— Мне показалось, что ты хотела его себе. Я имею в виду, там в доме рядом с Мозесом.

Я кивнула и почувствовал себя словно тонкое, хрупкое стекло, готовое вот-вот разбиться. Собраться мне удалось не с первой попытки.

— Спасибо. Тут он будет хорошо смотреться.

Лиам кивнул.

— Прости меня, — сказал он, и я увидела в его глазах, что он и вправду так думает. — Мне очень жаль, что я оставил тебя одну.

Я побежала к нему, а он распахнул для меня свои сильные руки.

— Прости, — сказал он мне в волосы. — Я так виноват. Я думал, что поступаю правильно.

В его руках я сломалась, разбилась на миллион кусочков.

— Ты оставил нас.

— Я знаю. И мне очень жаль.

— Я не знала свою мать. Она ушла от нас. Когда пришла война, не стало моих друзей. Моих учителей. Мой отец умер. Он тоже ушел.

Я посмотрела на Лиама, позволяя ему увидеть это все в моих глазах. И когда он понял, на его лице отразилось сожаление.

— Пришла битва, и ушел уже ты. Ушел, когда мы как никогда нуждались друг в друге.

— Я думал, что спасаю нас, защищая тебя. Вместо этого я загнал себя подальше от единственного человека, который делает меня сильнее. Потому что мы сильнее вместе. — Он приподнял мой подбородок. — Я люблю тебя, Клэр. Может, я тороплюсь, а, может, говорю это слишком поздно. И мне неважно, ответишь ли ты мне тем же. Я люблю тебя. И никогда больше не оставлю тебя одну.

Я подняла голову, ища его губы. Он встретил меня мягким поцелуем, осторожным и полным надежды. Его пальцы зарылись в мои волосы, когда он приблизился, прижимаясь к моему телу.

Я почувствовала, как мое тело согревается и впервые за эти недели расслабляется, словно плавясь в его руках.

Внезапно начался дождь, видимо, небо отпустило так же резко, как и нас, поэтому мы моментально промокли до нитки.

Он отстранился, убрав мои волосы с лица.

— Наверное, нам нужно зайти внутрь. Если ты непротив.

— Я требую этого, — сказала я с ответной улыбкой.

Не успела я возмутиться, думая, что он знал, что так бы и произошло, он подхватил меня на руки и понес к двери.

Я открыла ее и зажгла свет, но Лиам выключил его.

— Нам не нужен свет, — пробормотал он, закрывая дверь и погружая нас в темноту.

Комната была абсолютно темной, и я испытала момент восхитительного предвкушения, прежде чем он снова нашел мои губы, подталкивая меня назад, пока мои бедра не коснулись края стола.

Он усадил меня на него, сильно прижимая к себе, а в это время дождь стучал по крыше, словно группа барабанщиков. Его поцелуи были напористы, как будто он нападал и овладевал моими губами. Он целовал меня, как мужчина, долгое время лишенный чего-то, как мужчина, вернувшийся с войны.

И, может, это все было недалеко от правды.

Я вцепилась пальцами ему в волосы и обвила ноги вокруг его талии, почти постанывая от того, что чувствую его, сильного и готового, самой своей сутью.

Наши поцелуи стали жестокими, полными огня, гнева и обещаний. Я отодвинулась, дернула за край его футболки, скользнув руками по напряженным мышцам живота. У него было сильное тело, подтянутые мышцы, сформированные под действием тяжелой и упорной работы.

Он стянул футболку через голову, позволив моим рукам скользить по его коже, все еще влажной после ливня, наслаждаясь каждым сантиметром его кожи, каждой туго натянутой мышцей.

— Твое тело… как страна чудес, — сказала я, не зная, что бы такое придумать, чтобы закончить свою мысль.

Лиам фыркнул, стягивая с меня футболку, и нашел своими руками мои груди. Я выгнулась навстречу его пальцам, и у меня под кожей вспыхнул огонь, огонь, который мог контролировать только он.

Затем с моей груди пропало разделяющее нас кружево, и мы остались в одних мокрых от дождя джинсах. Я закусила губу, при этом улыбаясь ему, когда потянулась к пуговице на его джинсах.

— Ты уверена…?

Я оборвала его вопрос поцелуем.

— Ты нужен мне, — пробормотала я ему в губы. — Ты мне уже давно нужен. Просто я этого не знала, пока не повстречала тебя. А потом я заставила себя думать, что это не так. Но теперь ты вернулся.

— И больше не уйду.

— Ты уже упоминал это.

Он избавился от оставшейся части одежды, сваливая ее на пол, ладонями я почувствовала, каким он был горячим и тяжелым, он уперся руками о стол, наклоняясь ко мне и тяжело дыша. Потянувшись назад, он осторожно, но решительно отодвинул артефакты и прижал меня к столу. Затем он вернул свою руку на мой живот, разжигая мое возбуждение.

— Сейчас, — сказала я, и его руки стянули с меня джинсы, а затем прижали к себе.

Он был уже тверд, его тело было на взводе и готово.

— Сейчас, — согласился он.

Он толкнулся внутрь, соединяя наши тела. А затем сделал паузу, его тело дрожало от желания, руки были напряжены, как будто он пытался восстановить контроль.

— Клэр, — пробормотал он, тяжело дыша мне в висок.

— Не останавливайся, — проговорила я и обняла его за шею, когда он забрался на стол, нависая надо мной, а я смогла видеть его потрясающее лицо, одну свою руку он подложил мне под голову, смягчая удары, пока он работал бедрами.

— Никогда, — произнес он и прижался губами ко мне, вознося нас на вершины удовольствия.

Я проснулась с мыслью о миссии. Это было глупо и опасно, но внутри меня бурлила энергия, которой было достаточно, чтобы убить очень толстого кота, и я была достаточно зла, чтобы проснуться и выйти до рассвета.

И до того, как Лиам выберется из моей постели, где он все еще лежал, положив одну руку под голову, а другую на живот.

Я съела половину энергетического батончика, который на вкус был чем-то средним между галетами и картоном, проталкивая его водой из бутылки.

Спрятав волосы под кепку, я натянула топ, леггинсы длиной до середины икры и кроссовки. Это позволит мне продержаться в духоте, которая уже опустилась на город, и, в случае, если меня заметят, буду выглядеть, как бегунья. По крайне мере, на первый взгляд. И если никто не задастся вопросом, как много бегунов в послевоенном Новом Орлеане.

Она жила не так далеко, согласно той информации, которую Мозес оставил в записке на своем крыльце, спрятанной между дверной сеткой и основной дверью. Это была та услуга, о которой я попросила его вчера.

Нам надо было выяснить, где Лора Блэквелл может нанести удар, где она может попытаться использовать свое оружие. Может, если я прослежу за ней, мне удастся найти подсказку. Я не знала, что это может быть — большая фотография места, где находиться Завеса, или напечатанные карты «Google», которые могут случайно валяться у нее во дворе? Узнаю, когда увижу, главное осмотреться.

Но не это было моей главной целью. Это было всего лишь приятным дополнением.

Я хотела знать, кем эта женщина является на самом деле. И, может быть, где-то очень глубоко внутри, очень-очень глубоко, мне хотелось оказаться неправой в своих выводах.

Она жила рядом с Тулейн в районе Одюбон, в одном из самых красивых районов Нового Орлеана. Расстояние было слишком большим, чтобы идти туда пешком, но я не хотела оказаться пойманной, из-за чего мне пришлось бы бросить Скарлет. Поэтому я оставила ее дома в целости и сохранности и двинулась в центр города на велосипеде.

Я подъехала к ее кварталу и остановилась осмотреться.

Там, где когда-то была сеть улиц с небольшими коттеджами, сейчас располагались резервуары с водой, огнестрельное оружие, и возвышалась высокая кирпичная стена. Кирпичи были чистыми и выложены ровными рядами вдоль всей стены в виде изящной дуги, скрывающейся за поворотом. Я слезла с велосипеда, привязала его к дереву и пошла к воротам.

В центре разделенной на две части аллеи, которая вела внутрь, находилась красивая сторожка в коттеджном стиле. В ней было темно, а ворота были открыты. Я не была уверена, должна ли была туда заходить в отсутствии охранника, или сторожка здесь была просто для красоты, потому что в Новом Орлеане было не так много людей, чтобы это вызывало какие-то беспокойство.