— Знаешь, когда я, однажды, сидела на скамейке около пляжа, и вокруг меня проходило много людей… Мне на миг почудилось, что среди них была Нэнси. У тебя такое было хоть раз?

— Ты издеваешься? — с горьким смешком спросил он. — Постоянно! Да вот недавно у нас произошло громкое убийство, и на месте жертвы оказалась одна молодая девушка, чертовски смахивающая на неё. Я так перепугался, ты бы знала…

— Ох Джеймс… Мне так…

Внезапно их идиллию прервал настойчивый звонок в дверь. Этот вечер определённо не желал оставлять доктора Стила в покое и одиночестве. Он уже было собирался с полным на то правом, послать куда подальше незваных визитёров, как вдруг с порога на него накинулся Андерсон собственной персоной.

— Ты! — схватив Джеймса за воротник, зарычал он. — Какого хрена?

— Чарльз! Чарльз! Успокойся! В чём дело?

Тут на шум вышла жена криминалиста, её глаза налились слезами, и стали больше походить на два огромных блюдца. Она со скулящими стонами принялась разнимать двух мужчин, но детектив оттолкнул её в сторону, всё продолжая обвинять своего коллегу.

***

Пейдж крепко сжимала свою юбку, набираясь сил, и подбирая правильные слова. Всё её лицо покраснело, а губы и голос дрожали.

— Амелия пригласила меня на твою вечеринку, Генри, но мои родители ни за что бы не отпустили меня туда. Да и я сама, по правде сказать, не слишком была в восторге от твоей затеи.

— Ближе к делу! — строго потребовала Лайла.

— Я переживала за Амелию, и за Генри тоже, — утирая платком подступившую влагу, и шмыгая носом, продолжала Пейдж. — Так что, когда мои родители улеглись спать, я тайком проскользнула из дома. Никто не знал об этом, до сих пор. Я даже никому сообщения не послала, чтоб не спалили, и телефон дома оставила.

— Ах ты хитрюга, — с ноткой уважения прокомментировала её гостья.

— Я взяла свой велик, и поехала к тебе, Генри. Добралась где-то к часу ночи. Вы все ещё веселились там, судя по горящему из окон свету. Было немного странно, потому что я ожидала, что все будут шуметь, и вот-вот приедет полиция, но…

— Н-да, та вечеринка была больше похожа на пьяные пижамные посиделки… — добавила Лайла. — Даже музыку пришлось выключить из-за твоих дурацких правил.

— Не переживай, скорее всего, это была моя последняя вечеринка, — хмуро подметил Генри.

— Ребят… Когда я приехала, то тормоза моего велика заклинило, и я, не справившись с управлением, свалилась прямиком в кусты у обочины. Было очень темно, и вокруг ни души. Никто не увидел меня, и не услышал моего крика. Так что я молча стала подниматься на ноги… — её голос затихал с каждым словом. Генри и Лайле пришлось прислушиваться к тому, что она решила сказать в следующую минуту. — И тут я услышала её плач. Амелия выбежала из дома и пешком пошла по дороге.

— Она увидела тебя, и помогла подняться? — предположил Генри.

— Нет, — печально срывающимся тоном отвечала девушка. Глаза её на этом месте лишь сильнее набухли влагой. Рукой Пейдж сжала свою блузку на груди, заскрежетала зубами, а из носа потекли сопли. — Я уже собралась позвать её к себе, но мой голос заглушила проезжающая машина. И я… Я знаю, что это была машина Эрика!

— Ты уверена? — поинтересовалась Лайла, выразительно сдвинув тонкие брови.

— Абсолютно! Он вышел из неё, приблизился к Амелии, и они… они начали как обычно спорить. Эрик схватился за её предплечье, хотел затащить к себе в машину, но она отпиралась… Он…

— Пейдж, вдохни поглубже, — успокаивающим тоном попросил её Генри, и отправился на кухню за водой. После того, как хозяйка дома промочила горло, её истерика поутихла.

— Этот мерзавец отошёл обратно к своей машине, открыл багажник, и достал оттуда… нож, — при последнем слове, оба её гостя прикрыли рты ладонями. — Эрик показывал его Амелии, я видела зазубрины… А потом… потом она попятилась назад, пыталась убежать, но Эрик… Он был выше и сильнее неё, он… Так ловко двигался. Я-я… Я даже сначала не поняла, что произошло, как вдруг… Амелия упала навзничь.

— Ты совершенно точно уверена, что это был Эрик? — мрачно, но с толикой надежды и отчаянием, спросила Лайла. Пейдж продолжала тихо сопеть и плакать, по её зажмуренным глазам было сложно сказать, лгала она или нет.

— Пейдж, — спокойно окликнул её Генри.

— Почему ты не рассказала об этом полиции?

— Я не могла. Я не имела права. Амелия даже не знала, что я была там, и всё же… Я должна была её спасти. Но как только это произошло, я будто застыла на месте. Я не могла и глазом моргнуть, не могла дышать, пока он не забрал тело и не уехал. А потом, утром… перед школой, я заезжала на то самое место, и всё пропало.

— В каком смысле? — почти одновременно спросили оба гостя.

— Не осталось ни крови, ни воды, ни следов от шин на асфальте… ничего. Я уже было решила, что мне просто приснилось, разыгралось воображение, что я всё выдумала. Было бы даже лучше, если бы я просто сошла с ума, нежели правда.

— Так… Почему ты не пошла в полицию?

— Потому что всё это пустое, Генри. Мои слова — пустые. Никому легче не станет, если я признаюсь, что ночью где-то шаталась, и якобы видела убийство. Все сочтут меня лгуньей, родители накажут, а в суде моих слов, как свидетельство, никто не примет.

— С чего ты это взяла? — уже напрямик осуждая Пейдж, спрашивал её гость.

— С того, что больна. Понимаешь?

— Ну, кукуха у тебя точно поехала, — подметила Лайла.

— Нет, не в этом смысле. Всё куда хуже. Дело в том, что в прошлом году, когда мы ехали с бабушкой на отдых, то попали в аварию.

— А-а, я помню, — сказал Генри. — Ты ещё почти всё лето пролежала в больнице, с какой-то там травмой…

— С сотрясением, — уточнила она. — Никто и не подозревал, что последует дальше. Всё было нормально, и я шла на поправку, как вдруг… мне поставили диагноз — Прозопагнозия. Или, если упростить — лицевая агнозия.

— Всё равно не понимаю. Ты хочешь сказать, что не можешь… Видеть наши лица? — предположила Лайла.

— Узнавать, — поправила Пейдж. — Агнозия — это расстройство, влияющее на способность взаимодействий нейронов. Оно мешает возникновению новых связей, и постепенно разрушает старые. У меня пока что её лёгкая форма, но всё может ухудшиться.

— Так вот почему ты молчала?! И даже мне не сказала!

— Генри…

— А ты вообще в курсе того, что у Эрика железное алиби? Недавно нашли видеозапись с камер в ночь убийства. — поинтересовалась Лайла, доставая из кармана свой телефон. — Как ты могла просто взять и подставить его?

— Лайла… Я уверена! Я уверена — это был Эрик!

— Точно? Ты видела эту машину? — спрашивала она, показывая фото на телефоне, где Эрик стоял рядом со своим бледно-красным мустангом.

Пейдж замялась, и только крепче сжала ткань своей юбки. Её глаза не отрывались от пола, и по молчанию оба гостя сразу поняли — она ошиблась.

— А не может ли быть так, что ты просто хочешь, чтобы Эрик был виновен? Ты не смогла запомнить лица убийцы из-за своего недуга, и поэтому подменила его в своих воспоминаниях.

— Нет! — резко возразила Пейдж. Её истерика приняла нотки агрессии, в купе с глубоким замешательством. — Ты просто… просто хочешь убедить меня в обратном, Генри! Ты… Вы оба… вы на его стороне! И пришли сюда заметать следы, верно?

— Пейдж, только послушай себя! Ты же несёшь бред!

— Уходите! — указывая на дверь, приказывала хозяйка дома. — Вон отсюда!

— Ты заблуждаешься, — всё ещё пытаясь её переубедить, Генри ненароком приблизился, за что и получил от девушки мощный толчок руками. Лайле в свою очередь, словно было дано разрешение на насилие, и она со злорадной ухмылкой уже было хотела начать драку, как вдруг на пороге дома оказался отец Пейдж.

— Всё в порядке? — с ноткой беспокойства поинтересовался он.

— Да, пап. Они уже уходят, — спокойно ответила его дочь.

Генри и Лайле ничего другого не осталось. Им пришлось покинуть сей дом, унося с собой ту ошеломляющую информацию, которую они успели узнать из произошедшей в нём напряженной беседы.