Через несколько секунд Астахов обошел джип и уселся в машину на заднее сидение с другой стороны. Внезапно Варе показалось, что машина не такая уж и большая, а Астахов сидит куда ближе, чем ему полагалось. Тем временем он выжидающе уставился на нее.
— Так что, куда тебя везти? — спросил он, так и не дождавшись, пока Варя сама догадается назвать адрес.
Варе же еле удержалась, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Она уже практически ожидала, что машина просто поедет, догадавшись о том, где она живет, в лучших традициях Шерлока Холмса.
— Окская, 11, — ответила она, — рядом с метро «Текстильщики».
Водитель кивнул и стал выруливать на дорогу. Глеб же хмыкнул, глядя вперед.
— Что? — не удержавшись, спросила Варя. Вопрос получился немного раздраженным, но, что удивительно, Астаховской вины в этом не было. Адреналин, согревавший ее до этого, стал спадать, и Варины ноги пронзил дикий холод. Она нагнулась и потерла икры, которые тонкие капроновые колготки совершенно не согревали. Ей очень хотелось поджать ноги под себя, но этого она делать не стала. Опасалась, что с Астахова тут же слетит весь приступ галантности, и он вышвырнет ее из машины, а возвращаться в холод (вопреки всем возражениям) Варе очень не хотелось.
— Да ничего, мы просто практически соседи, — ответил тот. Он заметил ее манипуляции и, потянувшись вверх, нажал несколько кнопок на панели в потолке, ранее Варей незамеченной. Тут же откуда-то из-под ее сидения подул теплый воздух прямо на замерзшие ноги.
— Спасибо, — пробормотала Варя, не переставая удивляться. «Вот уже диво дивное, чудо чудное», — подумала она, косясь на Астахова, который снова натянул на лицо свою излюбленную ухмылочку.
— И что на этот раз тебя так… — Варя пошевелила пальцами, пытаясь подобрать слово, — развеселило?
— А тебе все надо знать, да, Ворона? — закатил глаза Астахов. — Но я отвечу тебе и на этот раз, любопытная Варвара, — он повернулся к Варе. — Слышать от тебя «спасибо» так же странно, как видеть снег в августе.
От этого заявления челюсть Вари упала снова, только в этот раз не в хорошем смысле, а наоборот. И это Астахов ей заявляет?
— Что смотришь на меня, как баран на новые ворота? — Астахов щелкнул пальцами перед ее носом, без труда дотягиваясь длинной рукой до другого конца сидения. — С самого первого сентября я вообще ни разу не слышал, чтобы ты кому-то сказала простое «спасибо». Ну, или «пожалуйста», если уж на то пошло.
— Да вот думаю, прибить тебя здесь, или дождаться, пока мы выйдем из машины, — произнесла Варя, оправившись от шока. — Уж очень не хочется портить обивку.
Астахов кивнул, услышав именно то, что хотел. Он даже стал выглядеть довольным собой, куда самодовольнее, чем обычно.
— Именно об этом я и говорю: вся такая нелюдимая и злобненькая, и еще удивляешься, что тебя никто в классе не любит, — сказал он.
Варя засмеялась себе под нос, пытаясь не расхохотаться в голос. После всего пережитого сегодня, это заявление вызывало в ней только такую реакцию. Смех вышел немного истерическим, но и это было оправданно. По крайней мере, ей больше не хотелось плакать, а это уже было не мало. К тому же, ноги постепенно согревались от теплого кондиционера, а вместе с ними и все тело. Она даже не подозревала, что так замерзла, пока не начала оттаивать.
— Слушай, Астахов, — сказала она, смеясь, — ты у нас сколько, месяца три? — она посмотрела на парня, и тот кивнул. — Ну вот. А я с этими людьми учусь с первого класса, и если я и веду себя подобным образом, — она запнулась, против воли издав смешок, вспомнив, что она же «злобненькая», — то на это наверняка есть причина. Никогда об этом не задумывался?
Глеб пожал плечами, откидываясь на спинку сидения. В салоне было темно, и Варе не удавалось разглядеть выражения его лица, поэтому она могла судить только по тону его голоса — а он был, как обычно, крайне самодовольный и самую малость саркастичный. Впрочем, у него всегда был такой голос.
— Лично я не вижу никаких объективных причин для этого, — сказал он, наконец.
— Об этом я и говорю, — Варя отвернулась от Астахова и уставилась в окно. — Тебе этого не понять.
За стеклом мелькали фонари, выхватывая из темноты пятна домов, машин, людей, шедших по своих делам. Вот машина взмыла вверх по мосту, и Варе открылась редкая панорама на практически ночной город: до самого, казалось, горизонта тянулись высоченные дома, в каждом из которых были сотни и сотни светившихся точек — крохотных окошек, которые на самом деле были совсем не крохотным. За каждым из таких окошек жили люди, одни или целой семьей, со своими проблема и заботами. Каждый раз, видя все эти светящиеся огоньки, Варя будто заново понимала, насколько большая их планета. Ведь это лишь была часть Москвы, видимая с третьего транспортного кольца. А сколько таких вот огоньков было в Токио? Или Нью-Йорке?
Стоило ей об этом подумать, как внезапно все ее заботы и огорчения отошли на второй план. Она, Астахов, безымянный водитель были всего лишь крохотными точечками на огромном полотне Вселенной. Разве важны какие-то нелепые обиды или страдания, кажущиеся невероятно огромными и невыносимыми, если рассматривать их под увеличительным стеклом? Они пройдут, станут воспоминаниями, которые сами собой сотрутся из памяти со временем.
На Варю накатила неожиданная усталость, будто она только что пробежала сто километров без остановки. Она уже окончательно согрелась, даже немного ослабила шарф и расстегнула пару верхних пуговиц пальто. Зевнув, она потянулась потереть глаза кулачками и вдруг вспомнила, во что превратилось ее лицо. Руки застыли на полпути.
— Эм, Астахов, — позвала она, смирившись с неизбежностью.
— Да-да? — отозвался тот, поворачивая к ней голову.
— Тут такое дело… — Варя показала на щеки. — У тебя не найдется салфеток там, влажных? Про средство для снятия… Ооо, — протянула она пораженно, когда Глеб без лишних расспросов выдвинул ящичек из подлокотника между сидениями и достал оттуда небольшую бутылочку средства для снятия макияжа.
Тот ухмыльнулся, глядя на ошарашенное лицо Вороны.
— Думаешь, ты первая девушка в слезах в этой машине? — произнес он и тут же поморщился. – Мда, прозвучало это странно. Да хватит ржать! — воскликнул он раздосадовано, когда Варя прыснула, закрыв рот ладонью. — Я имел ввиду, что… Ладно, забей, — буркнул он, протягивая Варе жидкость и салфетку.
Не прекращая хихикать, Варя выдавила немного жидкости на салфетку и стала протирать лицо, надеясь, что одной салфетки ей хватит. Обычно хватало, но обычно она и не становилась жертвой маминых экспериментаторских замашек.
Дороги были почти пустыми, поэтому не прошло и получаса, как Варя села во вражескую машину, как она осторожно затормозила рядом с ее домом. В неверном свете фонарей улица казалась будто вымершей, только ветер гонял по темному асфальту кем-то утерянный пластиковый пакет.
Когда джип остановился окончательно, в салоне повисла неловкая паузка. Варя честно не знала, что ей сказать. Поблагодарить Астахова за то, что подвез и не стал расспрашивать? Можно бы, но это было бы очень странно и непривычно. Но чем дольше она думала об этом в гнетущей тишине, тем больше уверялась в том, что именно так и надо было поступить.
Откашлявшись, Варя взялась за ручку дверцы, чтобы иметь надежный путь к отступлению, покрепче сжала в другой руке сумочку и выпалила:
— Спасибо, что подвез, Астахов. Не ожидала от тебя такого, весьма поражена. И я надеюсь, что все, что ты видел в ресторане, останется между нами, а не пойдет в благодатные ушки твоих фанаток, — добавила она, подумав.
Глеб ухмыльнулся, услышав, по обыкновению, только то, что ему понравилось.
— Ты знаешь про мой фан-клуб? Может быть, вступишь, раз так поражена? — осклабился он.
Варя только покачала головой, закатывая глаза, и открыла дверцу, намереваясь вылезти.
— Эй, Ворона, подожди!
Снаружи дохнуло холодом, и Варя закрыла дверцу обратно. Несмотря на то, что она надеялась, что Астахов надолго ее не задержит, выходить в мороз ей совсем не хотелось. «Жаль, что машинка не может привезти меня прямо к кроватке…» — подумала она с сожалением.
