— Астахов, я же сказала, не надо, — произнесла она раздраженно. — Включи им фильм и оставь меня в покое, ладно? — она вставила наушники в уши и нажала на «плэй», запуская сериал, подчеркнуто игнорируя парня. Глеб постоял еще немного, потом пожал плечами и начал наводить дисциплину. Это сделать было куда сложнее, чем могло показаться. Мальчишки просто продолжали баталии, пуская в ход пеналы, а девочки краснели и хихикали, толкая друг друга локтями, когда их светловолосый кумир грозно требовал замолкнуть.
Варя, закатив глаза, окончательно вернулась к сериалу. Астахов включил детям какой-то новый мультфильм, и Варе его смотреть было абсолютно не интересно, куда больше ее занимали хитросплетения сюжета в «Игре престолов». Сериал оправдал ее ожидания, и она уже предвкушала бессонные ночи, когда «еще-одну-серию-и-спать». Утром она, конечно, будет ругать себя и жалеть утраченного времени, но следующим же вечером снова откроет ноутбук и будет смотреть до тех пор, пока глаза сами собой не закроются от усталости. Таковы были будни сериального задрота, и ничего не могло этого изменить. Только, пожалуй, внезапное окончание выпуска новых серий, как делалось с большинством сериалов с низкими рейтингами.
Несмотря на то, что наушники были вакуумными и, по идее, должны были изолировать ушки пользователя от лишних шумов, Варя все равно слышала отзвуки происходившего в классе. Сначала до нее доносились детские вопли, потом, когда начался фильм, она то и дело различала голоса персонажей и отзвуки песен. Периодически поднимая глаза, чтобы проверить обстановку, Варя поняла, что Новиковой в классе все еще не было. Решив не заострять на этом внимания, Варя вернулась к просмотру, поправляя наушник.
Будто в ответ на ее мысли в класс вбежала Новикова, и произошло сразу несколько вещей. Дверь оглушительно хлопнула. Шкаф, и без того мелко подрагивавший, затрясся, как при землетрясении, горшки с цветами сдвинулись с места, а бутылки, немного подумав, начали падать прямо на Варю, поливая ее тухловатой холодной водой…
Взвизгнув, она столкнула с колен ноутбук, думая только о том, что если на него попадет хоть капля, то…
Додумать она не успела. Крайняя бутылка, повинуясь закону домино, качнулась и полетела вниз. Варя не заметила, как она начала падать, только увидела ее краем глаза и инстинктивно сжалась, закрывая голову руками.
Раздался глухой удар, отозвавшийся острой болью в голове, и внезапно все прекратилось. Варя открыла глаза, зажмурившиеся сами собой, и моргнула несколько раз, пытаясь остановить кружение комнаты. Место, где бутылка и ее голова встретились, противно пульсировало, и с каждой секундой боль все нарастала.
Оглушительная тишина нарушалась только голосами актеров с экрана, но никто не обращал на них внимания. Третьеклассники, как завороженные, смотрели на мокрую с ног до головы Варвару Петровну, а потом взорвались хохотом, показывая на нее пальцем и доставая телефоны, чтобы сфотографировать. Еще ни один «учитель» не устраивал им такого цирка.
Варя сглотнула, чувствуя, как леденеют руки. Ее зрение более-менее сфокусировалось, и она отчетливо видела злобную торжествующую усмешку на лице Новиковой, широкую улыбку Астахова… На глаза навернулись слезы.
Пытаясь изо всех сил не заплакать, Варя опустила голову, закрывая лицо волосами. Тупая боль в затылке никак не прекращалась, становясь только сильнее. Машинально она подняла руку, дотрагиваясь до шишки. Точнее, она думала, что там будет шишка, но холодные пальцы ничего не нащупали. Не понимая, почему тогда она чувствует такую раздирающую боль, Варя опустила руку и внезапно заметила, что пальцы покрыты чем-то алым, ярко выделявшимся на бледной коже.
Она снова коснулась затылка, скорее по инерции, чем намеренно. Рукав белой рубашки окрасился кровью. Ощущая, как затряслись пальцы, Варя недоуменно уставилась на пятно. Кровь была неожиданно теплой, или так казалось ей. Она даже почувствовала стальной запах.
Кто-то из детей подбежал к ней, увидел окровавленную ткань и громко закричал. Будто сквозь подушку Варя услышала, что жестокий детский хохот сменился недоуменными перешептываниями, а потом перерос в панические вопли. Подняв глаза, она увидела, как тают улыбки на лицах ее одноклассников, как торопливо идет к ней Глеб, как пытается успокоить детей Вика…
Это все было не важно.
Куда больше ее занимала кровь на руке.
========== Часть восьмая, выяснительная ==========
Машина вокруг Вари жужжала, будто в нее запихнули рой пчел, который отчаянно стремился выбраться. Если бы у нее была клаустрофобия, то сейчас бы Варя кричала и слезно просила выпустить ее из этой странной тесной конструкции. Но так как ничем таким Варя не страдала, она спокойно лежала, пока аппарат рентгена делал свое дело.
Это длилось недолго. Уже через несколько минут Варе позволили присесть на кушетку, пока школьный доктор внимательно всматривался в ее снимки. Сама Варя абсолютно ничего на них не понимала, даром что просмотрела около пяти длиннющих сериалов о врачах и больницах. Ей оставалось только надеяться, что образование их школьного доктора заходит дальше десяти сезонов «Анатомии страсти».
Доктор — а это был мужчина лет сорока с высокими залысинами и россыпью морщин вокруг глаз — работал в «Кленовом листе» почти десять лет. Школа не была его постоянным местом работы, более того, ее скорее можно было назвать побочным заработком. Он работал в больнице неподалеку, так что в любой момент мог срочно приехать на осмотр, ведь в «Кленовом листе» был свой смотровой кабинет со всеми нужными устройствами, в том числе с комплексным рентген-аппаратом.
Несмотря на не такой уж и большой возраст, он ко всем обращался уменьшительно-ласкательными именами, даже ко взрослым и сознательным одиннадцатиклассникам. Многих это бесило, но ничего поделать было нельзя: все просьбы говорить нормально, а не как с душевнобольными, доктор игнорировал с довольным лицом.
— Ну что, Варенька, — сказал он после непродолжительного молчания. — Будем считать, что вам повезло. Рана не глубокая, нет никаких трещин, и симптомов сотрясения мозга у вас не наблюдается. Может быть, вы все-таки расскажете, каким образом на вашу головушку свалились бутылки? — доктор испытующе посмотрел на девушку, прижимавшую пакет со льдом к голове.
Варя несколько раз моргнула, раздумывая, что ему ответить. Она, без сомнений, знала, кто был виноват. Даже гадать не нужно было, ведь она так ясно видела злобное торжество на лице Новиковой, слышала ее недовольный голос, упрашивавший Глеба оставить Ворону в покое, что с ней ничего не случилось.
Варя помнила, что тогда происходило, отрывочно. Должно быть, сказался шок. Все ее внимание занимала кровь на рукаве, и осознание того, что это ее кровь, приходило толчками, обрывками. Она все смотрела и смотрела на пятно, в ушах стучал пульс, а память услужливо подсовывала воспоминания, которые Варя совсем не хотела видеть. Однажды она уже сидела вот так, глядя на кровь на рукаве, недоумевая, откуда она взялась. Только тогда на ней было кремовое пальто, вокруг суматошными муравьями носились доктора скорой, а вместо третьеклассников выли сирены. Была ночь, с черного неба мокрыми хлопьями падал снег, но кровь на рукаве будто светилась, ярко выделяясь в темноте.
— Ворона? — донеслось до нее сквозь пелену воспоминаний. — Ворона! Варя, блин, ты меня слышишь?
Варя моргнула, приходя в себя, и увидела сидевшего на корточках Астахова, требовательно щелкавшего пальцами перед ее лицом. Она судорожно вдохнула, протянула вперед дрожащую руку.
— Кажется, я ударилась, — произнесла она, глядя на Глеба.
— Надо отвести тебя к врачу, — сказал он, встревоженно оглядывая ее потерянное лицо. — Голова не кружится? Можешь встать?
Она не помнила, как поднялась с дивана. Следующий отрывок начался, когда Глеб, крепко держа за локти, медленно вел ее через ряды к выходу. Дети с ужасом глядели на них, но Варя видела их как будто сквозь мутную пелену. Лица сливались воедино, цвета смешивались. Скорее всего в этом была виновата вода, непрерывно стекавшая по ее лицу с волос. Варя чувствовала ее затхлый привкус на губах.
