— Ладно, давай, — снизошел спецназовец. Алекс встал рядом с ним, широко улыбнулся и крепко-крепко зажмурился.

Гаутаму, наверное, удар хватит.

— Смотри сюда, — сказал он, поднял нейрализатор и нажал ощупью кнопку. Спецназовец одеревенел и напрягся, и тогда Алекс быстро забормотал: — Тебе только что позвонили из центра и сказали пропустить гражданских экспертов на желтом «корвете». Они будут вести переговоры с пироманом.

Глаза нещадно болели. По внутренней стороне век плыли разноцветные пятна. Открывать их было страшно, и Алекс быстро заморгал. Так стало только хуже. Хорошо еще, очки скрывали выступившие слезы.

Спецназовец выдохнул и зашевелился.

— Проезжайте! — скомандовал он и махнул своим. Те стали отодвигать заграждение, и Алекс, все еще моргая, побежал к машине. Хоть бы не въехать сейчас ни в кого.

Гаутама тут же забрал у него нейрализатор. Алекс завел мотор и поехал вперед, сквозь брешь, помахав напоследок своему собеседнику.

— Изобретательно. И рискованно, — сказал Гаутама, когда они отъехали от блок-поста подальше. — Останови машину! Я сяду за руль.

Алекс, все еще пытаясь вернуть глазам нормальное состояние, послушался и перебрался на пассажирское сиденье. Гаутама сел рядом, бросил пеленгатор на колени и отправил автомобиль вперед.

— У нас очень мало времени, — напряженным голосом сказал он. Огонек на экране пеленгатора мигал, кажется, в другом месте. Гаутама свернул направо, на узкую дорогу, ведущую сквозь заросли, и сбавил скорость. Ощущение было как перед грозой, и Алекс не сразу понял, что именно его так беспокоит, если не считать жары: стояла мертвая тишина, а еще полчаса назад тут вовсю заливались птицы. Теперь же было слышно только, как гудит мотор «корвета».

Алекс щелкнул кнопкой магнитолы. Заиграла музыка; она казалась такой неуместной сейчас, что он прокрутил настройки, ища какую-нибудь волну с новостями. Может, передают что-то про Донлана? Нет. Весь эфир занимали мелодии и веселые диджеи, рекламирующие местные отели и бары.

Алекс выключил магнитолу.

— Он уходит в незаселенные места, — сказал Гаутама.

Потом на Алекса нахлынула паника, и он сжался на сидении. Гаутама притормозил, потом вовсе остановил машину. Борясь с удушьем и дрожащим, как заячий хвост, сердцем, Алекс схватился за дверную ручку.

— Чувствуешь? Он не хочет, чтобы кто-то пострадал! — закричал Гаутама где-то далеко, за гранью слышимого. Потом чья-то рука схватила Алекса за локоть и вытащила из машины. — Крайчек! Ты можешь идти? Мне оставить тебя здесь?

Волна паники схлынула, и Алекс схватил ртом воздух. Говорить получалось с трудом.

— Нет. Да. Все в порядке.

Так вот почему молчали птицы. Донлан разогнал их так же, как пытался прогнать и их! Он теперь умеет и такое? Не только пирокинез?

Алекс наконец отдышался. Гаутама стоял рядом и придерживал его за локоть. Высвободив руку, Алекс вытащил «глок»: энергетическая ловушка будет ни к чему. Пистолет, впрочем, тоже, но его вес немного успокаивал.

— Идем! — скомандовал Гаутама и вытащил свой огромный плазмоган. — Донлан уходит туда.

Он пошагал сквозь заросли, и Алекс направился за ним, стараясь держаться подальше. Все-таки Донлан был слишком опасен, а оружие Гаутамы, несмотря на внушительный вид, полного доверия не внушало. Для таких дел нужен был кто-то типа Джека — ему бы все равно ничего не сделалось. Или кто-то типа Малдера — он был настолько везуч, что вышел бы невредимым даже с ядерного полигона во время испытаний.

Гаутама вряд ли часто ходил по неурбанизированным местам — шел он довольно шумно, хоть и не без старания. Алекс, правда, и сам не был большим фанатом прогулок по лесу. Любому. В свое время он вволю нагулялся, на всю жизнь хватило. Сердце снова заколотилось, накатил страх, но на этот раз Алекс справился с ним довольно легко. Но тревога не унималась. Казалось, что Донлан сейчас выскочит им навстречу, и Гаутама не успеет среагировать. Или не выскочит, потому что уже умирает, и буквально через десяток секунд все взлетит на воздух. Воображение, будто насмехаясь, не подкидывало ни одного хорошего варианта.

Вот бы Донлан превратился в прекрасную бабочку и порхал в лесу с цветка на цветок! Алекс сдавленно хихикнул. Нет, такого подарка жизнь им точно не преподнесет.

Гаутама целенаправленно шел вперед, держа оружие наизготовку. Под каблуком вдруг стукнуло что-то твердое. Камень. Заросшая мощеная дорожка.

Жара сгустилась вокруг них, как будто пыталась задушить в объятиях. Рукоятка пистолета нагрелась, и теперь его было трудно удержать в руке. Словно железную кружку с кипятком одной рукой. Можно сколько угодно презирать Торчвуд, но Алекс до сих пор не мог поверить, что они смогли вернуть ему левую руку. Из жалости, ради выгоды — неважно.

И Джек Харкнесс отправил его сюда на верную погибель. Если бы не Гаутама… нет, нельзя загадывать.

Невидимая дорожка вильнула и вывела их на небольшую, со всех сторон охваченную деревьями площадку. Среди зарослей виднелись развалины белого, когда-то очень красивого дома, но Алекс не стал рассматривать его. Посреди площадки лежал навзничь человек, прижав руки и колени к груди — словно обгоревший на пожаре. Камни рядом с ним дымились.

Гаутама пошел к нему.

Человек что-то прокричал, и на Алекса нахлынула новая волна паники. Сквозь страх он мог разобрать только какие-то обрывки.

— Нет.

— Уходите.

— …сосредоточиться.

Голос Донлана раздавался как будто в голове, а не в ушах. Отрывисто, глухо. Голос, а вместе с ним и боль. Страх. Непонимание. Обида. Желание… защитить.

— Не хочу…

— Песочный человек… пока не придет… песочный человек…

Гаутама остановился и издевательски неторопливо завертел настройкой своей супер-пушки.

— Просто стреляй! — Алекс едва не закричал, но воздуха не хватало, к счастью, и вместо крика получился хриплый шепот. — Ему так хреново, что сдохнуть будет легче! — Сам бы он давно уже так и сделал, но сейчас отчетливо понимал, что обычные пули тут не помогут, а, возможно, сделают даже хуже. Жар опалял. Уж лучше бы Донлан пытался спрятаться в Арктике.

Гаутама выстрелил. Мир на мгновение превратился в собственный негатив. Тело, высветившееся в момент выстрела до последней косточки, дернулось и загорелось — обычным, безобидным огнем. Неожиданно стало холодно. Очень холодно. Алекс обхватил руками плечи и понял, что сидит на дорожке, сжавшись в комок.

— Мы редко имеем дело с людьми из Разлома, — сказал Гаутама, отключил маску и с заметным наслаждением потер лицо рукавом. — Наверное, с каждым новым убийством реакция ускорялась. Того, из больницы, я считал первым. Моего… коллегу. Какая дурацкая смерть.

Он подошел к Алексу и наклонился над ним, до отвращения участливо заглядывая в лицо. Какой он… гуманный. Аж противно.

Алекс фыркнул и, взявшись за протянутую руку — зачем отказываться? — встал на ноги. Кожа Гаутамы была на ощупь очень тонкой, как пергамент. Наверное, ему здорово досталось от этой жары, хоть он и не подавал виду. Самоуверенный тип.

— Надо будет взять немного пепла на анализ для нашего доктора. Хотя вряд ли он там найдет что-то стоящее. Он по костям, не по пеплу.

Не удержавшись, Алекс протянул руку, чтобы тронуть его за щупальце, но Гаутама на этот раз сильно ударил его по пальцам и включил маску обратно.

— Не делай так больше! — сердито потребовал он, и Алекс широко улыбнулся. Вот теперь Гаутама больше похож на себя прежнего и ведет себя так, как и должен. Без дурацкого, непрошеного сочувствия.

— Подожди пять минут, — сказал Алекс. Пробирка нашлась в кармане, и он осторожно, палочкой засыпал в нее пепел из догорающего костра. Сейчас бы как-то обставить место преступления — нарисовать кровью пентаграмму, например, принести в жертву петуха или хотя бы попугая. Пускай полиция немного развлечется.

Он обернулся: Гаутама стоял, скрестив руки, на прежнем месте.

— Сюда бы парочку мертвых попугаев, тебе не кажется? — спросил Алекс.