Они брели по пустынной равнине, безбрежной и выжженной, по которой там и сям были разбросаны колючие кустики, иссушенные засухой. Между тем на горизонте взошло солнце и начало прогревать воздух и безграничное плоскогорье, поблескивающее из-за бесчисленных осколков чёрного кремня, покрывающих его насколько хватало взора.

Когда солнце поднялось высоко в небе, путники остановились, чтобы подкрепиться, но не нашли даже и подобия спасительной тени, в которой можно было бы укрыться от палящих лучей солнца.

Пока Сара жевала плитку мюсли, Блейк попытался нанести их местонахождение на топографическую карту.

— Подумать только, что на столе у Поллэка лежал переносной ЛОРАН! С ним мы бы достоверно знали, где находимся, с точностью до десяти метров.

— Мы должны обходиться тем, что у нас есть, — вздохнул Блейк. — На глазок мы прошли примерно с десяток миль. Если мы будем продолжать в том же духе, то к вечеру должны пересечь дорогу на Беэр-Менуху приблизительно в этом месте, — заявил он, указывая пальцем место на топографической карте.

Его взгляд упал на восток, который заволакивала молочная дымка.

— Ты ещё не рассказал мне, что же говорится в надписи дальше, — напомнила ему Сара.

— Действительно, — ответил Блейк. Он сложил карту, положил на место компас, и они пустились в путь навстречу слепящему солнцу.

Селим Каддуми приземлился 5 февраля в аэропорту Луксора, доехал на такси до окраины города, расплатился и дальше пошёл пешком.

Ему потребовалось минут двадцать, чтобы добраться до своего дома, в котором осталась одна мать. Та сначала не могла поверить, что это действительно он, прибывший в такой поздний час и без предупреждения.

— Мать моя, — заявил сынок, — я объясню вам всё потом. Сейчас мне надо покончить с одним важным делом.

Он быстро снял западную одежду, надел галабию и спешно покинул дом через задний ход. Селим шёл пешком почти полчаса, пока не оказался в безлюдной местности, граничащей с пустыней. Неподалёку от колодца колыхались развесистые кроны пальмовой рощицы; через некоторое время появился паренёк с кувшином и начал набирать в него воду.

Селим подошёл к нему и полюбопытствовал:

— Салям алейкум, а не поздновато ли набирать воду? В такой темноте можно и упасть в колодец.

— Алейкум салям, господин, — бойко, без малейшего смущения ответил паренёк, — когда захочешь пить, так и воды наберёшь.

Селим открыл лицо и наклонился к нему.

— Я — Каддуми, — прошептал он. — А где Али?

— Пойдём отсюда, — так же тихо ответил паренёк, — следуйте за мной.

Они пошли по тропинке, освещённой почти как днём полной луной, и взобрались на вершину невысокого холма. Вдали, в центре долины виднелось поселение Эль-Квирна. Они остановились на половине склона у какого-то домишки. Паренёк толкнул дверь и впустил своего спутника.

— Я никого здесь не вижу, — заявил Селим.

— Али вроде бы должен был сказать тебе, что за ним следят. Здесь крутятся те же люди, что и в прошлый раз, понимаешь? Надо действовать с большой осторожностью. Деньги при тебе?

Молодой человек утвердительно кивнул.

— Тогда жди здесь, он придёт ночью в определённый час. Если ты не встретишься с ним до восхода солнца, возвращайся сюда завтра вечером, но чтобы никто тебя не видел, и жди, пока он не появится... Иншалла.

— Иншалла, — промолвил Селим.

Паренёк закрыл дверь, и звук его шагов замер вдали на тропинке, которая вела в Эль-Квирну.

Селим погасил фонарь и стал ждать в темноте и безмолвии, куря сигарету. Когда его глаза привыкли к темноте, то пустое помещение, обмазанное глиной, показалось ему светящимся в голубоватом сиянии полной луны. Длительное путешествие утомило его, и в этот поздний час ему пришлось прилагать неимоверные усилия, чтобы не заснуть. Он выкуривал одну сигарету за другой и время от времени вставал на ноги, чтобы пройтись туда-сюда по небольшой комнате. Тогда же молодой человек бросал взгляд в промежуток между створками ставен, чтобы посмотреть, не поднимается ли кто-нибудь из долины.

В какой-то момент усталость взяла верх над ним, он откинул голову на спинку стула и задремал. Селим спал до тех пор, пока усталость не отступила перед малоприятными чувствами, которые он испытывал от неудобной позы и жёсткого сиденья стула. Когда молодой человек вновь открыл глаза и осмотрелся, то увидел, что темнота стала какой-то странной, а комната была залита смутным красноватым светом. Селим приблизил лицо к оконному стеклу — посмотреть, что же творится снаружи, и увидел перед собой диск луны, подпираемый домишками Эль-Квирны. Диск заволокла красная тень, которая почти полностью закрывала его.

Затмение, подобного которому он ни разу не видел в своей жизни: тень не прятала лунный диск, но заволокла его кровавой дымкой, и этот преображённый лик ночного светила опустил на долину глубокое полное безмолвие, словно даже ночные животные с изумлением рассматривали это тревожное превращение.

Селим чувствовал себя смертельно усталым и уже подумывал о том, чтобы уйти, но в тот момент, когда поднимал свою сумку с пола, он увидел, как дверь открылась и тёмная фигура заполнила собой почти весь дверной проём. Молодой человек вздрогнул.

— Это ты, Али? — крикнул он.

Фигура с момент покачалась, потом упала вперёд. Селим успел подхватить её прежде, чем она свалилась на пол, и с осторожностью уложил её, подсунув под голову куртку.

— Али... это ты? — Он щёлкнул зажигалкой и в свете огонька узнал лицо друга, смертельно бледное; когда же вынул руку из-под его спины, то увидел, что она была испачкана кровью.

— О Аллах, милостивый и милосердный... друг мой... друг мой... что они сделали с тобой?

— Селим, — прохрипел юноша. — Селим, папирус... — Его лоб был покрыт холодным потом.

— Где он? Где он?

— «Уинтер Пэлис»... мужчина с рыжими волосами и усами... у него сумка с серебряными... застёжками.

Он поднял полные ужаса глаза на красную луну, затем с долгим вздохом обмяк.

Селим, сбитый с толку, осмотрелся вокруг, затем навострил уши при отдалённом звуке сирены. Ещё несколько минут, и он, как доктор Блейк, окажется в ещё более опасной ситуации. Необходимо было немедленно уходить. Молодой человек закрыл глаза своему другу и, выйдя в ночь, изо всех сил побежал к руслу высохшей реки, которая разделяла долину надвое с правой стороны от него, на расстоянии примерно с полмили.

Он едва успел броситься на землю за каким-то валуном, как увидел две полицейские машины, на полной скорости поднимающиеся по холму; они остановились перед домом, в котором лежал его друг, уже бездыханный. Если бы Селим задержался всего на несколько секунд, его бы застали с окровавленными руками рядом с трупом.

Он подождал, пока полиция уберётся восвояси, и, удостоверившись, что вокруг никого нет, медленно побрёл к той тропинке, по которой пришёл.

Когда Селим оказался во дворе своего дома, он вытащил из колодца ведро и опустил в него руки. Вода окрасилась в красный цвет.

Фабрицио Феррарио вошёл с жёсткой чёрной сумкой в кабинет Авнера и поставил её на пол перед письменным столом своего начальника.

— Вот как они умудряются перемещаться в пыльной буре, — промолвил он, расстёгивая застёжки-молнии.

Авнер поднялся и обогнул стол.

— Что это такое? — полюбопытствовал он, уставившись на находившийся внутри прибор.

— Радиомаяк. Они установили их повсюду вдоль направлений вторжения. Армейские подразделения продвигаются в самом густом тумане, руководствуясь сигналами, излучаемыми этими приборами.

— А мы-то можем использовать вертолёты и авиацию только на двадцать процентов наших возможностей. Погодные условия к востоку от Иордана просто губительны... Как тебе удалось заполучить такой аппарат?

— Они установили их в бедуинских палатках, везде по нескольку штук. Мне удалось перехватить один по сигналу осведомителя. Какой там прогноз погоды?