Лэнс улыбнулся.

— Ты всегда рассказывал нам про правительство и про другое чистую правду, — сказал он, — но никто тебе не верил, так что ты и дальше мог говорить свободно. Очень удобно.

— Это мой отец крутил с ними шашни, — бросил Ходжинс. — Это ему хотелось сунуть пальцы во все пироги. Дед этого терпеть не мог, и я тоже. С детства ненавижу всякие шпионские игры. Но пришлось.

Он замолчал, словно боялся сболтнуть лишнего. Лэнс понимал, что Ходжинс сказал далеко не все, и вытянуть из него правду не получится. Но Гаутама поставил точную задачу, и он надеется, что у Лэнса выйдет, потому что больше некому. Это, конечно, не единственный шанс узнать, что именно творится на Земле, но один из немногих. Судя по досье, Консорциум был инопланетной организацией, нечто вроде теневого земного правительства, которое то пыталось продать Землю враждебным инопланетянам, то наоборот, предотвратить захват. Логика их поступков и мотивов ускользала от Лэнса.

И, кажется, Гаутаме просто хотелось возобновить старые контакты, которые он растерял. Он без сомнения знал курильщика с фотографии. Кроме того, Гаутама пошел на уступки и взял агента Икс с собой в Кардифф: такого напарника и врагу не пожелаешь. Передышка, хоть и короткая. Возможно, это обычная манипуляция, но…

— Так что вот он я, Консорциум, и если что, придется тебе общаться со мной, но я нифига не в курсе, дружище, что это за ерунда творится, — продолжал Ходжинс. — Если и вы не знаете, то все очень печально. Хорошо верить, что кто-то там, наверху, знает правду и скрывает ее. А если никто ее не знает? Никто ничего не контролирует? Как тогда? Пойми, это…

Лэнс молча слушал, и вдруг его осенило. Словно лампочка в голове зажглась.

— Ты сказал, единственный человек, — перебил он монолог Ходжинса. — Человек. Значит, есть и другие? Инопланетяне?

Тот посмотрел на него исподлобья и процедил:

— Ну, допустим, есть.

— Сколько их?

— Один, представь себе. И его нет сейчас на Земле. Зажигает где-то в галактике с такой прикольной чернявой девчонкой. Может, даже автостопом катается. Читал Дугласа Адамса?..

— Стоп, — сказал Лэнс. — Ты можешь с ним связаться?

Ходжинс молчал почти минуту. Потом расплылся в улыбке, сверкнул ярко-голубыми глазами.

— Только если ты, парень, пообещаешь не стирать мне память. Я знаю, как вы это делаете: такими ручками со вспышкой. И от нее защищают… — он полез в ящик стола, — защищают темные очки. Вот.

Он надел радужно-голубые «авиаторы» и улыбнулся шире.

— Ладно, — сказал Лэнс примирительно, хотя эти очки не защитили бы от нейрализатора: пластик, не стекло. — Я и так не собирался… Нет, собирался изначально, но сейчас пришел к другому выводу. Только ты тоже должен пообещать мне, что никому не расскажешь о том, что я жив. Особенно Энджеле. Остальные пропустят твою болтовню мимо ушей, но не она.

— Ты не спрашиваешь о Дейзи, — медленно отозвался Ходжинс, — значит, следишь за ней и твоим сыном. Черт. Тяжело так жить, наверное. Не могу понять, как ты согласился.

Лэнс зажмурился. Вопрос не застал его врасплох, но он так и не придумал, как на него ответить.

— Это был трудный выбор, — сказал наконец он.

— Окей. Я не скажу, обещаю. — Ходжинс подобрал «айфон» и набрал номер: кажется, на быстром дозвоне. Потом поднес трубку к уху и внятно, четко произнес: — Кальвин вызывает папу Легбу.

Лэнс очень постарался не выказать удивления. Вместо того, чтобы вытаращить глаза или хотя бы покачать головой, он кивнул и профессионально улыбнулся. Ходжинс, кажется, его раскусил, потому что сказал:

— Кальвин — это из старого комикса.

Он положил «айфон» на стол, и в тот же момент аппарат звякнул, принимая сообщение. Ходжинс открыл его и протянул Лэнсу.

— Вот. Запиши. Можешь позвонить по этому номеру… он будет действовать еще часов десять, может, двенадцать. Потом придется запрашивать новый. Но тот, кто тебе нужен, или возьмет трубку, или перезвонит потом, даже спустя десять часов. Не уверен, что он согласится помочь.

— Он называет себя папой Легбой? — уточнил Лэнс и сфотографировал номер, длинный и без сомнения межпланетный.

— На самом деле, дружище, я надеюсь, что он тебе вообще не ответит, — сказал неожиданно серьезным тоном Ходжинс. — Потому что все, кто с ним знаком, очень плохо заканчивают. Он выжмет тебя, выкрутит и бросит, и твоя хваленая спецслужба не поможет. Все только и будут ему кланяться.

— Но зато с проблемой разберется, так? — спросил Лэнс, вставая. Ходжинс тоже поднялся.

— Не знаю. Может быть. А может, просто сбежит. Он трус, как бы ни пыжился. Ну, бывай.

Он протянул руку, и Лэнс пожал ее. Потом развернулся и пошел к дверям. Ходжинс не стал его провожать, сел за стол, взял фотографию. Лэнс решил оставить ее: все равно это была только копия.

— Погоди. С какой он планеты? — Он остановился на пороге, вспомнив кое-что, о чем не спросил. Это было важно знать: психология разных видов существенно отличалась, и уговаривать помочь требовалось разными способами, иногда диаметрально противоположными.

Ходжинс поднял голову.

— Он гуманоид. Выглядит совсем как человек, только очень сильный и… — он защелкал пальцами, пытаясь подобрать нужные слова. — Точно не уверен, но при мне как-то раз упоминали слово «Галлифрей», говоря об этом типе. Я никогда не слышал о такой планете, или системе, или местности, но, кажется, он именно оттуда.

Лэнс кивнул и закрыл за собой дверь.

Обратно он шел гораздо медленнее и тише, стараясь не топать. Номер коммуникатор преобразил в цифровой формат и теперь предлагал набрать его. Лэнс шевельнул пальцем, но так и не решился нажать вызов. Вместо этого он включил поиск по базе данных и набрал «Галлифрей».

«Планета Галлифрей, — услужливо выбросила на экран база, — расположена в созвездии Кастерборус, звездные координаты 10-0-11-00:02 от галактического центра. Планета населена разумными формами жизни гуманоидного типа. Общество строго классовое, разделено по степени генетической модификации. Жители планеты называются галлифрейцами, высокомодифицированный высший класс носит название «повелители времени» или «таймлорды». В настоящее время планета Галлифрей уничтожена или считается таковой. Представители вида, находящиеся в розыске: … ».

Дальше стояла плашка секретности: для того, чтобы получить расширенную информацию, требовалась идентификация. Лэнс прижал к экрану большой палец. Коммуникатор пискнул, но этого оказалось мало.

Тогда, наверное, из чистого хулиганства, а может, из обиды Лэнс вернул окно с номером и нажал вызов.

Звонок сорвался. Линия оказалась занята.

Лэнс спрятал коммуникатор и пошел к выходу. По дороге его неотвратимо преследовало чувство, словно кто-то пристально пялится ему в затылок, но сколько бы Лэнс ни оборачивался, он никого не видел. И сканер молчал. Ощущение чужого взгляда никуда не делось и снаружи, но Лэнс решил не морочить себе голову. Ближайший туннель, ведущий в «трубу», прятался в квартале отсюда. А «ниссан» отгонит на стоянку кто-нибудь из стажеров.

========== Уровень В. Timeo Danaos ==========

— Итак, что у нас есть? Межпланетные шантажисты-наркоманы, это раз. — Мортимус сидел на краю стола и хитро улыбался. — Организация, которая охраняет Землю от межпланетных шантажистов-наркоманов, это два. И фиксированная… так? Фиксированная точка во времени и пространстве. Три. Тогда у меня вопрос. Почему ты меня вызвал? Неужели не мог справиться сам? Это же элементарно. Технология клонирования…

— Я и так знаю, что надо делать, — едва разжимая губы, проговорил Сек. Он с трудом сдерживал раздражение. Хотя чего стоило ждать от таймлорда? — Мы подготовили партию клонов, которая ждет только активации. Достаточно впрыснуть в систему катализатор. Но ты сам только что сказал: это фиксированная точка во времени и пространстве. Событие обязано произойти.

Мортимус явно соображал, к чему Сек ведет, но делал вид, что совершенно не в курсе. Это раздражало даже сильнее, чем когда он вел себя покровительственно или снисходительно — потому что тогда его можно было осадить, но сейчас он мог изображать дурачка бесконечно, еще и демонстративно обидеться, если высказать ему претензию.