Я вышла в коридор. Тьма была наполнена звуками, я слышала голоса, смех и шум распыляемой краски, шуршание карт и свист чайника, перестукивание чашек, звук гитары и треск костров. И я знаю, что некоторым этим звукам не одно десятилетие. Журнал был прижат к груди, я чувствовала запах желтых страниц и слышала их шуршание.

Комната Лицедея и остальных была пуста, на стене были начертаны стихи. Из уважения к нему я не стала их читать. Это что-то личное, как тот альбом. На подоконнике стояла ваза с гипсофилами. Откуда они зимой? Я осторожно подошла к окну и прикоснулась к лепесткам. Они рассыпались белым снегом.

В палате, где никто не живет, на всю комнату раскинулся плед, под которым шевелились люди и мелькали карманные фонари. Я осторожно пробралась под него незримой тенью. Иные хохотали, освещая себя фонарями, рассказывали сказки и сочиняли частушки. Их лица были раскрашены и осыпаны блестками, в волосах были вплетены нитки, их головы украшали венки и тюрбаны, на руках были фенечки и браслеты «дружба». Один из них, светлокудрый и горделиво держащийся, держал в руках журнал и аккуратно выводил дату.

В палате Кита распологались другие Знающие, таинственные и молчаливые. Они чертили на потолке созвездия невидимыми чернилами, разжигали костры из медицинских карт и играли на секреты. Кит сидел во главе, он казался счастливым. Вот только тени у него не было, но даже этот факт его очень радовал.

Я вышла в сад. Повсюду цвели эти снежные цветы, сад освещала полная луна. Я подумала, что эти цветы рождены от снега и лунного цвета. Луна бессмертна, а снег умирает и возрождается кучу раз. После себя он оставляет белые цветы невиданной красоты, чтобы Луна не тосковала, когда его нет.

— Очень красивая легенда, — услышала я голос Королевы.

Я обернулась, но не увидела её. Только сугроб со следами птиц.

— Я хотела тебе помочь, но теперь думаю, что ты итак всё знаешь.

— Что ты имеешь ввиду? — спросила я.

Но ответа не последовало. Я принялась шарить вокруг в поисках хотя бы намека на её присутствие, но в саду стояла торжественная тишина, и моими компаньонами были только деревья да кусты. Я вздохнула и подошла к клетке. Хамелеон уже ждала меня.

— Я вырвалась, — сказала она, — Но ненадолго. Скоро меня опять затянет.

Свет Луны отражался от её очков. Меня это взбесило.

— Открой глаза, — сказала я и сорвала с неё очки, тут же разбив их.

ДРЫЗГ!

Полетели осколки, как брызги воды.  Скрылись в снегу, оставив в нём глубокие шрамы. Она шокированно смотрела на меня своими глазами. Да, теперь я вижу, какого они цвета. Мутно-зелёные. Как мои, только хуже.

— Что ты наделала? — прошептала она.

НЕ СПАСЁШЬ ЕЁ

Спасу.

Я схватила её за запястье. Мы полетели куда-то вниз, за пределы клетки, за пределы зимней ночи. Я крепко вцепилась в неё, она беспомощно смотрела на меня. Я почувствовала резкую боль в спине. Что-то выбиралось из моей кожи, резало её, разрывало, вылуплялось, как из скорлупы. Крылья. Белоснежные, с черными кончиками. Кожа обрастала перьями. Больно. Невыносимо больно. Тело жгло огнём.

БРОСЬ ЕЁ И ТЕБЕ СТАНЕТ ЛЕГЧЕ

Я лишь ещё крепче сжала её своими лапами, вонзила в её кожу когти. Неожиданно я стала легкой, а она — несоизмеримо тяжелой. Город внизу приближался к нам. Белоснежный, с улицами- катакомбами. Он жадно раскрыл свою пасть.

ЕСЛИ ТЫ ЕЁ БРОСИШЬ, ТО СМОЖЕШЬ УЛЕТЕТЬ ОТСЮДА

Я отчаянно замахала своими крыльями. Она безвольно повисла на мне, её косы болтались грязными канатами. Я то падала вниз, то поднималась наверх. Лапы затекли, мышцы нестерпимо болели.

Ещё… Ещё немного. Миллиметр, сантиметр. Взмах крыльев, капелька пота.

ТЫ ЖЕ ВЕРНУЛА СВОИ КРЫЛЬЯ, ТАК ЧЕГО ЖЕ ТЫ ЖДЁШЬ? БРОСАЙ ЕЁ И УЛЕТАЙ, А ТО СГИНЕШЬ ВМЕСТЕ С НЕЙ

— Заткнись! — проорала я.

— Брось меня, — проскрипела Хамелеон, — Я уже насквозь пропиталась дымом города, построенного на костях.

— Каким ещё дымом?

— Из крематория. Ты не спасёшь меня, идиотка. Тоже мне, принц, спасающий принцессу.

Почему она такая тяжелая? Почему её не поднять? Она слишком, слишком тяжелая… Тут явно что-то было не так.

Белый лепесток пролетел перед моими глазами. Такой странный и неуместный в этом мертвом городе. Несмотря на то, что тут тоже всё белое. Он коснулся меня, и я почувствовала приятный холод. Снежный цветок…

— Кости… — сказала я вслух, — Они же желтые, а не белоснежные. А эти дома словно построены из снега. Ослепительно белоснежные…

— Ха-ха, — нервно рассмеялась Хамелеон, — Так вот в чем загадка этого города. Снег… Это ведь не страшно! Тогда чего ты голову мне морочил?!

Стены рассыпались в снежинки. Белая пыль поднялась чуть ли не до небес, и я поспешила взлететь, чтобы нас не накрыло. Хамелеон стала легче, и мне было легко её нести. Она смеялась, держась за бока. Я давно не слышала этот смех.

— Давай её сюда.

Мы лежали в Прихожей, на снегу. Перед нами сидела Королева и какой-то парень с оленьими рогами.

— Это было безрассудно с твоей стороны соваться туда, — сказал он, — Если бы я тебе не помог, то вы бы остались там.

— Разве ты мне помог? — удивилась я.

— Конечно. Лепесток, по-твоему, откуда взялся?

— Что, нормально подсказать нельзя было? Тебе повезло, что у меня больное воображение.

— Думаешь, я не знал, какое оно у тебя? — хмыкнул парень, — Я ведь Знающий. Ничем не хуже твоего Кита. К тому же, тот лепесток — это максимум, что я мог позволить. Иначе меня бы затянуло вслед. Итак чуть не упал туда. Водоворот ведь… Как море сирен.

Он вздохнул и провел рукой по щеке Хамелеон.

— Чем больше ты пытаешься повлиять на такой сон, тем сильнее затягивает? — спросила я.

— Именно, — подтвердил парень.

— Тогда это черная дыра какая-то, а не водоворот, — вынесла вердикт я, — А ты кто, кстати?

— Приятно познакомиться, Олень, самый могущественный Знающий Лагуны, — отвесил шутливый поклон парень, — Кит много о тебе рассказывал. Я думаю, что ты можешь примкнуть к нам.

— Правда? — удивилась я.

Королева тем временем перевернула Хамелеон на живот. Её спина кровоточила. Она приложила снег к её ране.

— Да, — коротко ответил Олень, — Иди сейчас в подвал. Я встречу тебя.

Я встрепенулась. Казалось, не прошло ни секунды. Но вдали уже алел рассвет. Я задрожала от холода. Вдали послышалась ругань охранника.

— Ну, ты идёшь?

Ко мне подошел Олень. На нём уже не было рогов. На плечи был накинут пуховик.

— Поторопись, нам надо успеть до рассвета.

Он схватил меня за запястье и повел к дверце, ведущей в Пропасть. Открыл заржавевшую дверь, и мы шагнули в гулкую темноту. Спускались куда-то вниз, хлопали дверцы, то тут, то там раздавалось эхо от наших шагов.

— Запомни, ни секунды не сомневайся, — сказал он, внезапно остановившись, — Боишься — проиграла. Мне дальше нельзя, иди сама.

Он ушел вверх, а я стала спускаться дальше. Было темно так, что я не видела собственных рук. Шла так долго, что стало казаться, что и меня нет тоже. Но я есть. Я чувствую тепло от шершавых листов журнала.

А потом…

Ноги мои чувствуют пустоту. Внизу — город, светящий мириадами огней. Вверху — небо, скрытое тучами. Вокруг меня скакал белый кролик с часами.

— Не боишься высоты? — спросил он, — Если ты хочешь стать Алисой, то ты должна меня догнать!

— Но я не…

Он уже рванул. Я нервно сглотнула. Высоты я действительно боялась, и теперь понимаю, что это из-за того, что Хамелеон скинула меня с крыши.

— Эй, не оставляй меня одну, — закричала я  и погналась за зверушкой.

Он не бежал прямо, а всё время петлял, скакал из стороны в сторону, как будто запутывая свой след. Я никак не могла угнаться за ним.

— Если ты хоть на секунду испугаешься — то полетишь вниз! — радостно прокричал он.

— Ах ты засранец ушастый, вот я сейчас из тебя шапку сделаю!

Я прибавила бегу, но все равно почему-то была очень медленной. Ползла, как черепаха. Под ложечкой засосало от мысли о том, что мы сейчас находимся на высоте птичьего полета, и я в любой момент могу сорваться.