Стрелки старинных часов натужно заскрипели, возвращая меня из мира грёз. Пора.

– Грэгори, пойдём спать? – предложила ему, с кряхтеньем поднимаясь с кресла.

Мальчишка встрепенулся, с трудом сфокусировал на мне взгляд.

– Уже? – протянул тоскливо, вцепившись в книгу с такой силой, что кончики пальцев побелели.

– Уже, – кивнула с улыбкой и тут же предложила, – а книгу ты можешь забрать с собой.

– Правда? – тёмные глаза заблестели, и губ коснулась счастливая улыбка.

Пожалуй, только дети могут радоваться мелочам так искренне.

– Правда.

Бросив «спасибо», он подскочил со своего места и понёсся к ступеням. До чего же он шустрый, мне за ним никогда не угнаться.

Грэгори выглянул из комнаты, когда я, запыхавшись, подошла к своей. Пожелал доброй ночи и скрылся за дверью. То есть о вчерашнем страхе он совсем забыл? Ну что же, это очень хорошо. Значит, сегодняшняя ночь пройдёт спокойно.

Пережив очередное превращение, я долго рассматривала свои помолодевшие руки, проводила ими по лицу, пыталась понять, какой теперь стала. Но потом тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли.

Замок затих. Впрочем, он и при свете дня не сильно «шумел», но сегодня, после беспрестанного стука рабочих, тишина чувствовалась особенно остро. Или это я привыкла к ней, и суета казалась мне чем-то лишним и чуждым?

Может быть…

Я отвыкла от людей, от того, что нужно считаться с их желаниями. Я превратилась в настоящую затворницу. А возвращаться к обычной жизни довольно сложно, особенно когда груз прошлого лежит на плечах.

Грэгори не должен был пострадать от моей ошибки. И я никак не могу взять в толк, почему проклятье пало на него.

Диона не торопилась отвечать на мои вопросы. Письма так и не было, и мне захотелось написать ещё одно, более грубое и требовательное, но меня отвлёк какой-то странный звук. Словно по гравию дорожки кто-то шёл. Из приоткрытого окна было слышно, как камни хрустят и щёлкают, выбиваясь из-под чьей-то обуви.

Сердце замерло всего на мгновение и пустилось вскачь.

Тайра решила прогуляться? Это самое безопасное объяснение. И самое предпочтительное. Ведь Гром не должен никого пропустить на территорию замка. Не должен же? Так? А духи? Духи же приняли моё подношение…

К окну мне было страшно подходить, настолько страшно, что ноги и руки вмиг превратились в ватные валики и отказывались слушаться меня. Очередной хруст, буквально под моей комнатой, заставил подскочить с кровати, на которой я сидела, и сделать два лихорадочных шага к столу.

Кто это?

Рабочие всё же вернулись, несмотря на заверение, что из проклятого замка никогда и ничего не возьмут? Или это кто-то другой?

Пока я размышляла, не в силах подойти и посмотреть на ночного посетителя, стекла что-то коснулось. Будто колючая ветка со скрипом прошлась по поверхности.

Стало по-настоящему жутко. До лихорадочно участившегося дыхания и непонятно откуда взявшегося желания во что бы то ни стало защитить свой дом и тех, кто находится под его крышей.

Я, не раздумывая о последствиях, подошла к окну и с силой отдёрнула штору, чтобы в следующий миг… увидеть лишь темнеющую полоску неба вдалеке. У стекла никого не было, и на дорожке, внизу, – тоже.

Я шумно выдохнула, нервно передёрнула плечами и ещё раз внимательно всё просмотрела. Эта сторона замка выходила на пышные клумбы и низенький кустарник. Спрятаться так, чтобы я не увидела, негде.

Так неужели мне показалось?

Сердце всё ещё стучало громко-громко, и я безрезультатно пыталась успокоиться. Что-то было не так. Словно кто-то пристально смотрел на меня, следил за каждым движением. Ужасное чувство.

Я вновь прильнула к стеклу, оставляя на поверхности белесые разводы своим дыханием, и как только мне показалось, будто я что-то вижу за низенькой вишней, на стол упал увесистый свёрток. От крика удержаться не смогла, но тут же нервно рассмеялась.

На столе всего лишь лежало письмо. На этот раз от Дионы.

Несмотря на то, что предыдущую ночь я почти не спала, в эту отдохнуть мне тоже не удалось. После странных звуков, что я слышала, ни о каком спокойном сне не могло идти и речи.

К тому же написанное сестрой не шло из головы.

Они ищут противоядие, если так можно сказать, от проклятья. И у них есть кое-какие зацепки. Для Грэгори есть надежда.

Но почему она сама не сказала ему об этом? Почему оставила здесь, выбросила, как ненужную куклу, которую сломали? Почему… он позволил это сделать? Последнее почему-то казалось очень важным. Особенно важным сейчас, когда я видела, как загораются глаза мальчишки, когда он говорит об отце.

Из коротких, отрывистых фраз Дионы у меня не складывалась настоящая картина происходящего. Что-то неуловимо ускользало, что-то очень важное. Но что именно, догадаться я так и не смогла.

В итоге, промучившись так до рассвета, поднялась с кровати и пошла осматривать территорию замка. Солнечные лучи разогнали сумеречные страхи, и я почти ничего не боялась. Я пыталась убедить себя, что мне всего лишь померещилось всё это – и шаги, и скрежет по стеклу. Точно так же, как до этого померещилось Грэгори.

Правда, тот факт, что мальчишка слышал то же самое, не успокаивал, а заставлял нервничать ещё сильнее.

Гром мирно спал в будке, что стояла поодаль от парадного входа. И ему мои переживания были совершенно безразличны. Правда, стоило его позвать со мной, как пёс тут же потянулся и встал.

– И ты совсем ничего не слышал? – спросила у него, поглаживая лохматую голову.

Гром подозрительно прищурился и смешливо фыркнул.

– Хочешь сказать, что мне показалось? – возмущённо прошипела. – Но ведь Грэгори тоже кого-то видел в первую ночь. А это что-то да значит.

Что именно это должно было означать – не знали ни я, ни он.

Потому дальше по тропинке, что вела к склепу, мы шли в полной тишине.

В замке на самом деле ничего не изменилось. Всё те же деревья, клумбы, цветы. Те же дорожки и тот же пруд. Мирная тишина рассветных часов сонно ухала птичьими голосами и шелестом листвы.

Всё привычно. Спокойно. Но внутри меня уже поселилось сомнение – гадкое, невыносимое. Оно вгрызалось в мысли, заставляло вновь и вновь вспоминать о ночном происшествии.

Что, если и Гром, и духи не забеспокоились только потому, что посетитель был… родственником семьи Гордан?

Это бы разом объяснило поведение пса и стражей, но… В таком случае я окончательно потеряю нить происходящего.

Никого из моих родственников не заманить на территорию замка, ведь все десять лет им не было дела ни до меня, ни до родового поместья, а сейчас… Что изменилось сейчас?

Двери склепа были распахнуты – какими я их и оставляла вчера. Ничего необычного, если это понятие вовсе применимо к призракам.

Только Гром довольно пофыркивал, внимательно рассматривая пустое пространство перед собой и виляя мохнатым хвостом. Хоть я и знала о его особенности, каждый раз, видя общение пса с духами, чувствовала необъяснимый страх и желание уйти от того места как можно дальше.

Следов ночного посетителя нигде не было. Я прошла по дорожке, всматриваясь в мелкие камушки, будто ждала, что найду отпечатанный след, потом долго смотрела на собственное окно. И только когда Гром подтолкнул меня в спину, вернулась в замок, где застала интересную картину.

Грэгори, взъерошенный, с красными глазами, сидел в кресле и что-то оживлённо рассказывал Рику. Оба мальчика вовсе не заметили, что в гостиной они больше не одни. Я замерла в дверях и прислушалась:

– Нет-нет, ты не так понял. Они взяли его на абордаж! Ты представляешь, как это захватывающе?

Рик попытался что-то ответить, но Грэгори продолжил:

– Капитан Эфф такой смелый, ему всё под силу!

Восторженный голос и заразительное воодушевление мальчишек заставило улыбнуться. Ведь это же замечательно, если они подружатся. Грэгори сможет разделить с Риком свои увлечения и, возможно, найдёт в нём настоящего друга.