Уголёк снова оглядел её рисунок, словно надеясь заметить там какие-то новые детали, а затем поднял на неё глаза с каким-то нехорошим хитрым прищуром.

– Это было опасно, – задыхаясь, проговорила Руна, обессиленно припав к холодной кирпичной стене. Едва ей показалось, что она начала приспосабливаться к местному странному миру и лазанью по крышам, как пришлось спускаться на землю. В прямом смысле. Разумеется, едва она это сделала, как немедленно попалась на глаза стражнику, так что последний квартал Руна не просто пробежала, а пролетела под свист ветра в ушах и крики стражи. Только забежав в какую-то грязную подворотню, ей наконец-то удалось оторваться от преследования.

– О, мы как раз на месте, – как ни в чём не бывало заявил Уголёк, штопором взвившись ввысь, к едва читаемой вывеске «Меднолобый Арни».

– Настоящая таверна со странным названием, – скептически прокомментировала увиденное она, стараясь выровнять дыхание после своего олимпийского забега на дальние дистанции. – Тут мне просто обязаны выдать квест.

– Квест? – непонимающе переспросил Уголёк.

– Насчёт Арни вопросов нет, но что значит «меднолобый»? – перевела тему она, решив не пускаться в долгие объяснения.

– О, это самый «тёмный» район Города, – охотно пустился в объяснения он. – Здесь собирается всё жульё и бандиты, уж прости за выражение. Здесь раньше был трактир, но местному дельцу Арни захотелось открыть свою собственную таверну и именно на этом месте. И открыл. А в память о собственном непрошибаемом упрямстве, он дал название «меднолобый».

– И что, бывший владелец так легко сдался?

– Нет, конечно, потом Арни прирезали, но таверна всё равно не перешла старому владельцу, потому что его вскоре тоже грохнули…

– Ладно, хватит экскурса в историю, а то ещё минута таких познавательных фактов и я ни за что не зайду туда, – поспешно перебила его Руна, чувствуя, что теперь ей ещё больше прежнего не хочется туда заходить. С другой стороны, не зря же она сейчас убегала от стражи.

Решившись наконец отслониться от кирпичной стены, она неспешно побрела к деревянной двери, малодушно пытаясь выиграть время и оттянуть момент, когда надо будет переступить порог места, где «собирается всё жульё и бандиты». Как ей вести себя с этим самым Равеном? Что ему говорить? И самый идиотский, но от этого не менее актуальный вопрос: как он выглядит?

– Уголёк, как выглядит Равен? – застыв у самой двери, обернулась она к Чёрному Облаку.

– О, ты не спутаешь его ни с кем, – как всегда в своей раздражающей манере отозвался он, явно забавляясь её беспомощностью.

– Раз не хочешь подсказывать – посидишь немного в медальоне, – мстительно отозвалась Руна, с щелчком распахнув крышку.

Затем, приободрённая маленькой местью, зашла внутрь.

Перед ней развернулся достаточно просторный зал, с несколькими круглыми столами и подобием барной стойки у противоположной стены. Сейчас людей здесь было совсем немного, да и на её появление они лишь лениво повернули головы, после чего, казалось, мгновенно забыли о ней. В нос ударил запах пота, каких-то острых специй и чего-то явно подгоревшего. Вопреки далеко не аппетитному аромату, она вдруг явственно осознала, как успела проголодаться за это время. Лампа, висящая под потолком ровно по центру, заливала ярким светом несколько столиков, едва захватывая барную стойку, в то время как углы зала терялись в загадочном полумраке, в котором она даже не сразу заметила несколько человек, беззвучно о чём-то совещавшихся. Её мгновенно охватило то же чувство, какое захлёстывает в незнакомых местах. Сковывающий, парализующий страх, сразу делающий движения неловкими и угловатыми. «Нет, я совсем не такая, как Руна! Но сейчас у меня нет выбора и если я продолжу истуканом торчать у двери, то рано или поздно привлеку к себе нежелательное внимание».

Собрав небогатые остатки решимости, девушка на негнущихся ногах направилась к барной стойке, борясь с желанием скрестить руки на груди, чтобы выставить хоть какой-то барьер между собой и этим недружелюбным внешним миром. Стрелка её внутреннего барометра отчаянно металась у отметки «опасность!».

– Здравствуйте, что у вас есть? – нечеловеческим усилием преодолев собственную робость, обратилась она к человеку за стойкой. Голос как всегда прозвучал тихо, больше напоминая шелестение засохшей листвы по асфальту, чем внятную человеческую речь.

Тот взглянул на неё со смесью удивления, отвращения и пренебрежения.

– Что, хочешь горло промочить? – поинтересовался он, протирая стакан тряпкой, при виде которой девушка мгновенно отказалась от соблазна заказать что-то выпить.

Оторвав взгляд от стакана, она опасливо взглянула на человека за стойкой. Коренастый, бритоголовый, с несколькими внушительными шрамами на левой руке. «Вдруг, если я откажусь, он меня прирежет? Чёрт возьми, как тут принято себя вести? Зачем вообще я всё это затеяла? Не настолько я и есть хочу», – запаниковала Руна, но в ответ на последнюю фразу её живот возмущённо заурчал.

– Мне что-нибудь из еды, – решив, что отступать уже некуда, проблеяла она, вопреки попыткам изобразить решительность и независимость. Получилось плохо и неубедительно, но она постаралась об этом не думать.

– Мясо, – коротко отозвался бритоголовый тип, выставив перед ней тарелку с внушительным ломтем и тут же снова её убрал: – но деньги вперёд. Ты и так мне уже должна.

С предательской дрожью в руках отсчитав из прихваченного с собой мешочка несколько золотых монет, она уселась за одним из столиков, ближе к стене. Взглянув на мясо более пристально, девушка сразу поняла, откуда шёл мерзкий запах гари. Но голод всё же был сильнее брезгливости. С усилием вонзив вилку в подгоревший ломоть, Руна попыталась поделить его на кусочки. От её усилий вилка немного погнулась вправо, но вот на мясе не осталось даже следа. Отчаявшись, она вгрызлась зубами в кусок, с остервенением пытаясь откусить хоть что-то. На вкус мясо оказалось не только подгорелым, но ещё и сильно пересоленным, да к тому же давно засохшим. Руна честно попыталась прожевать с боем откушенный ломоть, но вместо этого у неё только заболела челюсть. Из принципа проглотив так и не прожёванный кусок, она с тоской отодвинула тарелку в сторону. Похоже, на этом скромный завтрак можно считать оконченным. Впрочем, стоит отметить в этом небольшой плюс: это добавило ей немного злости, необходимой для входа в образ.

Завернув в закуток по правую руку, Руна в сомнении застыла у одной из распахнутых дверей. Развернувшись к ней спиной, у картины в массивной раме стоял высокий мужчина, закутанный в чёрный плащ. Может, он и есть Равен? Она тихо сделала шаг вперёд, неслышно переступив порог комнаты. Здесь царил настоящий бардак: грязные тюки в углу, нагромождение коробок, шкаф у стены, забитый всевозможными газетами. Несколько картин в тяжёлых рамах смотрелись здесь глупо и несуразно. Но главной странностью этой комнаты были три подвешенные на разном уровне клетки с воронами. Стоявший мужчина не обращал на вошедшую совершенно никакого внимания, полностью поглощённый картиной. Она сделала ещё несколько робких шагов вперёд, застыв при внезапном вороньем карканье, прозвучавшем стройным трио. Мужчина дёрнулся, но даже не обернулся. «Чёрт возьми, он это или не он?», – сейчас её мысли занимал только один единственный вопрос. Спросить его напрямик – значит выдать себя самым идиотским образом.

– Ну, что застыла, как сосватанная? – внезапно обратился он к ней, отвернувшись, наконец, от картины.

Ему оказалось в районе сорока: высокий, подтянутый, в его облике было что-то, неуловимо напоминающее птицу. То ли чёрные глаза, то ли нос с характерной горбинкой, делающей его похожим на клюв. Чёрные волосы уныло свисали до плеч, делая его и без того вытянутое лицо, ещё более продолговатым.

– Руна, я уже не думал, что вообще тебя увижу, – всплеснул руками он, тут же шикнув на оживившихся ворон в клетках. Но те явно не спешили его слушаться. Почему-то она ожидала увидеть совсем другого главаря воров: грозного, наводящего ужас, вызывающего дрожь в коленях и немедленный порыв спрятаться да хоть вон за теми коробками в углу. Но сейчас, при виде его суетливых движений и звуке низкого, немного хриплого, словно прокуренного, голоса, её охватило чувство чего-то знакомого и привычного. Словно встретила старого друга, с которым не виделась много лет.