— Зачем это тебе?

— Он был возле места преступления, — поясняю я. — И вскоре после того, как это случилось.

— Блядь.

— Помню, слышала что-то о машине-убийце. От тебя.

Но парень набрасывается на меня. Поосторожнее!

— Слушай, он бы такого не сделал. Клянусь! Он не такой, он не верит... у него есть принципы!

— Хорошо, хорошо! — Я пячусь, поднимая руки ладонями вперед: тактика, которая успокаивает людей. — Я и не говорила, что он убийца. Убийцей оказался зубастый слизняк весом в тонну, со вкусом к человеческому мясу. Но Сек был там, и мне нужно знать, где его найти.

Льюис надувает щеки. Дальше по улице начинает выть сигнализация, и я молюсь, чтобы владелец пришел поскорее. Прямо ненавижу этот звук. Льюис пожимает плечами, качает косматой головой.

— Ну, понятия не имею, с чего тебе спрашивать меня. Я его уже пять лет не видел.

«Ну, разве ты не странный тип?» — думаю я. На самом деле, правильнее было бы спросить, почему подростком он таскался за внеземным киборгом — потенциальным убийцей. Но Льюис говорит о Секе, словно тот его старый друг. И, мне кажется, так и было. По меньшей мере, это интересно.

— Мистер Коулман, а что именно он из себя представляет? И кто он для вас, раз уж на то пошло?

Кадык Льюиса дергается — хорошо заметно на тощей шее. Приуныв, он тяжело опирается на стенку.

— Он далек, — заключает Льюис. Я понимающе киваю.

— Да... и... что это именно такое?

— Не отсюда. — Очень конкретно! Потом Льюис добавляет: — Но в каком-то смысле совершенно местный.

Я пришла сюда в надежде, что все немного распутается, но, очевидно, жестоко ошиблась.

— Он пришелец, — бросает Льюис. — Маленькая, зеленая, мягкая фигня, живущая в скорлупе, сделанной из в высшей степени инертного сплава. Он никогда особо не болтал о том, откуда прибыл, или почему рядом нет никого такого же. Вот и все, что я могу сказать.

Уже лучше. Я решаю нырнуть поглубже.

— Когда я видела вас в девяностые, вы показались близкими друзьями, — добавляю, опираясь, как и Льюис, спиной о прохладный, довольно влажный кирпич. — Чудак, который тусуется с маленькими, мягкими зелеными фиговинами.

Он удивленно таращит глаза. Как для наркомана, он слишком болезненно на это реагирует.

— С какого беса ты об этом знаешь?

Я пожимаю плечами.

— Исследовала кое-что. — Тогда я прекращаю умничать. — И я бросила в него жестянкой, когда мне было семь, а ты сказал, что он меня прикончит.

Проходит некоторое время, но потом Льюис резко кивает.

— Такое часто случалось. Ублюдки. Просто потому, что он не такой, как все.

— Совсем не такой, — соглашаюсь я. — Вы оба не такие.

— И, пока это не превратилось в дело о педофилии: это я за ним таскался, а не наоборот. Честно говоря, когда мы только встретились, большую часть времени он пытался от меня отделаться.

На последней фразе я вздрагиваю.

— Я... такого не говорила. Даже не подумала, на самом деле. Спасибо, что подал идею.

— Ну, прости.

— Тогда кто он для тебя?

Льюис вздыхает. Потирает руки, словно замерз.

— Я был тупым пацаном. На улицах меня не особо уважали. А он... он был моим лучшим другом. Так я это теперь вижу.

Я подавляю смешок. Он тоже улыбается, довольно мило.

— Чего? Мне было десять, что, это настолько странно? Ты видела «Трансформеров»? Чего бы я еще мог сделать, увидев робота-убийцу? Мы познакомились, когда в Центральном парке я пнул ему в голову мяч.

— Окей, честно, — хихикаю я. Сама страдаю тем же: воображаемые друзья. — А как он это воспринимал?

— Привык. Я никогда не знал о нем слишком много.

Вау. Во время этого псевдо-допроса я обменялась с этим парнем куда большим количеством слов, чем за все время с Верном.

— А почему вы не виделись? Он пропал, или?..

— Нет. Я вырос. Вот так вышло. А я понял, что он не собирается взрослеть.

Он зашаркал подошвой по асфальту. Кажется, я устроила ему настоящий праздник ностальгии, и огромный.

— Я принял решение, и меня задело, когда ему оно не понравилось.

— Кому? Роботу? С чего бы ему волноваться?

— Ну, он много орал. Как нацист. Не открывал... лицо или что-то другое.

Я посмотрела на его руки. Кажется, понятно, что это был за выбор. Никто не идеален.

— И ты с тех пор его не видел?

— Иногда, случайно. Как и ты. Но ничего не говорил.

Внезапно я думаю о Мелани, и свежая рана начинает болеть.

— Жаль это слышать.

— А, да не стоит.

Сигнализация наконец замолкает. Стоя здесь, под небом таким голубым, каким оно кучу лет уже не было, я вдруг понимаю, как мне здесь спокойно. Просто... говорить. С этим нариком. И это напоминает мне о моем вчерашнем «трипе».

— Тебя вообще не напугало, что он умеет менять форму? — рискнула спросить я.

Льюис застывает. Он выглядит неподдельно изумленным.

— Чего?

Я сдаю назад.

— О... он был вроде гуманоидо... кальмаром. Иногда. Примерно такого роста, — я показываю высоту рукой. Льюис мотает головой.

— Что за хрень ты несешь? Мы об одном и том же говорим, или...

Странно это все. Серьезно. Он бы о таком знал. Пусть даже они и разошлись пять лет назад. Льюис знает об этом существе больше, чем кто-либо другой. Разве что Сек скрывал что-то от него, и, должно быть, это разумное решение. Я решаю выдать мой секрет, то, что со мной случилось.

— Мистер Коулман, когда я наткнулась на него в доках, он выглядел, как гуманоидный монстр. Но, когда его ранили, он вроде как... съежился и превратился в кальмара.

Ну и взгляд у него! Льюис думает, пытаясь вспомнить. Может, что-то из сказанного мной звучит знакомо, так что я продолжаю:

— Потом утром приехала его оболочка, прямо как такси, он забрался в нее и... уехал.

— Говоришь, ты оставалась с ним, пока он был таким?

— Да, оставалась.

— Прямо безумие какое-то, — он неожиданно поднимает взгляд. — Хотя, насчет брони... думаю, ты бы узнала ее снова, так что...

Я хмурюсь. Что-то не сходится. Он ничего не знает о гибриде. Действительно не знает.

Пожимаю плечами.

— Может, я наткнулась не на того... далеко-кальмара. Если ты не знаешь, где его найти, то, думаю, это все.

Льюис продолжает думать. Рада, что могу поговорить с кем-то не аномальным (как Мелани). Он выглядит раздраженным.

— Это все?

— Конечно. Спасибо за потраченное время.

— Ага, и тебе спасибо. Если найдешь его, передай от меня привет. — Потом Льюис широко, лукаво улыбается. — На самом деле, как насчет поболтать... в пятницу?

Я замираю. Быть того не может! Оборачиваюсь с открытым ртом.

— В пятницу?

— Ага. — На лице Льюиса выражение, которое едва не заставляет меня ему врезать. Но только едва. — Дальше по улице есть местечко, «Аквариум». Там неплохая еда.

Поверить не могу.

— Мистер Коулман, вы что, на свидание меня приглашаете?

Он смеется, широко разводит руками.

— Нет, просто встречаюсь с еще одним знакомым Сека. Но если тебе хочется назвать это так...

Я хихикаю с издевкой. Мой взгляд падает на его руку.

— Слезай с этой дохлой кобылы, тогда и поговорим.

Я сворачиваю за угол — обратно на тротуар, где полным-полно велосипедов, а обочина заставлена микроавтобусами. Щеки горят. Свидание?! Вау, и за кого он меня принимает? Печально, блин.

Строго говоря, я попросту зря потратила время. Но, как ни странно, мне так не показалось. Я уже кучу времени не чувствовала себя настолько нормально. И только теперь понимаю, какой стала одинокой. Гоняюсь за выдуманными пришельцами.

Я слышу, как за моей спиной по переулку стучат шаги.

— Эй!

Я вопросительно оборачиваюсь, почти с радостью, и вижу, что Льюис шел за мной. Льюис. Я его уже по имени называю. Глупая Элиза, глупая! Он останавливается, его длинные тощие руки свисают, покачиваясь, по бокам.

— Было кое-что, о чем он иногда говорил. Сек, в смысле.

Я с готовностью киваю. Льюис оглядывается, затем пятится, и мы почти отступаем обратно в переулок. Когда мы снова там, он наклоняется ко мне — чувствую на лице его дыхание, — и понижает голос, чтобы его могла слышать только я.