— И вот с тех пор я с ним не разговариваю, — подытожила Варя. — Я и видеть его не хочу, но в школе никак не отделаться.
— М-да, — произнес Матвей и плавно затормозил у тротуара. В ответ на недоуменный взгляд Вари пояснил: — Сейчас мы с тобой немного развеемся, а потом уже поговорим. А то ты сейчас такая убитая, что любая попытка внести хоть немного света в твой темный разум будет похожа на насилие над несовершеннолетними.
Вот за что Матвей нравился Варе, так это за легкий веселый нрав, который с такой же легкостью находил выход из, казалось бы, самой безнадежной ситуации. Привез ее Матвей не куда-нибудь, а в батутный центр. Стоило только увидеть огромные батуты, ямы с мягкими упругими кубиками и веревочные воздушные дорожки со стенкой скалодрома вдалеке, глаза Вари зажглись, а все неприятные мысли отошли в сторону.
Вместо форменной юбки и блузки Варе выдали спортивный костюм и специальные тапочки. Матвей облачился в нечто похожее, но в мужском варианте. На вопросы «как» и «почему» тот стал было путано объяснять о какой-то своей подруге, у которой тоже есть подруга, которая была бы не прочь стать его собственной подругой, а потом просто махнул рукой и сказал забить.
Что Варя и сделала. Каждый взлет в воздух наполнял ее чистой искрящейся радостью, которая заставляла чувствовать себя легкой-легкой, словно воздушный шарик. Несколько раз она сделала героическую попытку перевернуться в воздухе, и один раз ей это даже почти удалось, правда упала она вниз спиной вперед и мягко отпружинила обратно.
— Нравится здесь? — спросил Матвей, когда они, запыхавшись, пили свежевыжатый сок в баре здесь же, у батутов.
— Очень! — улыбнулась Варя.
— Тогда вот… — подмигнул ей Матвей и протянул карточку, невесть как оказавшуюся у него в руках. Откуда он ее достал — загадка, так как карманов на штанах парня не было.
Варя взяла ламинированный кусок пластика в руки и бросилась Матвею на шею со счастливым криком. Матвей преподнес ей годовой абонемент на посещение парка без ограничения по количеству дней или часов. Абонемент красиво переливался, а сбоку красивым шрифтом было выведено ее имя.
Матвей засмеялся, обнимая ее за талию и кружа в воздухе. И снова Варя не почувствовала в этом жесте ничего лишнего, как если бы ее обнимал брат. Хотя Леша так ее в воздухе никогда не кружил. Скорее уж он бы схватил младшую сестру за ноги и, раскрутив словно палицу, запустил бы в воздух куда подальше.
— Спасибо огромное, — пробормотала Варя, отпуская шею Матвея, явно пострадавшую от ее захвата.
— Да чего уж там… — отмахнулся тот. — А теперь, когда ты вся такая проветренная и счастливая, давай поговорим про твои проблемы на любовном фронте.
Варя разом сникла. Но почти сразу же воодушевилась обратно: Матвей наверняка скажет, что ей теперь дальше делать. И одновременно с этим в голове появилась странная мысль: а почему он ей так помогает? Ведь они не то чтобы друзья, скорее приятели, да и выгоды ему в этом никакой…
— Давай разберемся, — произнес Матвей, задумчиво щурясь. — Из-за чего ты больше обиделась: из-за того, что он за тебя все решил, или из-за того, что он сказал?
Варя опустила голову на сложенные ладони. Еще бы она знала!
Постаралась прислушаться к тому сумасшествию мыслей и чувств, что бурлили в ее голове. Что ударило ее сильнее: то, что Глеб не потрудился спросить у нее, а хочет ли Варя переезжать за тридевять земель лишь потому, что не хочет с ним расставаться, или то, что он наговорил ей после этого?
Сама мысль о том, чтобы переехать была странной. Конечно, ее поведение накануне, когда она узнала о том, что Глеб уезжает, можно было истолковать именно так. Что она не хочет с ним расставаться. И в тот момент она действительно этого не хотела. Но теперь… А может быть, она хочет? Может быть, она не пойдет в институт, а будет познавать себя где-нибудь на бескрайних берегах Байкала? Ага, упрется носом в пупок и будет медитировать.
А Глеб даже не спросил ее, действительно ли она хочет этого. Предложение его было… Оно было очень лестным. Приятным. От одной мысли, что они могли бы жить вместе, мурашки бежали по всему телу и не могли остановиться, заставляя появляться в ее голове всяким интересным мыслям. И то, как она проснулась тем утром с Глебом за спиной… Варе очень, очень этого хотелось.
И при этом же ей хотелось решить это все самой. Не оказаться перед фактом, словно безмолвной рабыне, а иметь возможность выбора. К тому же решение жить вместе — это ведь не где они сегодня будут ужинать и даже не какие занавески купить в абстрактный домик. Это серьезно.
Но она бы смирилась с его упрямством, если бы он просто выслушал ее и не сказал тех гадостей. Хотя их и гадостями назвать было сложно, но каждое его слово было жестоким, колючим и едким и вгрызалось прямо в сердце. Глеб ведь не мог не знать, что все разговоры о ее семье и о том, какие между ними отношения, ее слабое место. И все равно посмел высказываться так, что хотелось ударить его в белые зубы или в прямой нос.
— Ага, вижу, мыслительный процесс пошел, — удовлетворенно заявил Матвей, поигрывая трубочкой. — А теперь подумай вот о чем: твоя обида сильнее твоих… ну, назовем это эфемерное нечто чувствами?
— А? — недоуменно уставилась на него Варя.
Матвей терпеливо вздохнул и, подозвав официанта, попросил принести еще сока. Ему явно хотелось приголубить что-то более крепленое, но в батутном парке с алкоголем было туго.
— Как думаешь, какой итог будет у твоей обиды? — посмотрел он на Варю.
Та пожала плечами, опуская, почему-то, взгляд.
— А я тебе скажу какой. Учитывая вашу среднюю упертость по больнице, буйство гормонов и кое-чей совершенно непонятный ход мысли, если вы не разрешите этот конфликт, то вот то, что между вами сейчас происходит, быстро закончится, чем бы оно ни было. Ты этого хочешь?
Варя растерянно моргнула. Об этом она не думала… Представила, что из-за размолвки больше не сможет держать его за руку или наблюдать, как тот вдумчиво что-то читает, слегка приподняв бровь, и стало так холодно, будто все окна и двери разом открылись, впуская с улицы ледяной воздух и промозглый дождь.
Внезапно стало стыдно за ту сцену, что она устроила у школы. И вот что ей мешало поговорить с Глебом, объяснить, что чувствует и почему сейчас ее трогать не надо? Нет, вместо этого она, задрав нос, ушла с Матвеем, оставив Глеба смотреть ей вслед. С другой стороны, подумалось ей, смогла бы она спокойно с ним поговорить, не сорвавшись в очередную ссору? Ведь это именно из-за того, что Матвей умудрился привести ее в чувство, она поняла, что терять его не хочет. А проблемы — с ними они разберутся. Может быть не сразу, но разберутся. В конце концов, у кого их нет.
Матвей, наблюдая за переменами на ее лице, хмыкнул.
— Ну вот, — произнес он довольно. — Никогда не думал, что вдалбливать простые истины в чужие головы может быть так забавно.
Чужую голову в Варином лице вдруг посетила невиданная доселе решимость.
— А почему ты вообще мне помогаешь? — спросила она. Настала ее очередь задумчиво щуриться и смотреть на него внимательно.
Но Матвей не стал тушеваться или смущаться, как того ожидала Варя. Наоборот, он, приосанившись, подмигнул ей и откинул со лба темные кудряшки.
— Видишь ли, это такая многоходовочка, — охотно пояснил он. — Я помогаю тебе, ты говоришь об этом Лиле, та с восторгом в глазах рассказывает сестре… — Матвей мечтательно вздохнул. — А там, глядишь, и мне от Розы чего перепадет.
Варя возмущенно сдвинула брови и ткнула Матвея под ребра. Тот с грацией кошки увернулся и рассмеялся, протягивая руку и щелкая Варю по носу.
— А еще ты прикольная, — добавил он, уворачиваясь от ответного щелбана. — Не жеманничаешь, не кокетничаешь, и никаких матримониальных планов на меня не строишь. Вот вырастешь еще на пару годков, тогда и таскать тебя по всяким, хе-хе, сомнительным местам можно будет.
На это оставалось только рассмеяться.
Тяжелые мысли ворочались в Вариной голове весь вечер. Марьяна Анатольевна, видя рассеянность дочери, вопросами не донимала, тем более, что на все осторожные расспросы Варя отвечала невпопад. Зато Барни млел от повышенного внимания: почему-то Варе хорошо думалось, когда она чесала его между ушей. А от того, что думалось ей очень оторвано от реальности, внеплановые почесушки растянулись на пару часов.
