Тик… так… тик… так…

Часы появились всего лишь несколько минут назад, а уже успели изрядно надоесть. Куда не гляну — часы. Тикают и тикают. Попытался покричать. Крик не отражал не от чего, а просто поглощался пустотой. Закрыть глаза и поспать, тоже не получилось.

— Ладно, Илис, — слался я, наконец. Признаю, тебя убили. Ирдаин говорил, что люди тут сходят с ума, но ты, ведь не такой? Так что заранее поздравляю, что ты выдержишь эту участь. Хотя, по-моему, ты уже сошёл с ума, иначе бы не говорил сам с собой в третьем лице.

Тик… так… тик… так…

— Да заткнитесь вы уже!

«35:59:00»

Часы вновь выскочили, увеличившись в размерах в два раза. Прошло уже двенадцать часов. Вроде бы ничего трудного — просидеть тут пару дней. Я успел поиграть с собой в города и проиграл, когда мне опять выпала эта проклятая буква «А». Затем я считал овец и загонял их на личную ферму. Но и тут меня ждало разочарование. Моё пастбище забилось полностью, когда счёт перевалил за полторы тысячи. И не важно, что они могли встать друг на друга. Им вообще-то тесно, а я не живодёр.

В каком-то смысле моё пребывание в этом месте шло мне на пользу. Я обдумывал своё приключение целиком и полностью и не как не мог понять, насколько я далеко зашёл и насколько далеко могу зайти. Мне ведь попросту тут нравится, но чего-то не хватает. Внутри пустота.

— Танька… Танечка. Где же ты? Как ты? Я так хочу услышать твой голос. Сейчас мне кажется, что я сплю, и вот ты снова разбудишь меня и скажешь: «Опять ты играл всю ночь. Не забывай, мы сегодня идём к маме с папой». Но мамы и папы больше нет. Они умерли три года назад, и мы идём просто навестить их.

Впервые за двенадцать часов стало больно. Я был уверен, что плачу, но я не чувствовал ничего. Только боль.

«21:30:00»

— Илья. Илья-я-я. Ложись спать. Ты опять завтра проспишь, — с соседней комнаты еле слышным и тонким голосом кричала Таня. Время и правда было позднее, точно за полночь, но я не собирался ложиться, я хотел доделать корабль — подарок на годовщину смерти отца.

Несколько ночей непрерывной работы дали свои результаты. Перед моими глазами на крохотном письменном столе, еле уместившись на его поверхности, стоит деревянная модель линкора «Витторио Венето», собранная из выточенных вручную небольших деталей.

Всё так, как мечтал отец. Он сумел собрать немалую коллекцию кораблей второй мировой, и этот экземпляр был бы точно во главе флота. Жаль, что нам пришлось продать все остальные.

Наутро в комнату постучалась Таня.

— Илья, опять ты играл всю ночь. Не забывай, мы сегодня идём к маме с папой.

На глазах стали наворачиваться слёзы. Я вытер их.

— Таня… — рванулся я обнять её. — Я так скучал.

Когда я приблизился к фигуре сестры и уже протянул руки, пытаясь ухватить её, всё пропало. Растаяло серым дымом прямо передо мной. В грудь как будто положили камень.

Появились часы.

Тик… тик… ти…

Двадцать один час и двадцать восемь минут. Время встало.

«07:45:00»

Возник силуэт Бэрина.

Он кружился, демонстрируя свои доспехи, как в тот день на мосту, когда мы должны были телепортироваться. Отовсюду стали появляться его мысли.

«…Вы все сгниёте в темнице, твари. А для тебя, Илис, у меня особый подарок — твоя изнасилованная подружка», — его лицо покрылось адской ухмылкой.

Возник силуэт Аскара. И его мысли в момент, когда он мчался спасать меня.

«Разве я похож на пешку на службе у владыки эльфов. Он никто, просто зажравшаяся дворняга. Попробует помыкать, получит нож в глотку».

Возник силуэт Тианоры и мой, на мягкой кровати в её объятиях. Она гладила рукой мою грудь, когда я крепко спал.

«Я тебя использовала, — хитро улыбнулась Тианора. — Использую и буду использовать дальше, а как надоешь — выкину. Ты слаб. Если бы не я, ты бы давно валялся в канаве без еды и денег.

Стали появляться и другие силуэты: Оливия, Намедия, Шира и Шара. В конечном счете, вокруг меня собралось двадцать людей. Они одновременно говорили, думали, в своих отдельных ситуациях. Мне казалось, что в жизни каждого я был занозой в одном месте и только мешал им. Я попытался выкинуть их из головы, не слушать и не слышать. Они становились громче, их лица покрывались поистине ужасными минами. Так продолжалось на протяжении часа, я не мог ничего с ними поделать. Пытался докричаться, извинится, но без толку.

В один момент они замолчали, поочерёдно пропадая. Появились часы. Впервые я был рад их видеть.

Тик… так… тик… так…

«00:00:05»

«00:00:04»

«00:00:03…»

***

Получено достижение «По ту сторону жизни». Время повторного пребывания в временной бездне сокращено на 24 часа.

— «Нет, нет, нет. Больше я туда не ногой».

Наутро третьего дня солнце ранними лучами озарило пересохшее русло реки, недалеко от границы Анотры, на котором находилась шестиугольная гранитная плита. Сегодня охотников за лутом ожидал не очень богатый улов. На плите возрождений, в самом её центре без сознания лежал тёмный эльф не в самой лучшей экипировке. Охотников было трое, каждый слегка пнул эльфа, чтобы убедиться в сознании ли он. По своей природе они были орками — грязными, слегка неуклюжими, широкими в плечах.

— Завязывай, Уратан, — присев, сказал один из троицы, оглядывая лицо эльфа. — Разбудишь ещё.

— Данг, смотри какие у него глазищи.

— Ага, красные, как кровь. Может он, энто травы какой обожрался? Они ж кроме капусты ничего не жрут.

Пока двое орков разглядывали лицо эльфа, которых не так часто встретишь в этих краях, третий орк уже вовсю пытался стянуть с него хоть что-нибудь.

— А мне нравятся его кеды, — развязывая шнурки и покачивая головой, приговаривал орк, — Не мой, конечно, размерчик, но наверняка кучу денег стоят.

Он стянул первый ботинок, затем аккуратно потянул второй. Нога эльфа дёрнулась, он подтянул её к себе, касаясь оголёнными пятками холодного мрамора. Эльфу показалось, как будто с него стянули одеяло, а он не любил, когда её досрочно будят, да ещё такими варварскими методами. Все, кто знал эльфа, так же знали, что он придёт в ярость от такой выходки, будь то друзья или родственники.

— Верни одеяло, — буркнул эльф. — Я же щас встану.

Орки отскочили.

— Чё ты наделал, болван. Он очухался.

— Уратан, прости, я это… только кеды хотел.

— Да ладно вы панику разводить, ударим по башке разок и заберём, что хотим, — Данг посмотрел на орка, чьи глаза блестели при виде башмаков эльфа. — И кеды заберём твои, — он потянул руку за пояс и отстегнул тяжелую дубину с мифриловыми вставками. — Вот так… лежи ровно.

Орк замахнулся и обрушил удар точно в голову эльфа. Удар приходится в гранитную плиту, дубинка отрекошечивает прямиков в орка, стоявшего напротив. Троица приходит в ступор, оглядывая место, где ещё несколько секунд назад лежал эльф. Теперь его нет, только слой пыли, поднявшийся от сильного удара.

— «Фух, проспи я ещё секунду, и мои глазные яблоки украшали бы вон тот камень», — говорил про себя эльф, пока шли его драгоценные секунды невидимости.

Удар. Данг летит на своего товарища, сбивая последнего с ног. На его спине ровный прямой разрез, из которого струится кровь. Оба они повалены и ворочаются не в силах подняться. Данг закричал от боли.

— Сволота, — закричал третий орк, снимая со спины громадную булаву, размером с самого орка. Эльф встал в защитную стойку, выставил катану. Удары булавы орка были настолько медлительны, что можно было несколько раз полоснуть его, пока он замахивается. От первого удара эльф с лёгкостью увернулся, контратаки не последовало. В его голову пришла мысль добить копошащихся орков, их же оружием. Когда последовал второй взмах булавы, эльф нырнул под рукоять и выставил катану двумя руками так, что наконечник после удара приземлился на ногу Уратану, от чего тот взвыл. Эльф отскочил, троица выстроилась перед ним в боевых стойках с обнажённым оружием.