— Может быть, потом, — ответила, наконец, она. — Сейчас я ни к каким разговорам не готова.

Понятливый брат кивнул и не стал развивать тему дальше. Больше Глеб ее звонками, сообщениями и — самое ужасное — личными визитами не беспокоил.

Дело было в среду, и за два неполных дня синяки на лице Астахова должны были проявить себя во всей красе. С нездоровым удовлетворением Варя представляла себе заплывший глаз, искривленный нос, кожу в фиолетово-синих пятнах… Однако реальность оказалась не настолько красочной.

В пятницу в школе проводился пробный ЕГЭ по русскому языку, присутствие на котором было обязательно. Ирина Владимировна несколько раз звонила Вариной маме, визгливым голосом напоминая о том, что Варя должна, просто обязана его посетить и желательно сдать хотя бы на удовлетворительно. О том, что у Вари с русским языком было все в порядке, Ирина Владимировна стабильно забывала.

К счастью, парты были расставлены так, что сидели они в две группы по одному человеку за столом. К несчастью, Варя и Глеб попадали в одну группу, так что просто так прошмыгнуть мимо у Вари не могло получиться. Радовало одно: так как фамилия Вари была ниже в списке, чем фамилия Глеба, сидеть она должна была за ним, так что не придется терпеть весь экзамен взгляд в спину.

В школу Варя приехала первой, практически к открытию. Солнце вставало раньше, снег почти полностью сошел с улиц, деревья еще не радовали зеленью, но уже приобрели то интересное состояние, когда кажется, будто листочки виднеются. Торопливо сняла пальто, переобулась в балетки и, нервно оглядываясь, потрусила к кабинету, в котором должны были проводить пробный экзамен.

Вот только оказалось, что зря она приехала так рано. В кабинет заранее никого не пускали, и одиннадцатиклассники, постепенно собираясь, кучковались между соседними кабинетами, как обычно сбиваясь в группки. Варя сидела на подоконнике как можно дальше от очага кучкования — сияющей, словно начищенный пятак, Новиковой. Ее волосы были заплетены в две толстые косы и уложены вокруг головы короной, губы были аккуратно накрашены конфетно-розовой помадой, а глаза подведены черными стрелками.

Варя очень старалась не смотреть в ее сторону, но голова будто сама собой поворачивалась туда, откуда звучал ее довольный смех. Варя только надеялась, что Вика не почувствует на себе ее взгляд, который было сложно назвать даже далеким от дружелюбного. Если раньше Варя не чувствовала по отношению к Новиковой ровным счетом ничего, то теперь она искренне, чисто и ярко ненавидела ее. Впервые в жизни Варя кого-то ненавидела, и эта сила, с которой клубилась внутри ненависть, удивляла ее. Наверно, теперь она стала гореть той же самой эмоцией, которой все это время горела Вика. Иначе объяснить всю эту травлю и унижение, которым подвергала ее Вика, Варя не могла.

Когда пришли Лиля и Руслан, Варю они не заметили. Подошли к противоположной от окон стенке, огляделись, пожали плечами. Лиля грустно вздохнула, и Руслан осторожно коснулся ее щеки своей рукой, чем вызвал у нее улыбку. Варя закусила губу и отвернулась. Они смотрели друг на друга с такой нежностью, что хотелось орать в голос из-за того, что у нее, Вари, больше такого не было.

А потом — Варя, как обычно, проглядела его появление, — к ним подошел Астахов. Лиля ему сочувственно улыбнулась, Руслан пожал руку, а Варя — Варя почувствовала, как сжалось сердце: вот ведь предатели! Неужели они встали на его сторону?

Пользуясь тем, что ее не было видно, Варя разглядывала Глеба. Когда он только подошел, то Варя видела его со спины, но стоило ему повернуться, оглядываясь, как Варе открылся бесподобный холст его раскрашенного во все оттенки синячности лица. Правда, все было куда более скудным, чем рисовало ей ее воображение.

Возможно, дело было в тонне тонального крема и пудры, но синяки проглядывали на его лице еле-еле, радуя, конечно, своей насыщенной гаммой, но как-то скромно. Нос у Глеба нежно лиловел, немного распухший в переносице, глаз был обрамлен в соцветие подживающего синяка. Но больше всего Варю порадовала разбитая губа, выглядевшая так, будто по его лицу кто-то нежно ударил молотком. Несколько раз.

Дверь в кабинет открылась за пять минут до звонка. На стене повесили, прилепив на клейкую резинку, списки, сказали, что рассаживаться нужно будет в соответствии с карточками, лежащими на столах. Варя дождалась, пока одноклассники разойдутся двумя ручейками в соответствии со списками, а потом спрыгнула с подоконника и пошла в свой кабинет.

Глеб сидел на первой парте, возвышаясь светловолосой башней над учительским столом. Едва заметив его встрепанную шевелюру, Варя опустила глаза к балеткам, внимательно глядя себе под ноги, но потом одернула себя и выпрямилась. Вот еще, она не будет делать вид, что она незаметная мышка только для того, чтобы не обратить на себя лишнее внимание. Она жила так уже пять лет, и отчего-то дольше оставаться в образе отщепенки не хотелось.

После всего случившегося внутри нее действительно будто щелкнул тумблер. Будто кто-то провел жирную черту, отделяя «до» и «после». И хотелось думать, что Глеб не имел к этому никакого отношения, но… С точки зрения вселенной его предательство не играло большой роли. С точки зрения вселенной все их мелкие драмы и трагедии были чем-то совершенно незначительным, незаметным, что пронесется мимо и исчезнет в канве времен. Но для Вари — для Вари тот вечер стал переломным моментом. Еще одним.

Расправив плечи и подняв голову, Варя прошествовала к своему месту, чувствуя на себе взгляды. Ну и пусть таращатся. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, Варя сжала в чуть-чуть подрагивающих пальцах карандаш и уставилась на доску, ожидая, пока не придет проверяющий и не раздаст им конверты с заданиями.

Проверяющей оказалась… Ну конечно же Аля. Почему-то Варя так и думала, что поставят именно ее. Ирина Владимировна проверяющей быть не могла в силу статуса классной руководительницы, Двухтомник — потому что экзамен был по русскому языку. Остальные учителя наверняка были заняты своими уроками, а кто в их школе чаще всего распивает чаи во время учебного дня? Госпожа психолог собственной персоной. А другой группе поставили, наверняка, молоденькую француженку, первый год работавшую в школе.

Выглядела Аля мрачно. Светлые волосы были собраны в небрежный хвост на затылке, а обычно аккуратно выглаженная юбка, ткань которой даже в минуты особой душевной невзгоды хозяйки была идеально ровной, сложилась в складочки на талии. Еще Аля была подозрительно бледна, а под глазами залегли тени.

— Все в порядке? — спросила Варя, когда Аля проходила мимо, раздавая конверты и забирая у учеников телефоны.

— Похмелье, — прошептала суровая госпожа психолог, забирая ее смартфон.

Варя понятливо кивнула. Алевтина Борисовна, встречаясь с подружками, могла и не так напиться на коллективной почве. Когда они с Лешей встречались, Леша частенько уезжал среди ночи, чтобы забрать ее из очередного клуба или бара, где Аля отмечала что-нибудь в теплой компании собутыльниц. Леша, в принципе, против такого времяпрепровождения девушки не возражал до тех пор, пока она не начинала виснуть на парнях и не забиралась на стол, чтобы поразить окружающих танцами собственного авторства.

Экзамен прошел… спокойно. Русский язык Варя всегда любила, сказывались, наверняка, гены отца-писателя. Тестовую часть сделала быстро, почти не задумываясь над решениями. Конечно, она думала, но ответы выбирала скорее интуитивно. Текст читала отстраненно и вот тут уже сосредоточиться пришлось. Цифры и буквы прыгали в глазах и отказывались приходить к единому знаменателю. А вот писать сочинения Варе нравилось, хотя слегка и бесила обязательная конструкция частей.

Сдав пачку листов бледноватой Алевтине Борисовне, которая держалась за бутылку с водой так, будто та была последним средством спасения, Варя получила обратно свой телефон и вышла из кабинета. Закончила она на час раньше, чем требовалось. Леша обещал забрать ее после экзамена, но до конца было еще не близко. Надеясь на лучшее, Варя набрала его номер, но чуда не произошло: Леша был еще на тренировке и освободиться раньше не мог.