Варя неопределенно пожала плечами.

— Почему ты не хочешь выходить замуж за Лешу? — спросила она неожиданно, в том числе для самой себя.

— И ты туда же? — с досадой подперла подбородок Аля.

— Нет, — Варя перевела взгляд на бокал с водой, который крутила в руках. — Я не собираюсь тебя уговаривать, я просто хочу понять.

— А это обязательно озвучивать?

Это было так не похоже на обычную Алевтину, что Варя даже удивилась. Обычно Аля не уходила от ответа и пыталась как-никак, но объяснить то или иное свое деяние или слово. А тут… Будто и не она это вовсе.

— Обязательно, — кивнула Варя, хмурясь. Ее посетило странное чувство, но она никак не могла понять, какое.

Аля, наклонившись, подняла с пола кучку футболок Леши, накиданные в процессе битвы за вещи, и принялась складывать их, выглядя слишком сосредоточенной, чтобы это было правдой. Ее волосы, сегодня не убранные ни в хвост, ни в косу, свесились на лицо светлой ширмой.

— Я просто не понимаю, — сказала Варя, когда пауза затянулась слишком неприлично, и она поняла, что Аля отвечать как-то и не планирует. — Ты же любишь Лешу, это и идиоту ясно. А он любит тебя. И ты согласилась к нему переехать, и пусть ты кричишь, что он тебя заставил — я же тебя знаю. Если б ты не хотела, то тебя и вся королевская рать бы не смогла заставить, не то, что мой брат. Так почему нет?

Внезапно она поняла, что не давало ей покоя: этот разговор практически зеркально отражал тот, что случился между ней и Глебом на кухне Филатовых. Даже странно, что теперь она, Варя, выступала на его месте, а Аля играла роль Вари.

— Для тебя все так ясно, — произнесла Алевтина, наконец. — И я понимаю, почему. Со стороны действительно кажется, будто это какой-то мой каприз и я мучаю твоего брата специально, но… — она вздохнула и посмотрела на Варю. На ее лице отразилась такая сильная усталость, что Аля будто разом постарела на десять лет. Конечно, так только казалось, но Варю будто молнией шибануло. — Но я ведь тоже могу бояться. Да, сейчас все хорошо. Я его люблю, он любит меня… Я даже верю, что Леша предложил это не только потому, что я залетела.

Аля резко поднялась на ноги и сделала несколько шагов по комнате, обхватывая себя руками. Подошла к мойке и налила себе воды в чашку. Потом повернулась к Варе, которая следила за ней с дивана.

— Знаешь, если бы не это, — Аля махнула рукой в сторону живота, — то я бы не думала. Согласилась бы и закрыла глаза на все свои сомнения. И если бы у нас с ним в итоге все снова развалилось бы, то от этого пострадаем только мы с ним. А теперь нас будет не двое, а трое. И я не могу не думать, что если мы с твоим братом что-то сделаем не так, то страдать из-за этого больше всех будет ребенок, который, вообще-то, не виноват, что родители у него идиоты. — Аля залпом допила воду и поставила стакан в раковину. Движения ее были резкими, быстрыми, дергаными немного. Она подошла к креслу, но не стала садиться в него, только вцепилась пальцами в спинку. — Леша хороший, — сказала она, посмотрев на Варю. — Я это знаю. Возможно, ему это поможет примириться с Петром Никитовичем, когда он сам примерит на себя роль отца и узнает, что это такое. В том, что отцом он будет прекрасным, я не сомневаюсь. Но вот во всем остальном… — она покачала головой.

Варя помолчала немного, переваривая и подбирая слова. Действительно, ответ лежал на самой поверхности, а она его не увидела. Она вообще мало что видела, как оказалось.

— Когда я рассказывала тебе о своих опасениях и переживаниях, — сказала Варя, через несколько минут, — ты всегда мне говорила, что нельзя замыкаться на своих страхах. Потому что чаще всего они только в моей голове. — Варя перевела взгляд на Алю. — Я не знаю, что случится завтра, через месяц, через год. И я это не контролирую. Все, что я могу, это верить в себя и жить дальше, идя навстречу будущему, а не прячась от него. Я эти твои слова только недавно действительно осознала и приняла, но теперь, я думаю, я могу вернуть их тебе. — Варя улыбнулась. — Ты не знаешь, что будет. Может случиться все, что угодно. Вы можете разбежаться через пару лет, а можете вместе прожить всю жизнь. И если ты сейчас поддашься сомнениям и страхам, то не будешь ли потом из-за этого страдать еще больше?

Аля медленно выдохнула, отпустила спинку кресла, подошла к дивану и порывисто обняла Варю. Так крепко, что у той затрещали ребра. Варя неловко обняла ее в ответ и поняла, как ей все это время не хватало Али. Пусть они и не ссорились, но все равно отдалились.

— Ну и… Ты давно стала для меня частью семьи, — дрогнувшим голосом пробормотала она в плечо Али. — Поэтому согласишься ты или нет, это мало что поменяет. А уж мать моя тебя точно в покое не оставит теперь.

Аля засмеялась, и Варя с замешательством увидела в ее глазах слезы.

— И когда ты стала такой умной, а? — спросила, смеясь, Алевтина.

Когда вернулась Марьяна Анатольевна, они сидели за столом и пили чай и о чем-то болтали, улыбаясь. Болтали о чем-то незначительном, Варя уже даже и не помнила, что именно это было. Помнила зато, что когда вернулся Леша, весь красный и смущенный, мама не упустила возможность затроллить его так, что он снова сбежал, бурча что-то себе под нос, и не исключено, что это были ругательства.

Глебу Варя рассказала почти все, опустив только разговор с Алей. Это было их, личное, и пусть Глеб бы понял и оценил, что она доверила ему такой момент своей жизни, Варе все равно хотелось сохранить его только для себя. Зато она рассказала ему, как в воскресенье доставили вещи Али и какую истерику устроил Леша, когда вернулся с тренировки, а вся его спальня — типично-брутальная спальня молодого мужчины с ярко выраженной самцовостью — превратилась в филиал королевства Барби. Украшали ее всем миром, пришлось даже вызволить Алиных подружек и задействовать дополнительные запасы кукол и рулонов розовой бумаги.

Рассказывала, и сама не замечала, как отпускает ее напряжение, как расслабляются мышцы и мысли перестают скакать. А когда поняла, что таким способом Глеб банально отвлек ее от паники, потянулась и сама обняла его, опешившего. Порыв был внезапен, не задокументирован, и вообще Варя свалила все на наконец-то подействовавшее успокоительное.

Зато когда Варя зашла в свой класс и села за парту, она была спокойна — насколько это было возможно, — и сосредоточена. И пусть впоследствии оказалось, что математику она сдала на максимально низкий возможный балл, этот экзамен для нее оказался самым легким.

*

Яхта медленно шла под темнеющим небом. Мимо проплывали зажигающиеся огни, пока еще бледные, неяркие, но скоро они засияют в летней ночи, словно маленькие городские звезды. Настоящий звезд, предсказуемо, было не видно. Варя посмотрела вверх, на расцвеченное цветами догорающего заката неба. Звезды, если они и показались на небосводе, действительно не обнаруживались. Их холодный свет затмевался светом более близким и ярким.

Варя стояла на верхней палубе яхты, отчаянно надеясь на чудо. Чудо заключалось в том, что кто-нибудь в меру смышленый и догадливый принесет ей шарф, шаль или поделится пиджаком. Вот только стояла она тут уже минут пятнадцать, а чуда все никак не случалось. Ветер, вообще-то, был теплый и летний, но из-за близости воды забывший об этом, обдувал голые руки и заставлял открытые ключицы покрываться сотней мурашек.

Можно было просто взять и вернуться, ведь Варя и сама не совсем понимала, зачем поднялась наверх. Все шло… Не хочется говорить «просто замечательно», а то спугнешь удачу и кончится это замечательное, но было действительно хорошо. Варя пила из высокого фужера вкусный яблочный лимонад, и он весело щекотал ей нос пузырьками. Остальные, в основном, пили шампанское, которое им, выпускникам, наливали, не спрашивая возраст. Вечер, начавшийся так торжественно и официально, плавно перетекал в неформальный отрыв, тем более что учителя праздновали в отдельном зале и напитки им подавались покрепче.

Кроме выпускников школы «Кленовый лист» на яхте присутствовали выпуски других школ, в большинстве своем тоже частных, тоже престижных и максимально пафосных. Мелькнула в голове шальная мысль, что их, московскую элиту по школьной выборке, руководство специально столкнуло и перемешало, для закладывания фундамента связей, без которых, как известно, никак. По крайней мере директора, точно также праздновавшие, но в совсем отдельном, даже от учителей, помещении, здоровались очень тепло и перемигивались тоже задорно. Варя пару раз видела блестящую лысинку Иммануила Вассермановича, крайне довольного происходящим.