Я отправилась в прихожую, где начала обуваться. Вещи пока придется оставить на местах, заберу потом, когда родительские возмущения немного поутихнут. А может мама и папа подумают немного и поедут обратно к себе.

— Екатерина! Знай, что ты можешь вернуться в любой момент. Мы тебя не выгоняли!

— Спасибо, папа, я знаю! И выгнать меня из моей же собственной квартиры невозможно. Помните об этом!

Мстительно хлопнув входной дверью, я покинула квартиру и поехала к Вике, которая понимала меня гораздо лучше, чем мои собственные родители.

— Тише только. Вася уже спит, — зашептала подруга, когда я появилась на пороге ее дома. — А я не ложилась. Как знала, что ты приедешь.

Вика подала мне тапочки, забрала сумку и бросила ее в угол.

— Мне так неудобно, Вик. Но это только на эту ночь.

— Да ну брось ты. Идем.

Она прошла на кухню, поставила чайник, указала на место за столом и скомандовала:

— Давай, рассказывай.

И я рассказала все. Как во всем призналась родителям, как мы поехали к шефу. Как он устроил концерт, которому бы позавидовал даже Петросян. Вика слушала внимательно, только иногда не сдерживалась и фыркала от смеха.

— Значит, Богуцкий не против на тебе жениться.

— Он сказал это в шутку.

— И что? У мужиков грань между правдой и поводом поржать очень тонка. Вспомни моего Васю.

Мы помолчали. Что там вытворял Вася, я не знала, но расспрашивать у Вики не стала.

— Он кстати, о ребенке заговорил.

— Кто?

— Ну, Вася, конечно. То ли твоя история на него так подействовала, то ли не знаю что. Сегодня дважды пытались завести.

— Кого?

— Самойлова! Ребенка, конечно.

— Значит, я совсем вам помешаю. Но я только на эту ночь, клянусь!

— Да перестань ты. Если что, в ванную пойдем и там потрахаемся. Тебе покой нужнее, чем нам.

Вика приготовила чай и поставила передо мной вазочку с печеньем. Как так получилось, что неродные люди относились ко мне лучше, чем мои собственные отец и мать? Впрочем, чего я хотела от тех, кто жил по далеким от реальности книгам?

— Я спать, Вася меня утомил. — Вика поднялась и потянулась, как сытая довольная кошка. — Ложись в гостиной, завтра решим, что нам дальше делать.

Она ушла, а я еще долго сидела, пила чай и думала о своей судьбе. И о боссе, который постоянно лез в мои мысли. Его шутка о шоу и о том, что я выиграла Богуцкого в качестве приза, бередила мою душу. Но сам шеф вряд ли был серьезен в этом направлении, поэтому самым правильным было просто перестать так реагировать на сказанные боссом слова и думать только о себе и о своем будущем ребенке.

— Мы с ней снова встречались! — жарко прошептал мне на ухо Снежков во время первого брейка. — Я уверен, она тоже в меня влюблена!

Понятно, о ком он. Лизочка, нашедшая утешение в объятиях Пети.

— Если ты уверен, что у Стариковой это серьезно, я очень рада за тебя, Снежков.

— Я уверен. Иначе она бы не стала делать такое…

Что подразумевалось под словом «такое», даже спрашивать у Пети было не нужно. Видимо, Лизочка расстаралась с ним в постели так, что он поверил в ее симпатию. Но чем бы программисты ни тешились…

— А как ты? Как ребенок?

— Хорошо, — соврала я и уткнулась в бумаги, давая понять, что продолжать разговор не намерена. Хотя вряд ли Снежков был заинтересован в моих рассказах о беременности. Так и получилось. Он ушел, а я осталась наедине с собой.

Рабочий день пролетел быстро. Шефа я почти не видела, он был занят делами, и это было к лучшему. Сотрудники разошлись, а я осталась в офисе подольше. Возвращаться домой к Вике и мешать их с Васей размножению мне не хотелось. Я уткнулась в ноутбук, но на экране почти ничего не видела. Уставшие глаза слезились, очень хотелось спать.

— Самойлова. Ты-то мне и нужна.

Вздрогнув, я повернулась на голос и увидела шефа собственной персоной. Тоже задержался на работе? А я и не заметила. Небось сейчас начнутся разговоры о том, что произошло вчера.

— Я слушаю вас, Даниил Леонидович.

— Ты все еще хочешь провести то самое расследование?

Конечно, я хотела! Хотела, чтобы этот болван, то есть босс, понял, чьего ребенка я ношу. Да и самой в этом удостовериться было бы неплохо.

— Разумеется. А вы?

— А я здесь за этим и есть. Мы едем в баню.

— В каком смысле, в баню?

— В ту, где был зачат на… твой ребенок. И если ты со мной, то собирайся. Поехали.

— Ну и что мы будем тут делать?

Самойлова задала вопрос и передернула плечами, будто возвращение в то место, где мы с ней так славно порезвились с одним на двоих полотенцем, было ей неприятно.

— Ну а ты как считаешь?

— Проводить следственный эксперимент?

— А что, ты захватила то самое полотенце? — приподнял я брови.

— Нет. И вообще…

— Да-да? — услужливо поторопил, открывая перед ней дверь в фойе.

— Я не собираюсь воспроизводить события того дня!

— Какая жалость, — усмехнулся я. — А придется.

— Чтооо?

Самойлова буквально встала перед лестницей, ведущей наверх, будто баран перед новыми воротами и я, схватив ее за запястье, потащил упрямую девицу за собой.

— Сейчас все поймешь.

Искомый кабинет находился на втором этаже. Секретарское место уже пустовало, но из-под нужной двери лился свет. Препроводив Самойлову к диванчику, я предварительно коротко постучал, после чего вошел внутрь.

— Явился, — констатировал очевидное владелец бани и по совместительству мой друг Андрей Зиновьев.

— Как видишь, — кивнул я, пожимая протянутую руку.

— И что же тебе так срочно от меня понадобилось? Только не говори, что потерял что-нибудь во время этого своего корпоратива.

— Ага, честь, — хмыкнул я и Андрей усмехнулся в ответ:

— Кажется, ты сильно недооценил срок пропажи. Ладно, — сменил он тему, переходя на деловой тон, — что тебе понадобилось реально?

Я не стал долго ходить вокруг да около.

— Скажи, где у тебя установлены камеры?

— На парковке и в фойе.

— И все? — выгнул я недоверчиво бровь.

— Остальное незаконно.

— А если отбросить этот факт и сказать, как оно на самом деле?

— Что тебе нужно-то? — не выдержал Зиновьев.

Я кратко ввел его в курс дела, рассказав о чудо-зачатии, но опустил детали насчет того, как самолично надругался над Катиным полотенцем.

— Ты пришел один? — поинтересовался Андрей, нахмурившись.

— Нет, будущая счастливая мамаша со мной.

— Ты в ней уверен? Я надеюсь, ты понимаешь, чем мне грозит утечка информации о скрытых камерах?

Уверен ли я в Самойловой? Ни хрена я ни в чем уверен не был. Кроме того, что найду способ заставить ее держать рот закрытым, хотя бы вот самым приятным способом.

— Уверен. Так что, ты промышляешь подобными шалостями?

— Дело не в шалостях. Это мера предосторожности на случай, если кому-то станет плохо, или случится драка, или ограбление, или…

— Я понял, — перебил я. — Так ты дашь мне записи?

— Сдается мне, ты волнуешься об этом деле не просто так, — усмехнулся Зиновьев и я не стал ничего отрицать. Приподняв руки в капитулирующем жесте, признался:

— Виновен.

— Ладно, но чисто из мужской солидарности.

Достав из ящика стола ключи, Андрей кинул их мне и сказал:

— Иди в соседний кабинет, я переброшу на стоящий там компьютер записи с камеры за тот вечер.

— Пошли, — скомандовал я Самойловой, беря ее для верности под локоть, ибо лицо у Катюши было такое, будто она собиралась того и гляди отсюда удрать.

— Куда? — спросила она, и я ограничился коротким ответом:

— Кино смотреть.

И тут же услышал, как Катя поперхнулась.

— Не хотите же вы сказать…

Очень хочу. И не только сказать.

— Ты этого не слышала, я этого не говорил, — отрезал предупреждающим тоном, открывая дверь в кабинет.

Андрюха не подвел — нужные файлы уже были на компьютере в папке «для Богуцкого». Каждый назывался согласно месту съемки — «фойе», «парковка», «банкетный зал», «парилка номер один»…