Однако прошло все куда лучше, чем того можно было ожидать. Когда Варя вышла из собственной машины, придерживая платье и украдкой оглядываясь, у входа школы затормозила длинная блестящая черная машина, и из нее изящно выбрался Петр Никитович. Выглядел он как суперзвезда, явившаяся на премьеру собственного фильма: черный костюм, на котором не было ни одной лишней пылинки, бабочка, завязанная слегка кривовато, но из-за этого еще более вписывающаяся в образ, очки на носу, не отбрасывающие блики… Увидев Варю и всю честную компанию, он нервно улыбнулся, неловко поправил очки на носу и пошел к ним.
Варя чуть было не прикусила губу, но потом вспомнила про помаду и успела вовремя остановиться, правда, выражение лица у нее из-за этого стало очень странным. Марьяна Анатольевна, когда Петр Никитович подошел, к Вариному — да и всех присутствующих, наверно, — неожиданно обняла его, а потом — тоже нервно и неловко — отошла в сторону.
А вот Леша… При виде отца он весь будто окаменел, и Варя приготовилась к худшему. Как и Аля, которая настороженно переводила взгляд с Петра Никитовича на Лешу.
Они застыли друг напротив друга, словно две статуи. Варя смотрела на них и в очередной раз удивлялась, как же они похожи и не похожи одновременно. Леша был крупнее отца: плечи шире, лицо квадратней, — и из-за этого Петр Никитович казался еще тоньше и выше, чем он был на самом деле. Если отец смотрел по большей части настороженно, то во взгляде Леши была только мрачность.
Но этот вечер определенно был богат на сюрпризы.
— У нас с Алей будет ребенок, — выпалил внезапно Леша и, казалось, сам был очень этим удивлен.
Но если на его лице было просто удивление, то все остальные были прямо-таки шокированы. Варя уже приготовилась как-то заполнять эту паузу, сама, правда, не уверенная как, как вдруг выстрелил Петр Никитович:
— Я собирался жениться летом, но передумал.
Варя чуть не села на тротуар прямо на месте. Если бы Аля вовремя не схватила ее за руку, то точно бы опустилась на асфальт, так как ноги держать ее положительно отказывались.
— Вот если у тебя, Петя, когда-либо были сомнения в том, что Леша твой сын, — раздалось слабое, но очень ехидное сзади, — то вот тебе подтверждение. Гениальностью высказываний он явно пошел в тебя.
Теперь всеобщим центром внимания стала бледноватая Марьяна Анатольевна. Но на то она и была инквизиторшей, чтобы стойко держаться в свете софитов семейного — и не только — недоумения. Царственно приподняв подбородок, Марьяна Анатольевна продефилировала к Але и Варе, взяла тех под руки и решительно двинулась к школьному крыльцу со словами:
— Идемте, девочки, сами пусть разбираются.
После такого официальная часть выпускного пронеслась мимо быстро, смазанно и почти незаметно. В памяти остались отрывки воспоминаний, похожие на вспышки фотоаппарата, не этих новых, у которых не камера, а одно название, а тех, старых, огромных, в которых фотограф залезал под тяжелую темную ткань, а модели сидели неподвижно с натянутыми улыбками.
Вспышка: они идут по коридорам школы, такой необычной и темной вечером. И такой непривычно пустой. Варя шла, с непривычки неловко переставляя ноги и придерживая юбку платья. И думала она в этот момент больше о том, что одно неосторожное движение — и все, и закончится на этом выгул нового, буквально с иголочки платья, да и ее триумфальное явление на выпускном будет испорчено. А не о том, что это последний день в школе, и что уже завтра она проснется утром совершенно свободным человеком.
Рядом с видом глубоко задумавшегося человека также осторожно ступала Лиля. Она сохраняла отстраненно почтительный вид, держась за локоть Руслана, который, как обычно, еле сдерживался, чтобы не зевнуть. Хоть что-то неизменное оставалось в этом мире. Периодически он что-то спрашивал у Лили шепотом, та односложно отвечала, не отвлекаясь от раздумий.
Глеб шел чуть позади Вари. Руки он не предлагал, и сама Варя его об этом не собиралась просить, но все равно заметила, что держался он так, чтобы если что, успеть подхватить ее и уберечь от падения. И это почти бесило, если бы не было так… Мило. И каждый раз, когда Варя начинала покачиваться или нелепо взмахивала руками, путаясь в собственных ногах, она замечала краем глаза появляющуюся руку в смокинге, но стоило ей обернуться, как Глеб демонстрировал самый что ни на есть отвлеченный и незаинтересованный вид.
Вспышка: они сидят в актовом зале, на первом ряду, как самые настоящие важные персоны. Даже учителя — и те сидят за ними. На экране сделанный кем-то фильм, нарезанный из старых фотографий и видео, которые успели наснимать за одиннадцать лет школьной жизни. И все хорошо, пока на весь не маленький экран появляется огромная фотография: Варя и Вика, обнимающиеся и смеющиеся.
И Варе там лет восемь, да и Вике примерно столько же. И Варя внезапно вспомнила, когда была сделана эта фотография: третий класс, Новый год, Вика была в костюме — кто бы сомневался — принцессы, а Варя была не то чтобы в костюме, но у нее тоже было красивое пышное платье и корона. Они тогда чуть не подрались, выясняя, кто именно из них принцесса, пока кто-то из старших не предложил им обеим быть принцессами, просто разными. Тогда было решено, что Варя будет Белль из «Красавицы и Чудовища», тем более что и платье у нее было желтое, а Вика будет Золушкой. И фотографию сделали как раз тогда, когда они мирились.
Что-то дрогнуло, когда Варя увидела свое лицо, такое юное и незнакомое. И мгновение растянулось в бесконечность. Она смотрела на себя, маленькую и еще не познавшую, что такое боль утраты. Еще такую целую и счастливую. И что-то заставило ее обернуться туда, где сидела Новикова: та смотрела на экран с лицом растерянным и будто напуганным. Словно почувствовав ее взгляд, Вика скосила глаза в Варину сторону и тут же отвернулась, поджав алые губы.
А следующая фотография окончательно выбила почву из-под Вариных ног. Не сиди она, то точно бы упала.
Кадр сменился, и с экрана на нее смотрела Алина. Фоном Варя видела, что это фотография с какой-то школьной экскурсии, и стоит Алина там не одна, а с ней, Варей, и еще с какими-то одноклассниками, и что рядом еще и Ирина Владимировна с лицом, как обычно, недовольным…
Но там было ее лицо, и это было главным. В глазах тут же защипало, в голове забил тревожный набат, и где-то очень глубоко в сознании завопил голос Розы, кричащий что-то о слезах и макияже…
Неожиданно с двух сторон ее взяли за руки. Справа за руку Варю схватила Лиля, закусившая губу и глядящая на нее с таким невозможным сочувствием, что Варя, не выдержав, тут же отвернулась. А с другой стороны ее руку накрыл Глеб, и вот он на нее вообще никак не смотрел. И от этого стало куда легче.
Вспышка.
— Воронина Варвара! — по залу разносится звучный голос Иммануила Вассермановича, лысина которого, согласно всем канонам, отбрасывает блики, сочетаясь с блестящими в свете прожекторов очками.
Варя как-то совершенно по-дурацки прошляпила свою очередь, и директору пришлось повторять аж дважды, пока до нее дошло, что получить заветный аттестат вызывают именно ее. К счастью она умудрилась не упасть, пока поднималась по ступеням, и даже не споткнуться, пока шла по красной дорожке к директору.
Она-то думала, что ей сразу отдадут выстраданный аттестат и отпустят на волю, но не тут-то было. Размахивая зелененькой книжицей прямо перед ее носом, Иммануил Вассерманович толкнул целую прочувственную речь о том, что Варино присутствие в школе всегда ощущалось как что-то особенное, и без нее коридоры «Кленового листа» будут совершенно другими. И Варя была уверена, что в этот момент слышала двоенный смешок с того места, где сидел ее несравненный братец и госпожа психолог.
Леша, кстати, выглядел вполне себе умиротворенным, да и на челе отца не было никаких следов сыновьего раздражения. Петр Никитович тоже казался куда более счастливым, чем раньше. Все походило на то, что эти двое, наконец-то, нашли общий язык. Или, по крайней мере, увидели дорожку, на конце которой тот скрывался. И уже одно только это заставило Варю улыбаться от всей души.
