За размышлениями о разнице между Норингией и Шерисией, Кайл заметил, что карета уже подъехала к величественному каменному зданию, не то особняку, не то замку с множеством окон. Местная архитектура в сравнении с шерисской отдавала угрюмостью и подчёркивала суровость северной Норингии. У замка графа Дюссо Тейлора не было всевозможных балкончиков, которые в изобилии украшали особняк Капарэлли и по которым лазили близнецы всё детство, не обращая внимания на запреты взрослых. Мысли о хохотушке и проказнице Кейлине почему-то навеяли грусть. «Где же ты сейчас, сестрёнка?», – подумал Кайл.

– Добрый день, Ваше высочество, разрешите проводить Вас в гостиную, – распахнул дверцу кареты дворецкий, а Кайл вынырнул из своих мыслей.

Он кивнул в знак приветствия и, разглядывая всё по сторонам, двинулся за дворецким. Гостиная графа Дюссо Тейлора оказалась огромной, впрочем, и сам замок поражал своей грандиозностью. Он был больше, чем особняк Капарэлли, хотя их род в Шерисии считался самым богатым. Но ни Томас, ни Алиса никогда не гнались за тем, чтобы продемонстрировать состоятельность рода, и их устраивали размеры их жилья. Все и так знали, что влиятельный род Капарэлли до пятнадцатого колена – чистокровные маги из первого сословия. Свадьба Томаса и Алисы, бывшей экономки в его особняке, в этом плане стала шоком для общественности, но ввиду того, что у матери открылся большой талант в управлении гостиницами и постоялыми дворами, никто и не заикался о том, что она не маг. А о том, что она истинно рождённая нимфа, не знал практически никто.

«Должно быть, граф очень богат», – отметил про себя Кайл, осматривая хрустальные люстры. Для коренного жителя Алишера, привыкшего к магической подсветке, это было непривычно. Кайл всё никак не мог привыкнуть к такому освещению.

– Я рад, что Вы навестили меня, Ваше Высочество, – граф Оливер спустился с роскошной лестницы и протянул Кайлу руку для рукопожатия, – это поместье существенно больше моего особняка в Хьюддерсфилде, в котором я жил несколько последних лет. Семья у меня небольшая, прислугу я держу лишь для поддержания порядка в доме, а гости бывают редко, потому здесь так пустынно.

– А я рад, граф Оливер, что Вы меня пригласили, – улыбнулся Кайл. Чем больше он общался с этим мужчиной, тем больше он ему нравился. Сейчас, присмотревшись, грэт заметил круги под глазами Оливера, усталость на лице, лёгкую бледность. Граф был истинным аристократом, и прятал всё это на публике. Но наследственный дар Кайла помогал увидеть все эти малозаметные детали. Перед ним стоял высокопоставленный член королевской палаты, идеально исполняющий свои обязанности, тем самым сыскавший уважение у первых лиц государства, но, видимо, так и не оправившийся от смерти жены. Кайл почувствовал эмпатию к вдовцу, ведь он тоже уже как два года не видел Кейлину и точно не знал, жива ли она.

После приветствия потянулась ни к чему не обязывающая беседа, в ходе которой Кайл многое выяснил о Норингии.

– То есть у Вас есть бароны, графы, маркизы и герцоги? – уточнил Кайл в какой-то момент разговора с Оливером, – и король Норберт может как пожаловать, так и забрать титул?

– Пожаловать легко, отобрать уже сложнее, если у титулованного лица есть земли. Но в случае нарушения закона – да, конечно, – граф пожал плечами, – а у Вас в Шерисии разве не так?

– Нет, у нас не так, – улыбнулся Кайл. – В моей стране всего два титула: грэты относятся к магически сильному первому сословию, мисье же либо богатые выходцы из третьего сословия, либо существенно разбавившие кровь, а потому и наследственный дар, выходцы из первого сословия. Наше деление на сословия завязано в первую очередь на магии. Король ни за что не может просто взять и пожаловать титул грэтты своей фаворитке, как бы он того ни хотел. Максимум – мисси, и то, с большими сложностями.

– То есть Вы не можете повлиять на состав высшего света, он формируется сам собой в зависимости от способностей людей? – удивился Оливер. Ему, норижцу, не сталкивающемуся с магией, было безумно любопытно. – Выходит, Ваша свадьба с Лианой – это большая жертва с Вашей стороны. Ваши дети будут заведомо слабее, чем дети Ваших братьев.

Кайл чуть было не возмутился: «Какие мои дети, я же ещё не женат даже!», а затем вспомнил, что граф Оливер видит в нём принца Вильяма Тунийского.

– Да, – грэт кивнул, потому что не видел смысла врать о том, что теперь очевидно всем подданным Шерисии, – мои дети вряд ли теперь взойдут на престол. Да и наш род весьма силён, а это напрямую связано с продолжительностью жизни. Скорее всего, король Валериан передаст бразды правления в руки внуков, детей Вилладжо или Веная.

Оба мужчины помолчали, граф думал о чём-то своём, затем встрепенулся:

– Вы, должно быть, очень любите Лиану, раз пошли на это. Это делает Вам честь. Пойти на то, чтобы быть вместе с любимой женщиной несмотря ни на что – это поступок настоящего мужчины. К сожалению, я когда-то не смог сделать правильный выбор.

Кайл вдруг понял, что граф говорит не об умершей жене. «Да и нелогично это. С женой-то он как раз был вместе и её гибель – трагическая случайность. Когда я наводил справки, мне сказали, что графиня Элиза Дюссо Тейлор умерла в родах. Видимо, здесь идёт речь о какой-то другой женщине. Но ввиду того, что граф Оливер имеет такое высокое положение в обществе, он мог бы договориться с королём и походатайствовать о титуле баронессы для любой доярки, которую он захотел бы взять в жёны. Странно это».

– Да, я очень её люблю, – Кайл попытался вложить в эти слова побольше тепла, чтобы они прозвучали искренними. Ведь принц Вильям как раз по-настоящему любит Лиану. «Ну а то, что изначально этот брак был политическим, никому знать не надо».

Не желая продолжать тему личной жизни Вильяма, Кайл решил перевести разговор в нужное русло и начать выяснять необходимую для него информацию:

– Оливер, будьте так добры, расскажите мне побольше о метаморфах, – вежливо попросил он, а граф встрепенулся на этих словах, выныривая из своих воспоминаний.

– Да-да, конечно, а что Вы хотели бы знать? Их осталось совсем немного. В городах они не живут, так как любят свободу, да и люди их опасаются. Последние годы между людьми и оборотнями идёт ожесточённая война. Некоторые считают, что их не осталось вовсе, но я верю в том, что они ушли севернее в болота и леса. Если кого-то из них отлавливают, то, как правило, простолюдины вершат самосуд, сразу же убивая их, – Оливер постарался сказать всё это, не вкладывая эмоции в слова. Но Кайл был бы не Кайлом, если бы не почувствовал, что у графа личные счёты с оборотнями.

– А как Вы ко всему этому относитесь? – спросил он, как бы, между прочим.

– Я всегда был против насилия, – помедлив, ответил граф Оливер. – Мне неприятно видеть бессмысленные убийства. Я сам лично ратовал за закон, в котором предлагал судить оборотней по людским правилам. Если человек никого не убил и не сделал никому ничего плохого, то его не за что наказывать. То, к какой расе он относится, не имеет значения. То же самое и с оборотнями: если он или она никому не сделали ничего плохо, то убивать их за то, что они не относятся к нашей расе – глупо.

«Удивительный человек», – подумал про себя Кайл. До сих пор, все, с кем он общался, ненавидели оборотней за то, что они крали еду у простого населения, иногда загрызали насмерть людей, забравшихся глубоко в лес, и радовались тому, что оборотней почти всех истребили рядом с крупными городами. «Даже нападение на Амалию и Лиану чего стоит», – хмыкнул про себя Кайл.

– То есть Вы не считаете, что оборотни опасны? – уточнил Кайл.

– Нет, что Вы, – Оливер улыбнулся, но глаза его остались какими-то стеклянными. – Я точно знаю, что любой метаморф в разы сильнее человека и крайне опасен. В звериной ипостаси у них есть клыки и когти, они могут убить за считанные секунды. Более того, так повелось, что все метаморфы – это крупные хищники. Лисы, волки, леопарды, барсы, медведи. Даже перед обычным разгневанным зверем у человека нет шанса, чтобы спастись, а что уж тут говорить про оборотня, который наделён человеческим мышлением и сообразительностью.