Обернулась: Лиля и Руслан уже спустились, проходя мимо, Лиля со слабой улыбкой махнула ей рукой, торопясь наружу. Помявшись немного, надеясь в глубине души, что Глеб выскочит из-за кресел с криками «Разыграл!», Варя снова вздохнула и, одернув сбившуюся юбку, побрела к выходу.

Однако выйти из актового зала ей было явно не суждено.

Двери в зрительную часть актового зала находились в небольшой нише, которую закрывали тяжелые черные драпировки. Делалось это для того, чтобы входящие и выходящие люди не смущали тех, кто сидит в темном зале и смотрит выступление на сцене. Идея была правильная, вот только многие шутники пользовались тем, что в нише почти всегда было темно, любили спрятаться там и наскакивать на проходящих мимо с воплями, пугая тех до икоты.

Когда Варю схватили за руку, первой ее мыслью было ударить на опережение рюкзаком недалекого шутника. Но потом на нее сквозняком донесло знакомый запах, но вольный полет рюкзака, утяжеленного книгами, было уже не остановить. Варя только и смогла, что слегка отклонить его полет, поэтому вместо лица Астахова рюкзак врезался в живот и повис в Вариной руке.

Глеб сдавленно охнул.

— Теплого приема я и не ожидал, — пробормотал он, не отпуская Вариной руки, — но это как-то слишком.

— Я случайно! — воскликнула Варя внезапно сорвавшимся голосом.

Глеб потянул ее за руку, отодвигая от двери глубже в закрытую черными шторами нишу. Варя почувствовала побуждение упереться копытами в землю и не поддаться хотя бы из чувства противоречия, но решила хотя бы раз не истерить. К тому же, она же сама хотела поговорить. А какое место может быть лучше темной ниши в пустом актовом зале?

— Послушай меня, пожалуйста, — произнес тихо Глеб. Его пальцы, державшие Варю за локоть, разжались, но руки он не убрал: скользнул ладонью вниз и осторожно взял ее руку в свою.

Варя втянула воздух сквозь зубы. От пальцев по руке вверх побежали резвым табунчиком мурашки, от которых бросило одновременно в жар и в холод.

— Я все вчера понял, — сказал Глеб. Варя искренне пыталась сосредоточиться на том, что он говорит, но сделать это было сложно: стояли они так близко, что она почти утыкалась носом в его рубашку, а в голове само собой возникло то утро, когда она проснулась в его объятиях. — Ты не говорила со мной, на все вопросы отвечала так, будто тебе мой голос противен, а сегодня ты даже на меня посмотреть не можешь… Я все понял. Правда. Я обидел тебя, и я сам виноват. Я ведь знаю, что ты очень ранимая, — выдохнул он.

Он медленно отвел прядь волос с ее лица, коснулся подушечками пальцев щеки. Варя боялась пошевелиться, боялась спугнуть этот странный момент, и одновременно хотела его обнять, забив на все объяснения, потому что все и так стало бы ясно. Противоречивость женской натуры как она есть.

— Я все понял, — снова произнес он, касаясь пальцами, практически невесомо, контура губ, скул, поглаживая их подушечками. — Ты выбрала его, и я ничего не могу с этим поделать. Сам виноват.

Яркой кометой пронеслась в голове мысль: он что, решил, что она с какой-то дури рванула в объятия Матвея? Она? Едва не рассмеялась от нелепости этой идеи. Она и Матвей! Вот уж точно.

— Глеб, — прошептала Варя, внезапно обнаружив, что голос куда-то пропал. — Я…

Не давая ей говорить, Глеб прижал палец к ее губам.

— Не надо, не говори ничего. Я видел вчера, что ты была так рада его видеть… — он вздохнул, наклоняясь ближе, почти касаясь губами ее губ. — Просто надеюсь, что тебе так правда будет лучше. А я — я идиот.

Его рука сдвинулась на затылок, запуталась в волосах, а потом притянула ее к нему ближе. Желания сопротивляться — даже из чувства противоречия и врожденной вредности — не возникало. А потом он коснулся ее губ своими, и на одно длинное, полное нежности мгновение окружающий мир со всеми проблемами растворился в запахе лимона и мяты. Рюкзак глухим ударом ударился о пол, когда из ослабевших пальцев выпала лямка. Варя, чувствуя, как подкашиваются колени, сама потянулась к нему — но слишком поздно: Глеб отстранился и вылетел из темной ниши наружу, распахнув дверь в яркий коридор.

Варе только и оставалось, что, тяжело дыша, растерянно смотреть ему вслед.

*

Варя еле дождалась звонка с последнего урока.

Унесшийся в закат укушенным лосем Глеб на третий урок не пришел. А когда Варя выбежала на улицу в перерыве, то увидела, что и его машины нет. Неужели он просто уехал?

В этот день Варя побила даже собственные рекорды рассеянности. Одна радость: за широкой спиной Руслана ее видно не было, и учителя, как обычно, практически забыли о ее присутствии, удивляясь только на перекличке тому, что она все-таки была на уроке.

В голове клубился густой туман, мешавший связно думать. То и дело в памяти всплывал поцелуй, и Варя ловила себя на том, что прикасается пальцами к губам. Да как он мог подумать, что она переметнулась к Матвею! Потом Варя вспоминала вчерашний день и то, как Матвей ждал ее, сияя улыбкой, и как сама Варя бросилась к нему… Нет, ну определенно что-то подумать можно было. Но неужели Глеб был настолько не уверен в себе и в том, что было между ними?

Варя, возможно, еще долго думала бы, что ей делать и как ей быть, если бы не внезапный звонок с неизвестного номера. Она как раз брела по мокрому асфальту, на котором уже не было подтаивающего снега, по направлению к метро, как в кармане зазвонил телефон. Вытащив его, Варя несколько секунд недоуменно смотрела на незнакомую комбинацию цифр, а потом нажала на зеленую трубочку на экране и поднесла его к уху.

— Алло?

— Привет, Варя, — произнес на том конце смутно знакомый голос.

— Эм. Привет. А кто это?

На том конце вздохнули.

— Это Марк, друг Глеба.

Перед глазами сразу вспыхнуло его лицо с кривой усмешкой, как тогда, когда он говорил, что они с Глебом не пара. Надо, это было так недавно, а такое чувство, будто целую жизнь назад.

— Не узнала тебя, привет, — осторожно произнесла Варя, недоумевая, чего это он ей звонит. Такого еще не было ни разу. — Что-то случилось?

— Почему сразу что-то случилось?

Настал Варин черед вздыхать. Правда, она еще и глаза закатила.

— Ты друг Глеба, а не мой. Так что случилось?

— Это мне у тебя надо спросить. Глеб приехал ко мне весь взбудораженный и, ничего не объясняя, с порога кинулся к бару. Опять ты его довела?

— Он сам себя довел, — огрызнулась Варя. Будет она еще оправдываться перед Марком, велика честь. Потом вздохнула. — А где он сейчас?

Марк издал невежливый смешок.

— После того, как я смог остановить разграбление семейных запасов алкоголя, положил его спать, а потом отвез домой. Ты бы проверила его, что ли. А то со мной он говорить отказывается, а такое состояние ни к чему хорошему не приводит.

Попрощавшись, Марк отключился, а Варя застыла рассеянным памятником самой себе. Что же происходит? Кто-то налетел на нее сзади, сшибая с места и ругаясь на незадачливую глупую, что застыла посреди дороги. Варя недоуменно посмотрела прохожему вслед и поморщилась. Как ни странно, столкновение привело ее в чувство: бросив взгляд на часы, Варя перехватила поудобнее рюкзак и решительно направилась к метро.

С Глебом и правда нужно было поговорить.

К сожалению, точный адрес Астаховых она запомнила очень смутно. Улицу вроде бы помнила, а вот номер дома и подъезд — слабо. Все-таки ее и туда, и обратно везли на машине. К счастью, в памяти всплыло, что рядом с домом был супермаркет, а подъезд был напротив разрисованных баков для мусора и большая детская площадка. Поплутав и поспрашивав спешащих по своим делам прохожих, Варя вышла на нужный двор. Потом, методом тщательного осмотра, нашла требуемый подъезд. И вот тут возник затык. Этаж Варя помнила, двенадцатый, помнила, что квартира справа, но вот какой у нее номер? А без номера квартиры попасть через домофон в подъезд не представлялось возможным.

К счастью, в подъезде жили не настолько мнительные люди, чтобы не пропустить с собой девушку достаточно хрупкого телосложения с красным от холода носом. Правда, пока Варя дождалась то доброе создание, что будет входить или выходить из дома, нос у нее покраснел не только на словах, а вполне натурально, угрожая банальным насморком.