— Что такое? — вздохнул Глеб, понимая, наконец, что не все так радужно и прекрасно.

— Да ничего, — моргнула Варя, отворачиваясь от цветов. — Просто не ожидала, что ты что-то мне подаришь.

Она, конечно, покривила душой. От роз ее буквально бросало в дрожь. Она не просто не любила эти цветы, она их искренне ненавидела. Настолько, что хотелось схватить этот пахучий веник и бросить в мясорубку. Глебу она об этом говорить не стала, и правильно. Ей почему-то казалось, что он вряд ли поймет без полной картины. А полную картину обрисовывать она не была готова. Поэтому она сжала левую руку в кулак, а когда это не помогло, засунула дрожащие пальцы в карман на юбке. Юбка была не совсем форменной, и Варя очень надеялась, что Ирина Владимировна сегодня не решит с ней столкнуться где-нибудь в светлом коридоре. В оправдание, что утром на нее стошнило переевшего накануне креветок Барни, она бы точно не поверила.

— Так ведь день Святого Валентина. Праздник такой. Слышала когда-нибудь? — поинтересовался тем временем с усмешкой Глеб.

— Очень давно и очень отдаленно, — пожала Варя плечами. — И вообще я не думала, что мы его будем как-то отмечать.

Глеб вскинул бровь. Оттолкнувшись спиной от шкафа, что заставило его вздрогнуть и опасно закачаться, он подошел к Варе, нависая над ней как скала предков над маленьким Симбой. Варе тут же захотелось встать на табуретку. Она на свой рост никогда не жаловалась, но хотелось порой не смотреть на людей снизу вверх, особенно когда они вот так вот насмешливо ухмыляются.

— Это еще почему? — поинтересовался он.

— Ну, если рассуждать логически, то мы даже еще и не встречаемся.

Астахов недоуменно сдвинул брови, пока Варя разглядывала мелкий узор на его свитере. Вроде бы завитки походили на волны, а в центре сплетались во что-то, похожее на оленя… Словом, все, что угодно, лишь бы не замечать розы.

— Познакомь меня со своей гениальной логикой, пожалуйста, — попросил Глеб, терпеливо глядя на нее.

— Смотри, — произнесла Варя, складывая руки на груди. — С нашей эпической драки с Викой, после которой ты понял, что вести себя как непрошибаемый осел не очень хорошо, прошло всего три дня. Мы целовались-то всего пару раз, про свидания я вообще молчу…

Астахов выглядел невероятно озадаченным. Он скосил глаза, явно пытаясь рассмотреть логическую связь между озвученным, но дебри таинственной женской логики оказались слишком густыми для его не обремененного такими хитрыми омутами интеллекта. Потом в его глазах сверкнула Мысль с большой буквы, и он снова заулыбался.

— Так, ну со вторым придется немного повременить, а вот первое можно исправить прямо сейчас… — пробормотал он, наклоняясь…

Варя практически с профессиональной ловкостью увернулась, кося серыми глазами в сторону присутствующих одноклассников, среди которых любимчиков у нее не было. Глеб проследил за ее взглядом, закатил глаза и вздохнул.

— Да, точно, — сказал он в их сторону не слишком дружелюбным тоном. — Помню-помню. Главное правило клуба — в школе ни-ни.

Об этом они договорились практически сразу после того, как Варя смогла думать более-менее рационально. Она и так уже была местной знаменитостью, а уж после событий в раздевалке о ней не знали только швабры в подсобке. Ей такая «популярность» и задаром была не нужна. И больше всего ей не хотелось, чтобы изменения в ее личной жизни стали достоянием общественности. Конечно, достоянием они уже стали, но у всего должны были быть рамки. Варя справедливо полагала, что если не подливать масла в огонь, то эта новость утечет в небытие на фоне других, более скандальных новостей. А потом она уже закончит школу, и все эти закулисные игры перестанут для нее что-то значить.

Поэтому Глеб получил строгое табу на все, что касалось каких-либо проявлений их взаимной симпатии. В частности, запрещены были поцелуи, объятия у всех на виду и держания за ручки. Глебу это активно не нравилось, но тут вопрос стоял ребром, и выбора особого у него не было.

Варя вздохнула и тут же поморщилась, снова почувствовав запах роз. Где-то в глубине сознания возник вопрос, где Глеб зимой умудрился найти нормальные цветы, которые еще и пахнуть будут, но он быстро утек в небытие за ненадобностью. Возможно, потом Варя об этом вспомнит и преисполнится каких-нибудь положительных чувств, но сейчас цветы вызывали в ней эмоции исключительно отрицательные.

— Ладно, надо унести отсюда этот ве… — она осеклась и тут же поправилась, понимая, что если назовет этот букетище «веником», то Глеб точно обидится. — …ликолепный букет, пока урок не начался.

Глеб оговорку заметил, но ничего не сказал, только хмыкнул. Не дожидаясь просьбы, он подхватил цветы. Их было настолько много, что он почти скрылся за этим цветочным морем красного цвета. По крайней мере его плечи практически полностью исчезли из виду. Варя только покачала головой. Ей на мгновение стало его жаль, ведь Глеб даже не представлял, что ему предстоит. Она, конечно, постарается унять своих тараканов, чтобы им обоим жилось легче, но на практике это сделать куда сложнее, чем в теории.

Спрятать с глаз подальше цветы Варя решила в кабинет Алевтины. Той повезло, так как директор отпустил ее во внеплановый отпуск только после второй условной истерики. Изначально ей надлежало пребывать в школе, так как пока там есть ученики, возможны и психологические проблемы и конфликты, но Аля с этим мириться не желала. Что Варе в ней очень и очень нравилось, так это то, что Аля всегда добивалась своего, так или иначе.

Они дошли до ее кабинета, и Варя открыла дверь своими ключами, желая поскорее скрыться с глаз. То, что в коридоре никого не было, особой роли не играло.

Астахов в кабинет госпожи психолога попал впервые. Сразу было видно, что внутри было совсем не то, чего ожидал он. Варя даже прыснула, глядя на его недоуменное лицо. Пока Глеб отходил, Варя достала с верхней полки шкафа вазу и побежала наполнять ее водой в ближайший туалет. Когда она вернулась, слегка покачиваясь под тяжестью здоровенной вазы, Глеб все также стоял посреди кабинета. Цветы лежали на диване, занимая чуть ли не большую его часть. Варя молча поставила вазу на письменный стол за дверью и торопливо водрузила цветы на положенное им место. Прикасаться к ним ей очень не хотелось, но пришлось.

— А тут неплохо, — произнес Глеб, оглядываясь. — Странно, но неплохо.

— Это мое любимое место в школе, — сказала Варя, подходя к нему.

— Почему?

— Здесь… Нет школы, как бы странно это ни звучало, — пожала плечами Варя. — Как будто, когда проходишь внутрь, попадаешь в Нарнию или что-то в этом роде. Другой мир, в котором можно отдохнуть от всех проблем, появляющихся снаружи.

Глеб хмыкнул и посмотрел на нее тем самым загадочным взглядом, который Варя никак не могла понять. Она все пыталась его раскусить, но это было похоже на попытку достать ядро из камушка, имея под рукой только иголку и веер.

— То есть, если случится апокалипсис, то искать тебя надо будет здесь? — поинтересовался он, поворачиваясь к ней лицом. Варя только неопределенно повела плечом. Не то чтобы Алин кабинет был ее персональным убежищем… Хотя чего скрывать: был и еще как. Но она хотела оставить это при себе. Идея того, что Глеб будет носиться по всей школе в поисках, ей почему-то нравилась.

— А почему апокалипсис должен случиться? — ответила она вопросом на вопрос, улыбаясь.

Глеб протянул руки и осторожно обнял Варю, привлекая ее к себе. Варя его бить, конечно, все равно не собиралась, но осторожность оценила. Все-таки лишних иллюзий Астахов на ее счет явно не питал. А если и питал, то отлично это скрывал.

— Ну, например потому, что ты мне явно врешь насчет цветов, причем сама, помнится, активно ратовала за то, что нужно говорить правду.

Варя покосилась на букет, который немного померк в темном углу кабинета, но никуда не исчез.

— Не хотела тебя обижать, — пробормотала она. — Но цветы я правда ненавижу. Не конкретно эти, — добавила Варя поспешно, — а просто, глобально. Пока они тихо-мирно растут на грядке, я их воспринимаю вполне доброжелательно. А так… — Варя скривилась.