— И что? — спросил Мортимус, сделав круглые глаза. — Отдай им клонов, и точка не будет нарушена. Событие произойдет.
— Мне нужен посредник! — не сдержавшись, рявкнул Сек. Щупальца заметались, неприятно цепляясь за жесткую ткань пиджака.
— Вовсе не обязательно повышать на меня голос, Господи боже мой! — Мортимус покачал осуждающе головой, словно добрый дядюшка, который вот-вот лишит племянника наследства, но изо всех сил оттягивает неприятный момент. — Посредник? Но почему?..
Сек взял себя в руки. Щупальца замерли, и даже голос получился ровным, с совершенно человеческими интонациями:
— Потому что у тебя больше связей в высших эшелонах. Потому что мы не можем себе позволить такое нарушение конспирации. Потому что одного человека скрыть легче, чем целую организацию.
Да, вот что ему было нужно. Лесть. В точку. Мортимус расплылся в довольной улыбке. Это выглядело по-настоящему забавно — огромный темнокожий гуманоид, по-детски счастливый, сидит на краешке стола и вот-вот, казалось, заболтает ногами. Но Мортимус не стал этого делать. Он соскочил на пол и широко развел руками, заняв все свободное пространство.
— На твоем месте я бы не спешил, — сказал он. — Может, эта проблема решится сама собой. Например, прилетит Доктор, чтоб его так. Или произойдет что-то неординарное. Зачем так спешить? Иногда бездействие — идеальная стратегия.
— В прошлый их прилет ты отдал детей своих…
— Подчиненных? О, они были согласны. Я предупреждал…
— Не перебивай! — воскликнул Сек. — Ты отдал настоящих детей, и они вернулись! Они вернутся снова, если мы… Ты! Не решишь эту проблему, потому что она возникла из-за тебя и твоих действий!
Мортимус поджал губы и напустил скорбный вид.
— Ну ладно. Я подергаю за кое-какие ниточки и проведу передачу твоих клонов. Кстати, им следует бояться данайцев? И данайских даров?
Сек молча кивнул. Такие отсылки не требовали глубокого понимания. Даже раньше, в прежней жизни он бы понял, что это значит. Мортимус глубоко вздохнул, спрятав руки в рукавах своего дурацкого серого халата.
— Тогда сделай мне, ради Бога, одолжение, — сказал он, выуживая из рукава сложенный лист бумаги. — Мне нужно засекретить кое-какие сведения, а вашей организации это сделать проще, чем одному скромному мне.
Сек развернул листок.
— Эйвлмарч, Костердейн, Фрейнц, — прочитал он. — Это фамилии?
— Да. Семьи. И допиши к ним… Падесто. Да, Падесто. Не уничтожай эти сведения, просто засекреть и спрячь под грифом «4-5-6».
— Хорошо, я дам распоряжение своим агентам, — ответил Сек, пряча бумагу в карман. Четвертую фамилию он запомнит и так. — Зачем это тебе?
— Пока вы тут героически и бессмысленно сражаетесь с пришельцами и пытаетесь забюрократизировать их до смерти, — сказал Мортимус насмешливо, — я остановил одну из самых страшных катастроф в истории этой маленькой и милой планеты. Только вы этого даже не заметили, неблагодарные. А теперь надо подобрать, так сказать, хвосты. Вынести остатки, замести следы, как там еще говорится? Я помогу тебе с клонами, ты мне — с семьями. Дорвались до силуранского бионормализатора, тоже мне…
Улыбка в его глазах умерла, не родившись. Улыбаясь одними губами, Мортимус продолжил:
— А когда закончим с этими наркоманами, слетаем на фестиваль мороженого в системе Альтера-8. Кажется, мы оба это заслужили.
========== Уровень С. Адреналин и безумие ==========
Кресло Гаутамы было почти чудовищно удобным. Спинка высоковата, но остальное — вне всяких похвал. Вставать из него совершенно не хотелось. Лэнс вспомнил кресло-бегемота, стоявшее в его кабинете в Джефферсоне: небо и земля. Надо бы спросить у Гаутамы, где он заказал такое.
Коммуникатор лежал на столе перед Лэнсом, примерно раз в пять минут издевательски позвякивая. Каждый сигнал давал надежду — совершенно ложную. Звонили коллеги, звонил доктор Зилтор; у последнего Лэнс спросил про Галлифрей. Зилтор растопырил головные выросты и закатил глаза.
— Ах, Галлифрей, Галлифрей! Потрясающие технологии, просто потрясающие. И как непростительно, что… Ой, извини, Эс!
На заднем плане что-то громко булькнуло и зашипело, и Зилтор, окутанный розовым паром, выключил связь.
Лэнс покачал головой и положил коммуникатор обратно на стол. Часы показывали без пяти шесть: до дежурства оставалось еще восемь часов. Можно, да и стоило бы поспать, но… Лэнс устроился в этом кабинете, за этим столом не просто так. И не из желания почувствовать себя боссом, как, например, любил делать Джей. Дело в том, что ни один компьютер в центре не дал ему больше информации о Галлифрее, чем база данных коммуникатора, и что-то с этим было не так. Близнецы, к которым Лэнс обратился сначала, услышав это название, наотрез отказались разговаривать и сделали вид, что ужасающе заняты. Они действительно работали не покладая конечностей, но мультизадачность их была куда выше человеческой. Личный терминал Гаутамы, в который Лэнсу очень не хотелось лезть, даже не включился. Какое облегчение. И теперь Лэнс, устроившись в кабинете, ждал, когда к Гаутаме заявится кто-нибудь с докладом или поговорить — тогда можно будет задать вопрос, который его так интересовал. В особенности — почему засекречены имена разыскиваемых преступников с этой планеты.
Одним из первых заглянул Джей. Про себя Лэнс называл его «холистическим агентом»: тот умудрялся влипать во все возможные неприятности, совершать непростительные ошибки, и все же добивался успеха — и так уже больше двадцати лет. Но общаться с ним было испытанием на прочность.
— Эй, привет, Эс! Обживаешься? — Джей сунул голову в кабинет. — Си до сих пор в Европе торчит? А ты ему кресло греешь?..
— Что такое «Галлифрей»? — спросил Лэнс.
— Город в Ирландии, восемь букв, — тут же ответил Джей и прицелился в Лэнса указательным пальцем. — Хотя должно быть наоборот. Ты должен спросить про город в Ирландии, а я сказать — «Гали»… Или там двойная «Л»? Тогда девять. Удачи, чувак, с твоим кроссвордом! И не забудь, сейчас твоя очередь писать сценарий!
Дверь закрылась. Лэнс выдохнул и ссутулился в кресле. Его удобство казалось сейчас издевательством. Нет, конечно, Джей ничего не знает. Даже если бы знал, то не вспомнил бы или вспомнил не то. Сценарий. Сериал. Конспирация, медиа и популярная культура. Они все тянули жребий, и ему выпал четвертый сезон. Эл писала первый, Кей, прежде чем уйти — второй. Джею достался третий, но почти все пришлось переписывать Гаутаме, который потом отправлял тексты в машине времени в прошлое, чтобы сериал вышел до того, как начнут что-то подозревать. Эту тактику организация отработала еще в шестидесятых — газеты, бульварная фантастика и прочий информационный шум. Будучи стажером, Лэнс читал архивы, как беллетристику. Он смотрел фильм еще в старшей школе, но спустя много лет, работая здесь только месяц, наткнулся в центре на сценариста: высокого, едва ли не выше Гаутамы, чернокожего, с неприятной, неискренней улыбкой манипулятора. Тот принес готовый текст, отпечатанный на машинке, оставил в кабинете Гаутамы, а потом вошел в лифт — и исчез. Камеры тогда еще отключились…
— Эс, ты здесь?
Лэнс вскинул голову и просиял, хотя и слегка напрягся про себя. Эл! Она вошла в кабинет и остановилась в дверях, опершись о простенок. Значит, и Гаутама вернулся, но можно успеть задать ей вопрос. Она — агент с высоким допуском, пусть и не полевой; возможно, компьютеры дадут ей информацию.
— Ага. Жду Гаутаму. Как дела в Кардиффе? — Сразу спрашивать не следовало, Лэнс начал издали. Но если Гаутама придет раньше?.. К черту! Он спросит у него самого, не отвертится. Интересоваться не запрещено.
Эл пожала плечами.
— Мы договорились о передаче данных, об использовании временных замков… Они странные, конечно. Их так мало, но они надеются справиться даже без поддержки филиалов. Никакой логики, один адреналин и безумие.
Лэнс мог бы то же самое сказать и о той организации, в которой они оба работали. Внутренние правила, устав и субординация только изображали логичность, целеполагание и слаженность. Лэнс внимательно прочитал все документы, прежде чем согласиться: агентам на самом деле давалось очень много самостоятельности в принятии решений. Свободное пространство, серая зона. С другой стороны, именно такая стратегия оказывалась наиболее эффективной в экстремальных ситуациях. Даже подобных этой.
