— Ну, ты знаешь, что у нас в этом вопросе разногласия, командир, — кисло заметил Хилл.

— Да, знаю, — сказал Джексон. — Оскар всё ещё уверен, что примерно два года назад у нас в доме была мышь, а фактически он думает, что в то время вас заманили на Фландерс-стрит, и вы с Котом пробились из этой западни, но мы ничего не смогли доказать. И не потому, что не пытались.

— О нет, я всё ещё пытаюсь, сэр, — заверил Хилл Джексона. Он повернулся к Кики.

— ЗОГ решило, что необходимо безопасное помещение для встреч с этой армией осведомителей, которую они планировали завербовать. Они понимали, что доносчики не захотят «светиться» у входа в главные ворота Центра юстиции или в дверях отделения полиции, а встречаться с ними в общественных местах было слишком опасно, так как им хватило ума понять, что мы имеем собственных осведомителей и держим под наблюдением их самих. И вот, что они сделали — провели туннель от первого этажа Центра юстиции, под улицей, и через дверь в бетоне на сторону Второй авеню.

Настоящая дверь на Второй авеню, вся ржавая, с облупившейся краской и с большой красной надписью «Вход воспрещён!», сообщается с главными воротами. Она наполовину скрыта несколькими бетонными опорами. Любой, кто посмотрит на дверь снаружи, подумает, что она запечатана наглухо. Но это не так. Есть скрытый маленький замок для карточек и клавиатура, утопленная в стене справа от двери. Короче, огромная армия стукачей, о которой мечтали федералы, так никогда и не возникла, хотя я уверен, что информаторы, конечно, время от времени пользуются этой дверью.

Но за прошлые несколько лет «Дверь доносчиков» стала своего рода удобством для сотрудников высшего и среднего уровня из Центра юстиции, которые хотят незаметно уйти с работы, или же им просто лень ждать в длинных очередях на входе и выходе. Если у таких сотрудников есть одна из таких карточек-пропусков, они могут оставить свои машины в гараже на углу Второй и Главной, который полностью защищён и охвачен системой камер слежения Центра юстиции, то есть достаточно безопасен, и просто проскользнуть в боковую дверь без необходимости торчать в очереди у главных ворот. Обладание такой карточкой стало в Центре юстиции своего рода символом статуса, льготой, привилегией. Очевидно, эта Ричардсон была такой привилегированной особой. Так как она трахалась с помощником генпрокурора, который, по-видимому, не надел обручальное кольцо на её палец, как мы видели, то думаю, понятно, как она получила пропуск.

— Минутку! — воскликнул Уинго. — Ты хочешь сказать, что могущественное ФБР сделало тайный вход в свою главную крепость, и он охраняется лишь магнитным замком и клавиатурой?

— О, нет, — ответил Хилл. — Враги преступны, лейтенант, но они не дураки. За дверью полностью оснащённый пост охраны, металлоискатель, рентгеновская установка, группа с собаками-ищейками, лица, проводящие обыск, и всё, что нужно. Как только ты туда входишь, то после коридора проходишь ту же самую процедуру на выходе с первого этажа. Плюс обычные камеры и сигнализация, и конечно тебе нужно снова приложить карточку-пропуск и набрать код доступа на другом конце, чтобы войти в само здание Центра юстиции. Дверь так же плотно запечатана, как и главные ворота.

— Ну что толку нам от всего этого материала? — кивнул Уинго в сторону удостоверений убитой прокурорши.

— До сих пор мы не могли открыть даже эту первую дверь, — сказал Хилл.

— Но мы не можем открыть её и теперь, раз не уверены, что эта белая карточка Ричардсон — пропуск, — раздражённо заметил Джексон. — А если это и так, то мы до сих пор не знаем её кода допуска.

Хилл вынул из кармана чёрную записную книжку и открыл её.

— Думаю, можем, — сказал он. — Видимо, мисс Ричардсон не доверяла своей памяти. Здесь на одной странице она аккуратно выписала все свои ПИН-коды и компьютерные пароли. Включая этот, #1111. Довольно простой.

— А откуда мы знаем, что это её код доступа в «Дверь доносчиков»? — спросил Джексон.

— Потому что он помечен как «Секретный вход», - показал ему Хилл страницу в книжке.

— Исключено. Слишком просто, — хмуро бросил Джексон. — Конечно, адвокатша не могла быть настолько глупа, чтобы записывать все свои личные данные в книжку, которую могут украсть. Эта баба не могла быть такой тупой! Ты уверен, что это — не подстава?

— Я считаю возможным, что она носила с собой эту идиотскую записную книжку в сумочке на случай, если кто-то из нас как-то завладеет ею, но это кажется мне довольно мудрёным, — ответил Хилл. — Сомневаюсь, что она предвидела, что мы ворвёмся в её гостиничный номер и шлёпнем её просто, чтобы придать правдоподобия нашему обнаружению этой книжки. По-моему, она просто была педанткой, полной американского высокомерия, и совершенно не думала, когда записывала эти цифры, что это может когда-нибудь для неё кончиться плохо.

В конце концов, она была высокопоставленным прокурором, а мы — только белыми голодранцами — подсобниками на бензоколонках, мойщиками посуды и уборщиками, верно? Как мы, деревенщина, могли вообще посметь навредить Её светлости? Предполагалось, что мы должны были расстилаться перед нею. Обычное старое американское высокомерие. Они каждый раз на этом горят.

— Получается, что мы можем открыть эту дверь, — нерешительно сказал Джексон. — И сколько «пухлых» или блэкуотерских громил и не знаю, кто ещё, ждут нас там?

— Блэкуотер. По крайней мере, шесть или восемь, с собакой, — ответил Хилл.

— Собаке мы можем бросить палку и приказать принести. — А что с громилами? — спросил Джексон. — Как только мы покончим с ними, надо пройти второй пост охраны в конце коридора, а что именно хочешь сделать ты, Оскар?

— Ничего замысловатого, — ответил Хилл. — Открыть дверь, метнуть действительно большой заряд, чтобы уничтожить весь пост, и, возможно, даже давлением взрыва выбить другую дверь в конце зала, а затем сделать ноги. Дело в том, что мы впервые действительно попадём внутрь и нанесём поражение в Центре юстиции. Мы можем также заставить их запечатать этот вход, а ты знаешь, что видимо есть условия, когда для нас было бы удобно, чтобы там был только один вход и выход из этого логова. Заряд будет с регулируемым таймером. Если код доступа срабатывает, я открываю дверь, бросаю бомбу внутрь, захлопываю дверь и убегаю. Если нет, я включаю таймер, ставлю бомбу у двери и убегаю. Проще простого.

— Ты сам поставишь бомбу? — спросил Джексон.

— Это моя личная дань памяти соратнику Локхарту, — серьёзно ответил Хилл. — Меня по-прежнему беспокоит, что он и остальные были убиты после того, как я снял их с обычной поездки. Я знаю, что это неразумно, но это так. И считаю, что мне нужно подставить свою шкуру в виде искупления, если тебе подходит такое объяснение.

— Что ты уже сделал сегодня вечером, — напомнил Джексон. — Неважно. Что точно ты придумал?

— Я уже позволил себе воспользоваться услугами Красного Барона, — начал Хилл. — Он внизу кое-что мастерит.

— Так как мы все сейчас не оказались на луне, полагаю, что он работает успешно, — усмехнулся Джексон.

Кики Маги вступила в разговор.

— Сэр, там везде камеры слежения по всей Второй авеню и в самом Центре юстиции. Вы не знаете, есть ли камера на внешней стороне самой «Двери доносчиков»?

— Я был бы удивлён, если бы её не было, — сказал Хилл. — И не намерен оставаться там так долго, чтобы меня опознали.

— Да, но сможете ли вы подойти достаточно близко, чтобы добраться до двери и открыть её? — спросила Кики. — Позвольте сделать это мне, сэр. Вспомните: то, что мы сделали сегодня вечером, действительно потрясло ЗОГ. Они вдвойне на нервах там, в Центре юстиции, и думаю, что вы не сможете туда приблизиться без того, чтобы вас не остановили и не обыскали. Все эти документы — на имя Луизы Ричардсон. По мне, вы не очень похожи на Луизу, сэр, если только вам не хочется попасться.

Она взяла пропуск в Центр юстиции и мельком посмотрела на него.

— Да, она примерно лет на десять старше меня, но если я наложу помаду и тени для век и зачешу волосы точно, как она на этом снимке, то смогу сойти за неё, если кто-нибудь не наклонится вниз и не посмотрит ближе. Когда товарищу Бекки пришлось проделать трюк с «воскрешением», она отдала нам, женщинам-соратницам, часть своей одежды, и у меня есть костюм, подходящий для адвоката, в моих вещах в грузовике, которые я вожу на случай, если мне придётся переодеваться, и он прикроет все мои татушки.