Мне пришлось выдавливать из себя слова, в то время как от эмоций у меня все сжималось в груди.

— Это была Лора Блэквелл. Женщина, имя которой было на счете «АДЗ Лоджистикс». Президент компании.

На мгновенье в машине повисла тишина, полагаю, они размышляли, надо ли просить меня уточнить информацию. Я избавила их от этих метаний.

— Она моя мать, — сказала я, смотря на проносящиеся мимо здания.

— Твоя мать? — тихо произнес Лиам. — Она не умерла.

— Нет. Мой отец лгал мне.

«И я все еще размышляю над этим его поступком».

— Она бросила моего отца и больше нами не интересовалась. Думаю, он хотел перелистнуть эту страницу своей жизни.

— Клэр, мне жаль.

Я кивнула.

— Об «Икаре» она мне ничего не рассказала. Сказала, что будет защищать то, что считает своим.

— И даже успела сдать свою собственную дочь Сдерживающим, — проговорил Гэвин, затем тихо присвистнул. — Какая хладнокровная сука.

— Не буду спорить. И, как я думаю, теперь Сдерживающие объявят за меня награду.

— И за меня, — радостно сказал Гэвин, пошевелившись на сиденье, отчего вжался в наши с Лиамом плечи еще сильнее. Возможно, когда эту машину строили, люди были меньше. Или она была не предназначена для высоких и широкоплечих братьев Куинн. — Давно пора, черт возьми. Теперь мы три amigos[42] в розыске.

— О, боже, — пробормотал Лиам.

— И вот вам еще один вопрос от меня, — сказал Гэвин. — Как Кроули умудрился добраться туда так вовремя? Это, блин, уж слишком большое совпадение.

— Не может это быть совпадением, — произнесла я. — Или они следили за зданием, полагая, что мы можем там объявиться, если мы как-то связаны с «Икаром», что не видится мне особо возможным, или кто-то изнутри позвонил Кроули, когда увидел меня.

— А Сдерживающие в это время патрулировали в округе, — сказал Гэвин. — Еще больше доказательств, что Сдерживающие как-то с этим связаны.

Мне не понравилось, к чему это ведет. Но связь со Сдерживающими была неоспорима.

— Чем больше мы узнаем об этом, — произнес Лиам, — тем сильнее приближаемся к Сдерживающим.

Гэвин кивнул.

— И тем больше они пытаются нас устранить.

— У нас осталось мало времени.

Лиам имел в виду себя, меня, Гэвина и всех остальных, кто находился в бегах. Он имел в виду и Новый Орлеан. И он имел в виду Паранормальных. Все по-прежнему пропитано войной, которая так и не закончилась. Изменилась лишь тактика.

— Ага, — промолвила я. — Снова что-то назревает. И кто-то не хочет, чтобы мы об этом узнали.

* * *

Больше ни к чему не придя, мы направились к Мозесу. Наше там присутствие могло быть для него рискованным, но другого варианта у нас не было.

Мы вошли внутрь, обнаружив Мозеса за компьютерным столом с открытой банкой консервированной фасоли с торчащей из нее рваной крышкой.

— Обед? — спросил он с улыбкой, но она испарилась, когда он разглядел нас. — Что, черт возьми, произошло? Вы опять попали в передрягу?

— К зданию нагрянули Сдерживающие, а вместе с ними и Кроули со своими ублюдками.

Лиам вытащил из кармана носовой платок, затем подошел и прижал его к моему виску.

— Скорее всего стекло, — тихо сказал он, сосредоточенно смотря на меня, пока придерживал мой лоб. Я не чувствовала этот порез, по крайней мере, отдельно от миллиона других маленьких травм, пока он не прикоснулся.

Я вздрогнула, с шипением втянув воздух.

Лиам замер.

— Ты в порядке?

Я кивнула.

— В порядке. Спасибо.

Он поднял мою руку, приложив ее к платку.

— Подержи вот так.

— Хорошо.

Когда Лиам отошел, на меня посмотрел Мозес, несколько раз комично приподняв брови. Я прищурилась, посмотрев на него в ответ, отчего его щеки покрылись румянцем.

В комнату вошел Малахи, осмотрев нас, он нахмурился.

— Что произошло?

— Если коротко, — ответил Гэвин, — Клэр только что выдала себя своей матери, которая работает в «АДЗ», за всех нас объявлена награда, а Кроули и Сдерживающие устроили перестрелку за вознаграждение. — Он поднял палец. — И мне пришлось избавиться от «Ровера», а Клэр знает, как завести машину без ключа.

Малахи посмотрел на меня, и по его взгляду было видно, что он и переживает и злится на меня.

— Опасно было выяснять с ней отношения. Но, видимо, необходимо.

Я просто кинула в ответ, чувствуя себя ужасно из-за этого напоминания.

— Не стоит ругать ее за попытку поговорить с семьей, — сказал Мозес. Он наклонил голову в сторону. — Она была у «АДЗ», да?

Я кивнула.

— Она направлялась в здание. И натравила на нас Сдерживающих.

— Не удивлен, что твой отец избавился от нее. Должен сказать, это прекрасное избавление.

Но мой отец не избавлялся от нее. Это она так поступила, бросив его и меня, причем достаточно рано, потому-то я ничего не успела запомнить о ней.

Слезы то ли от печали, то ли от разочарования, то ли от сдерживаемых эмоций, наполнили мои глаза, и я отвернулась, чтобы проморгаться.

— Мне нужно подышать, — сказала я и быстро вышла, пока меня никто не остановил.

Я шла по улице среди бела дня, злая и достаточно в тот момент расстроенная, чтобы осмелиться бросить вызов Сдерживающим. Я бы истратила на них все, что у меня было. Каждый грамм магии. Я так устала от притворства.

Двумя домами ниже желтого дома Мозеса находился коттедж, под навесом переднего крыльца которого были прикручены качели. А от одного угла дома к другому тянулись пластиковые бусы в форме пряничных человечков, которые, скорее всего, никогда не испортятся.

Я проверила железные цепи качелей и деревянную сидушку. И убедившись, что она выдержит, села и оттолкнулась ногами. Качели раскачивались вперед, назад и снова вперед. Я закрыла глаза и позволила себе погрустить, позволила печали накрыть меня, словно темной водой у «Безумной горы».

Я слышала, как он идет ко мне, его шаги по дорожке. Лиам приближался целеустремленно. Не медленно, но целенаправленно. Не торопясь.

Когда он поднимался на крыльцо, было слышно скрип досок. Я оставалась с закрытыми глазами, позволяя ему смотреть на меня.

— Я хотел бы спросить тебя, как ты, но мне кажется, это глупый вопрос.

— Я не знаю, кто я, — я вытерла рукой глаза и щеки.

Тишина, а затем:

— Можно мне сесть?

Я открыла глаза, перебралась на одну сторону качелей и обхватила рукой одну из цепей. Качели дернуло, когда он сел, но они выдержали.

— Я разочарована, — произнесла я. — Имеет ли это значение?

Он оттолкнулся.

— Имеет.

— Я чувствую себя глупо, говоря об этом. Я разочарована в своей матери. Я думала, она умерла, что у меня не было и шанса, чтобы когда-нибудь ее увидеть. А сейчас у меня есть эта возможность, но она не такая, какой я бы хотела ее видеть. Даже не рядом.

— Она никогда и не была такой, — тихо сказал Лиам.

— Знаю. И это больнее всего.

— Нет ничего неправильного в том, чтобы скорбеть.

— Наверное.

Я откинула голову на спинку качелей, посмотрев на потолок крыльца. Кто-то нарисовал там фреску — люди, идущие по улице позади жениха и невесты, всех возможных цветов и оттенков. В некоторых местах были протечки, в других — отслаивающаяся краска. Но она все равно прекрасна демонстрировала все то, что когда-то здесь было изображено.

— До войны, — я слышала свой голос словно со стороны, — когда другие дети ходили по магазинам со своими мамами, или когда их мамы забирали из школы, я представляла, как бы это могло быть у меня. Мой отец очень старался, чтобы я не чувствовала себя уязвленной. Но это не помогало. Я чувствовала себя другой, но не скорбела из-за этого, потому что на самом деле ничего не теряла.

— Потому что к тому моменту все уже произошло, — сказал Лиам.

Я кивнула.

— Ага. А сейчас у меня это есть, и это даже хуже. Я осознала, что мой отец мне лгал, скорее всего, чтобы меня защитить. Что моя мать бесчувственный человек и никогда обо мне не беспокоилась. Что она все еще находится в городе и, вероятно, работает на Сдерживающих, хотя я не буду утверждать, что он знал об этом. И ко всему этому добавь то, что он был Восприимчивым, коллекционировал магические предметы и встречался с Эридой. И ни о чем из этого он мне не рассказал.