В процессе распрямления конечностей Варя успела краем глаза (может быть, и не краем) заметить надетые цветастые шорты по колено, а заодно рассмотреть фигуру Астахова. Конечно, парень не отличался размахом мускулов подобно ее брату или его друзьям, но и у него было, на что посмотреть. Широкие плечи пловца плавно перетекали в поджарую талию, на которой отчетливо выступали все шесть положенных кубиков. «Кажется, он упоминал, что профессионально занимался плаваньем?» — отстранённо подумала Варя, растирая ушибленные конечности.
— Делать мне больше нечего, — наконец, фыркнула она, когда до нее дошло, пауза слишком затянулась. — Да у тебя и смотреть-то не на что.
— То-то я смотрю ты вся порозовевшая стоишь, — понятливо закивал Астахов.
С истинно королевским самоконтролем Варя проигнорировала эту реплику и молча прошествовала к своей постели, где под подушкой был запрятан рюкзак с самым ценным — ноутбуком и зарядками. Конечно, там еще была смена одежды и белья на завтра, но без этого она вполне могла продержаться, не зря же с Лешей в походы ходила. К сожалению, без даров цивилизации продержаться было куда сложнее.
Пока Варя рылась в рюкзаке, пытаясь выудить батарею из хаоса спутанных проводов и застрявших в них ручек, она слышала сдавленное пыхтение Астахова за спиной, но упорно старалась не обращать на это внимание. Тем более, что с каждой секундой пыхтение звучало все более подозрительно. Настолько, что подгоняло ее в поисках. Наконец, найдя батарейку и переходник к ней, Варя повернулась и обомлела.
Астахов все еще был на своем месте и даже с надетыми шортами, но теперь стоял спиной к девушке, и она могла в подробностях рассмотреть вид сзади. И первым, что бросилось ей в глаза, была не витиеватая татуировка, не мышцы, бугрившиеся от каждого движения, а длинная вертикальная рана, тянувшаяся от середины лопатки к позвоночнику. Она была наполовину закрыта пластырем, который Астахов пытался содрать с упорством болонки.
— Замри! — закричала Варя, видя, что еще немного, и Глеб попадет пальцем прямо в едва затянувшийся новой кожей участок. Тот явно не ожидал такой бурной реакции и дернулся, ткнув пальцем именно туда. Кожа лопнула, и на ее месте возникла кровавая полоса, увеличивающаяся с каждым мгновением.
Астахов выругался сквозь зубы и обернулся посмотреть на виновницу, которая уже вскочила на ноги. Несмотря на периодически появляющуюся неприязнь к нему, Варя чувствовала себя немного виноватой. Самую капельку.
— Вот и какого черта ты полезла, а? — спросил он раздраженно. Вероятно, рана причиняла ему боль, но морщиться Астахов себе не позволял.
— Там вытереть надо, — произнесла Варя вместо ответа, — продезинфицировать и чем-нибудь заклеить.
Астахов раздраженно закатил глаза.
— А то я не знаю! — пробурчал он, отворачиваясь и направляясь к своему спальному месту. Только теперь Варя заметила, что на его постели была разложена своеобразная походная аптечка: несколько больших пластырей для нательных ранений, баночка хлоргексидина, йод и тюбик клея для ран. Вокруг были живописно раскиданы ватные тампоны и, зачем-то, детские пластыри с Человеком-Пауком.
Увидев, что Астахов собирается наклоняться, Варя подбежала к нему быстрее, чем сумела это осознать, и схватила его за предплечье, которое тут же напряглось под ее пальцами. «Выпендрежник», — подумала Варя, а вслух сказала, удивляя как себя, так и этого самого выпендрежника:
— Лучше не наклоняйся, если не хочешь окончательно разбередить ранку.
— И что, мне так и стоять тут, пока толпа не соберется? — вскинул он недовольно бровь. — Кто мне будет повязку менять, ты, что ли? — он окинул Варю взглядом, в котором ясно читалось его мнение относительно врачевательных навыков Варвары.
Она сложила руки на груди, негодуя. Кем Астахов ее считал — слезливой барышней, которая от вида крови картинно падает в обморок и зовет карету скорой помощи от крохотной занозы?
— Чтоб ты знал, я видела ранения и покруче, — произнесла она таким тоном, что брови Глеба снова взлетели, но на этот раз от удивления. — Ты думаешь, Леша после стрелок в больницу едет или к маме бежит? — она усмехнулась. — И шрамов на нем нет, заметь.
Астахов только продолжал смотреть на нее удивленно. От чего эта новость вызвала в нем такую реакцию, Варя не знала, да и не хотелось ей как-то это знать. Неловкость ситуации постепенно дошла до нее, и она почувствовала, как начинали гореть щеки — а это первый признак того, что скоро она начнет заливаться краской хотя бы потому, что собиралась помочь Астахову, хотя и знала, что лучше не стоит. Пожав плечами и бросив: «Дело твое», — Варя уже собиралась уходить, как тот остановил ее, со вздохом признавая поражение.
— Мне бы и правда не помешала бы твоя помощь, — признался он, глядя на раскиданные средства медицинской помощи. — Я бы и сам справился, но спина — это такое место, что…
«Мужчины», — подумала Варя, мысленно закатывая глаза. «Нет бы, сразу попросить». Не мысленно же она притащила Астахову стул, сиротливо стоявший у окна, и осторожно усадила парня на него. Не хватало, чтобы он еще сильнее повредил подзажившую ранку.
А та выглядела не так уж и ужасно, как ей показалось на первый взгляд. Всего-то неудачно порванная кожа. Рана была недостаточно глубокой, чтобы сшивать ее, но и достаточно широкой, чтобы медицинский клей не справился со своей задачей.
— А чего ты Вику не попросил? — спросила Варя, медленно снимая остатки пластыря. Пластырь отходил неохотно, поэтому она решила отвлечь Астахова разговором. По крайней мере, с Лешей это всегда срабатывало. Тот сразу начинал ругаться на своих оппонентов, друзей или учеников, в зависимости от источника повреждения.
— Ты ее маникюр видела? — отозвался Глеб, мужественно снося боль. — Я как представлю, что она своими когтищами начнет там копошиться, так меня в холодный пот бросает.
Варя глянула на свои собственные пальцы и с некоторым расстройством заметила, что ее собственные «когтищи» пусть и ухоженно, и аккуратно, но были обстрижены практически под корень. Внезапно почувствовав вселенскую обиду за всех, у кого не было ни возможности, ни желания отрастить себе длинные ногти, она резко сдернула остаток пластыря, наслаждаясь сдавленным шипением Астахова.
Теперь рана была видна целиком. Очистив ее от остатков клея, Варя стала промывать ее с помощью хлоргексидина. Всякий раз, когда она случайно прикасалась к спине Астахова, тот начинал смешно вздрагивать, силясь не дергать плечами, что удавалось ему не так уж и хорошо.
— Не дергайся, — строго произнесла Варя, наблюдая за стремительно появлявшимися мурашками.
— У тебя руки холодные, — пробормотал Глеб, — и щекотно, и холодно.
— Ну, извини, — откликнулась Варя, усмехаясь. Все-таки, как говорила известная крылатая фраза, сделал гадость, и на душе радость. Пусть даже если гадость была незапланированной и случайной.
— А ты не говори с таким энтузиазмом, — сдавленно рассмеялся Глеб, пытаясь сдержать смех. — А то такое ощущение, что тебе даже нравится.
— Нравится, конечно, — с готовностью подтвердила Варя, осторожно просушивая кожу и ранку от лишней влаги. — Когда я еще безнаказанно поковыряюсь в твоих кровавых почти-останках? Правда, несколько месяцев назад я была бы в куда большем восторге, но тут уж выбирать не приходится.
Глеб снова рассмеялся и на этот раз подавить смех не смог. Его плечи заходили ходуном, только чудом не нарушая целостность только что обработанной Варей зоны. Посчитав, что безопасней будет пока с парнем не говорить, Варя взяла с постели клей и стала самозабвенно клеить края ранки, не забывая равномерно наносить его еще и вокруг.
Закончив, Варя удовлетворенно осмотрела дело рук своих и хмыкнула. Конечно, всемирно известного хирурга из нее не выйдет, но такой пустяк залечить она сумеет. Возможно, даже шрама не останется.
— Теперь надо минут пять, а лучше десять подождать, пока клей не засохнет, — сказала Варя, распрямляясь. Последние несколько минут она провела, склонившись на Астаховской спиной, и ее собственная теперь слегка побаливала. Тут она снова увидела татуировку и склонилась уже над ней, не слушая протестующие вопли поясницы. Впрочем, даже сидя Астахов был всего лишь на пару сантиметров ниже стоявшей Вари, поэтому в этот раз сильно наклоняться ей не пришлось.
