— Выбирай выражения! — прервала Пейдж, резко встав с дивана. Лайла тоже, отложив в сторону свой кофе, не стала рассиживаться. А вот Генри, до этого сохранявший полный нейтралитет, решил наконец проявить себя. А то как бы дело не дошло до драки…
— Эй! Успокойтесь, пожалуйста. Пейдж… зачем ты попросила меня тайком проскользнуть в номер Эрика, и подложить в его вещи тот нож?
— Да, Пейдж… зачем? — язвительно повторила Лайла, сверля хозяйку дома своими провоцирующими тёмными глазами. — Не за тем ли, чтобы подставить Эрика?
— Нет! То есть да. Точнее… это он виноват, — завопила Пейдж. Её лёгкие разрывались внутри, а глаза покраснели. Она беспомощно посмотрела на Генри ища в нём поддержку, но ответом ей послужил его осуждающий взгляд. Сразу стало понятно куда ветер дул. И скрывать уже не было смысла. Она утомлённо опустилась обратно на диван, и прикрыв свои слезящиеся глаза рукой, продолжила уже более смирным тоном: — Я лишь хотела этим подбить Эрика на признанье. Я хотела, чтобы он увидел этот знак, и понял… что кто-то знает правду.
— Как ты узнала про нож? — скрестив руки на груди, спокойно поинтересовалась Лайла.
— Когда ты сказала, что была там, я подумала, что… ты же соврала, верно? Просто, если бы ты тоже была там во время убийства, ты бы уж точно не стала обвинять меня.
— «Тоже была там»??? Получается, ты всё видела? Ты думаешь мы поверим тебе в эту наглую ложь? — более агрессивно стала расспрашивать Лайла, после чего наклонилась вплотную к Пейдж, и сильно схватила её за руку. — Да если бы ты действительно была там, ты бы тут же рассказала об этом полиции! Вы же типа… С Амелией дохрена подружайками были и все дела… Чего ж ты молчала тогда? А?
— Лайла, успокойся! — попытался оттащить её Генри, пока хозяйка дома в это время обливалась слезами.
— Жертву тут она из себя строит! Ишь бедненькая какая! А Эрик тогда тут причём? Крайнего нашла, да?
Внезапно прозвучал смачный хлопок. Щека Лайлы тут же отозвалась жгучей болью. Она шокировано посмотрела на Генри, и тут же уселась на диван.
— Я сказал успокойся! — в пол голоса прорычал парень. — Можешь издеваться надо мной как угодно, но с Пейдж, ты будешь любезна, поняла? — на этот вопрос гостье оставалось лишь молча кивнуть. По правде говоря, до неё ещё просто не дошло, и она машинально склонила голову.
— Спасибо, — утирая слёзы, промычала Пейдж.
— А теперь расскажи, как всё было? С самого начала, пожалуйста. И не скупись на подробности.
— Хорошо Генри. Для тебя… Я расскажу.
Пейдж закрыла глаза, нехотя возвращаясь в тот роковой день…
========== Ночь, улица, фонарь… убийца ==========
Джеймс стоял у плиты. Он смотрел на свои руки, запачканные мукой, и недоумевал. Как он здесь оказался? Что готовил? Сколько времени? Так… На наручных часах доходило до девяти вечера. Значит, ужин? Из памяти, как на зло, выскальзывало то, как он добрался до дома. Не важно. Главное, что добрался целым и невредимым, и то хлеб. Кстати о нём.
Обернувшись, Джеймс увидел тесто на деревянной доске. Судя по структуре и запаху… Это было тесто для пирога. Правда, вставал логичный вопрос в голове, вроде «зачем готовить пирог на ужин?», но это так… мелочи. Главное поесть не забыть, и будильник завести.
В заднюю дверь дома кто-то постучался. Почему не в парадную? Да и стук был тихим, может его и вовсе не было, и доктору Стилу он просто почудился? Однако позже стук повторился. Уже более громко. Нет, там за дверью точно кто-то был. И учитывая недавние события, этим «кто-то» мог быть только один человек — Коул.
— Ты в порядке? — спросил его Джеймс, не отрывая нежного взгляда. Юноша был одет в необычное для него чёрное тряпьё с широкопольной хипстерской кепкой. На вопрос Коул так и не ответил. Только снял с глаз тёмные очки, обнажив подступающую истерику, и продолжительно посмотрев на своего спасителя, кинулся к нему в объятья.
Мужские руки так тепло встретили, так крепко сжали, что парню на мгновение показалось, будто он уже в безопасности, и никуда больше не нужно бежать. Пахло сладкой выпечкой, и лимонным кондиционером. Дверь позади закрылась, позволяя Коулу наконец согреться. Грудь Джеймса клокотала в бешенном пульсе, а его дыхание с каждой секундой становилось всё горячее и горячее. Он отпрянул, взглянул на Коула пронзающими зелёными глазами, провёл своей ухоженной рукой по бледной щеке, а в следующий миг прижался губами в жадном поцелуе.
Этого следовало ожидать, и всё же, Коул опешил. Прохладные уста, покрывающие его, были столь настойчивы, что он не смог побороть в себе соблазн приоткрыть рот. И ворвавшийся язык, с неистовством обследовавший новую территорию, доводил юношеское сердце до исступления. Коул невольно издал беспомощный стон, чем спровоцировал Джеймса пойти ещё дальше. Бёдра наткнулись на преграду в виде спинки дивана, и в следующую секунду оба оказались на нём, утопающие в собственной одежде и декоративных подушках.
— Джеймс, — простонал Коул, в то время, как тот опускался губами вниз по тонкой белой шейке. — П-погоди…
— Я буду нежен, — прошептав это своим низким рокочущим баритоном, Джеймс слегка провёл влажным языком по виску юноши у самого уха.
Коул от перевозбуждения снова издал тот трепещущий стон, сжал тонкими пальцами его рубашку, и сам прильнул за жарким поцелуем. На задворках разума, так умело задвинутого перед слепящей страстью, зудящей болью маячила мысль «это неправильно». Нужно было скорее оттолкнуть его, вывернуться из этих объятий, убежать! Убежать, как можно скорее… Однако, никакие голоса рассудка Коул сейчас не слышал. Всё внизу живота и в паху заныло, дыхание перехватило, и единственно значимым голосом для него был самый громкий — «Войди! Войди! Войди!».
Тишина утонула на фоне громкого сердца, переплетённых вздохов, горячей головы, гудящей внутри джинс, налитой кровью плоти. И всё же Джеймс с паническим импульсом, разразившим словно молния его мозг, услышал поворот ключей у парадного входа. Он резко отпрянул от юноши, и посмотрел в сторону двери.
Там стояла его жена с двумя тяжёлыми чемоданами. Она наконец-то соизволила вернуться домой из отпуска… И, чёрт побери, так не вовремя!
Едва подавив в груди свою злость, Джеймс тут же кинулся ей на встречу. Она вряд ли успела что-то увидеть, ведь гостиная располагалась за углом от прихожей. Коул, в свою очередь, имел в запасе всего несколько секунд для побега.
— Джеймс? Дорогой, ты дома? — позвала она его.
— Ты приехала! — с притворной радостью огласил её муж. Чемоданы оказались тяжелее, чем были на вид. И как только эта женщина смогла дотащить их до сюда? — Почему не предупредила? Я бы встретил тебя у аэропорта…
— Так я звонила! — с толикой осуждения в голосе отвечала его жена. Её чисто голубые глаза были полны сочувствия и отчаяния. Джеймс итак находился в смешанных эмоциях, так ещё и этот взгляд только глубже вводил его в замешательство. — Неужели ты забыл наш разговор по телефону? Ох, Джеймс… — протянула она жалобно, касаясь его лица.
— Почему ты приехала? — чуть шёпотом спросил он, отстраняясь от её руки.
— Мне позвонил доктор Кин.
— Кто?
— Ричард Кин. Твой врач. Он сообщил мне, что ты серьёзно болен. И я тут же собрала свои вещи, и поехала обратно домой. Ох милый…. Мне очень жаль, что я так долго задерживалась. Мне не стоило оставлять тебя одного.
Ярость густым комом застряла у мужчины в груди. Её жалость, её голос… Всё в этой женщине бесило Джеймса до белой горячки. Ему стоило огромных усилий сдержать в себе этот гнев, впустить её обратно в дом, поужинать с ней.
Коул в это время спрятался на кухне. Он мог бы убежать отсюда в любой момент, и всё же… Этот дом пробудил в нём много воспоминаний. Сердце просто отказывалось давать ногам ступить за его порог. Темнота и сырость внутри пустых кухонных тумб теперь представляла Коулу уютный лежак на время. Конечности, правда, затекли, пока Джеймс ужинал со совей женой. Но ничего страшного. Зато теперь парень мог безнаказанно подслушивать их, о чём Джеймс мог даже никогда и не узнать.
