— А ты уже курил на балконе? — спросила Варя, вспоминая, как в самых крайних случаях отец прокрадывался на балкон с пачкой старых сигарет, хранимых в старых тапках в прихожей, и медленно выкуривал одну сигарету, не зависимо от погоды. Официальная легенда гласила, что курить Петр Никитович бросил, когда родился Леша, но…
— Эй, барышня, я не курю! — весело возмутился он.
— Ну-ну, — рассмеялась Варя. — Так я и поверила.
— Курить вредно, — произнес он назидательно. — Узнаю, что ты балуешься…
— Что, выпорешь меня? — Варя фыркнула. — Становись в очередь. Сначала я буду слушать долгую и немного нудную лекцию от Леши. Он вообще как наседка, ничего не дает мне делать без его контроля. Даже на скалодром пускает только под Алиным присмотром.
— Это хорошо, что он приглядывает за тобой, Вареник, — его голос снова погрустнел, но было слышно, что он улыбается. — Мне так куда спокойней, ведь я знаю, что в случае чего он сумеет за тебя постоять.
— Ага, — пробормотала Варя. — Постоять, посидеть, доесть мармеладки, припасенные на черный день…
— Хватит ворчать, бука. Лучше расскажи мне, как дела в школе. Я слышал, у вас новенькие в этом году? С кем-нибудь подружилась уже?
Варя вздохнула, раздумывая, стоит ли рассказывать отцу всю правду о ее «родном» одиннадцатом. С одной стороны, ей хотелось хотя бы на пару минут сбросить с себя латы взрослой и, как обыкновенная папина дочка, поплакаться ему в жилетку. С другой, разве отец сможет ей чем-то помочь? Не станет же он, в самом деле, названивать родителям ее одноклассников и требовать, чтобы те перестали третировать его дочь?
— Эй, ты еще там? — позвал Петр Никитович. — Я слышу, как ты дышишь.
— Я просто думаю, — отозвалась Варя.
— О чем? — спросил он. — Или лучше сказать — о ком? Неужто моя непробиваемая Варвара…
— Пффф, — перебила его Варя громко. — Пффф!
Петр Никитович громко засмеялся.
— Да что ты смеешься! — воскликнула Варя недовольно. — Вы с Алей будто сговорились. Она меня доводит какими-то странными намеками, ты вот тоже начинаешь…
— Не обижайся, Вареник, — сказал отец. — Просто ты в таком возрасте, когда гормоны в крови бурлят и душа требует весны. Ладно, — сдался он, все еще посмеиваясь. — Не буду тебя допытывать. Скажу только – нет, ты послушай, — произнес он, услышав протестующее мычание дочери, — что даже если с твоими гормонами все в порядке, они не пляшут кадриль и заставляют тебя сходить с ума, я буду очень рад, если у тебя в школе появятся… нет, не друзья, о них еще рано говорить, но люди, с которыми ты сможешь поговорить. Все-таки это твой последний год в школе, и хорошо будет, если у тебя останутся хорошие воспоминания о нем.
— Пап, ну ты ведь…
— Всем нужны друзья, Варя, — проигнорировал ее отец. — Возможно, ты этого не сознаешь сейчас, но тебе нужно привыкать общаться не только с теми, с кем тебе комфортно, но и с людьми, которые тебе не нравятся. Ты думаешь, что они все тебя ненавидят, но что, если это неправда, и вся эта ненависть, которую ты воображаешь между вами, только в твоем воображении? Ты ведь никогда не узнаешь, так ли это, если не попробуешь.
Она еще долго думала об этих словах отца перед тем, как заснуть. Отчего-то они запали ей в душу, и наутро Варя была преисполнена желания доказать ему, что она права, что все, что она думает об одноклассниках, соответствовало реальности. Но когда она встретила Руслана, который так искренне интересовался, как ее дела…
Варя чувствовала подвох, но не смогла устоять перед искушением. Улыбнувшись Руслану в ответ, Варя с юмором поведала занимательную историю о двух грибниках и неудавшемся походе в лес. Выслушав ее, он, в свою очередь, вспомнил, как они с отцом однажды решили нарвать черники летом…
Когда через десять минут в класс стали входить остальные ученики, они смогли наблюдать удивительную картину: Варя хохотала над историей Руслана, а тот скакал между рядами, изображая, как они с родителем со всех ног убегали от разъяренного кабана.
========== Часть десятая, изменчивая ==========
Комментарий к Часть десятая, изменчивая
Глава писалась долго, знаю. Надеюсь, вы не слишком заскучали?
Варя стояла, прислонившись к трескучим деревянным перилам, рискуя любым неосторожным движением обрушить их и себя заодно. Крыльцо школы «Кленового листа» было не менее старым, чем все здание. К тому же его бедственное положение ухудшалось еще и тем, что каждый год слетевшие с катушек пятиклассники стабильно выламывали части перил, и без того державшиеся на честном слове. Причем делалось это без какого-либо заднего умысла, легко и естественно. Каждый год завхоз своевременно устранял повреждения, громко бранясь и грозясь пятиклассникам молотком, но что-то Варе подсказывало, что не долго перилам было суждено оставаться на своем месте.
Варя переступила с ноги на ногу и услышала, как доски угрожающе заскрипели. Мученически вздохнув и пробормотав в сторону безмятежных облачков что-то вроде: «Тоже мне, частная школа», — Варя отодвинулась в сторону от опасного участка ближе к ступеням. Все-таки доски досками, а полететь вниз спиной назад ей не очень хотелось.
Леша честно обещал забрать ее из школы после уроков. Вместе они собирались совершить зверский набег на магазин спорттоваров. Леше нужно было купить новую грушу, так как старая уже протерлась от его неуемных попыток изображать Джеки Чана, а Варя мужественно собиралась купить себе роликовые коньки. Леша уверял, что кататься на них совсем не сложно, и ей давно было пора научиться. Варя отнекивалась как могла, но брат был непреклонен.
Согласно их плану, Леша должен был встретить Варю у школы после уроков, однако они не учли внезапный фактор под названием «госпитализированный историк». Как правило, в школе «Кленового листа» учителя не болели, даже такой прозаической болезнью, как насморк. Был ли это коварный учительский сговор или просто зараза к заразе, согласно известной поговорке, не липла, Варя не знала, но факт оставался фактом: урок мог быть отменен из-за чего угодно, но не из-за того, что кто-то из преподавательского состава внезапно был увезен в карете скорой помощи с сердечным приступом.
Варя не застала само действо, когда санитары уносили бледного Михаила Анатольевича на носилках, она подошла тогда, когда классная руководительница, взбалмошно взмахивая руками, объявляла, что занятий сегодня больше не будет. Радостный гул одноклассников заглушил ее последние слова о домашнем задании на выходные, но Варя и под страхом смертной казни не стала бы переспрашивать. Ирина Владимировна из всей школы была единственной, кого Варина травма ничуть не тронула, только обозлило на ученицу еще больше. Едва она видела Варю, как глаза ее сужались, ноздри раздувались, а из мощных легких вырывалось визгливые выкрики, причем каждый раз Ирина Владимировна вменяла ей новые прегрешения. Алевтина уже откровенно непрофессионально крутила пальцем у виска, обещая нажаловаться на нее директору, если эта беспочвенная истерия не прекратится.
Варина жизнь претерпела значительные изменения. По крайней мере, ей казалось, что они были значительными. Внезапно она обнаружила, что если периодически общаться с одноклассниками, то времени на чтение практически не остается. А если еще и обедать вместе с ними, то можно забыть про сериалы в течение учебного дня. Да и вообще, совершенно неожиданно время, которое она могла проводить в одиночестве, стало куда-то утекать, будто бы кто-то открыл слив в ванне.
С тех самых пор, как Варя, не устояв перед искушением, поболтала с Русланом перед занятиями, будто бы рухнул неосязаемый барьер между ней и другими одиннадцатиклассниками.
Началось все с того, что Руслан окончательно потерял страх перед Вороной. Именно так это выглядело в глазах одноклассников, которые Варю небезосновательно страшились. Теперь, если вечно сонный парень не зевал, полулежа на парте, то он перекидывался записками с Варей. Всем это казалось невероятно странным, ведь Ворона ни с кем не могла общаться по-человечески! А Варя наблюдала этот всеобщий ажиотаж и втайне хихикала.
