лаборатории ядерный реактор, — шепотом произнесла Варя, — но самых очевидных вещей не замечает, даже если ее носом ткнуть.

— М-да, в этом вы с ней определенно похожи, — пробормотал Глеб, выпрямляясь.

— Что? — переспросила Варя, для которой слова Астахова утонули в шелесте фольги.

Но тот ничего не ответил, покачав головой. Пожав плечами, Варя жизнерадостно загрызла шоколадку, размышляя, когда можно будет выскользнуть из школы, чтобы сбегать в кафе напротив за кофе. Она считала, что без него и утро не утро, а в школьной столовой мало того, что варили какую-то бурду, больше похожую по вкусу и по цвету на помои, так еще и продавали его только учителям. В любое другое время она бы просто постучалась в кабинет всепонимающей и страдающей тем же кофеиновым недугом Алевтины Борисовны, но…

Последнюю неделю января Варя провела как на иголках. Если бы кто-то спросил, в чем дело, ей бы срочно понадобился бы хрустальный шар и гадалка, так как сама она сказать не могла. Просто было это странное ощущение, которое появляется перед важной контрольной (если бы Варя настолько беспокоилась об учебе) или при взгляде на мертвую петлю.

Положение осложнялось тем, что Варе не с кем было об этом поговорить. Телефон Али был выключен, а делиться туманными предчувствиями с мамой или ещё лучше — с братом — Варе совсем не хотелось. У Лили и Руслана разыгрывалась их собственная драма, и Варя сильно сомневалась, что они вообще бы ее услышали. Варя ещё по Але заметила: как только человек влюбляется, он становится потерян для общества. Оставался, конечно, Матвей, но Варе вполне хватило его совета насчёт подарка.