– Понимаю, – я умело скрыла восторг за маской глубокого разочарования. – Это ваш выбор. И хочется верить в то, что в масштабах войны он не будет иметь значения.

Председатель ответил парой обтекаемых фраз, после чего мы сочли программу переговоров выполненной. Дело оставалось за малым – подождать несколько дней и как следует угостить чужака ракетами. Вот только Кручинин, которому я поведала о диалоге с Земин Чэнем, весьма скептически отнёсся к его решению.

– Он что-то задумал, – заверил меня генерал. – И вряд ли причина – поведение Рика Стивенса.

– По-вашему, Китай просто воспользовался моментом, а американцы дали хороший повод?

– Чтобы не сесть в лужу, лучше исходить из этого. Понимаю, нам всем хочется какой-то ясности, но, Юлия Александровна, сейчас не время упрощать ситуацию.

В ту же секунду пирамида моего предубеждения к Марку Андреевичу в последний раз вздрогнула и обрушилась на дно сознания. На мгновенье я даже закрыла глаза, чтобы, открыв их, увидеть другого человека. Не упёртого солдафона, истосковавшегося по кровавой войне, а вдумчивого стратега, просчитывающего каждый ход неприятеля.

– Товарищ генерал, – я намеренно вернула разговор в официальное русло. – У вас есть хоть какие-то догадки по Пекину? Понимаю, у китайцев достаточно своеобразное мышление, но нам же нужно отталкиваться хоть от чего-то.

Кручинин ответил спустя продолжительную паузу, словно боялся наговорить мне лишнего.

– На самом деле, их мотивы стары как мир, а обстоятельства не делят людей по цвету кожи. И чтобы вот так отвергнуть единственную действенную защиту, необходимо иметь хороший козырь за пазухой.

– То есть, вы хотите сказать, что Поднебесная имеет оружие, способное противостоять пришельцу?

– Браво! – без капли иронии воскликнул Марк Андреевич. – Только прошу, не спрашивайте меня о подробностях. Разведка работает 25 часов в сутки, но на руках нет даже непроверенных слухов.

– Такое возможно? – искренне удивилась я, вспомнив историю об испытаниях «Эдельвейса».

– Выходит, что да, – печально вздохнул Кручинин. – Если, конечно, мы говорим о Китае. И дело тут не в особенностях национального мышления. Просто они умеют хранить секреты.

Я собиралась что-то сказать в ответ, но не успела, встретившись с генералом взглядом. И тут же отпрянула, ибо его глаза были наполнены страхом пред неизвестностью.

К нашему удивлению, безрассудное заявление Рика Стивенса несколько снизило общую напряжённость в мире. По крайней мере, лидеры большинства азиатских стран в своих обращениях поддержали Соединённые Штаты. А кое-кто заодно ополчился на Ватикан, припомнив тому все грехи многовековой истории. Чуть менее сдержанно повели себя африканские государства, особенно те, где главенствовала католическая религия. Но даже они не осмелились отрицать тот факт, что версия Папы подразумевает слишком много допущений. Европа со свойственной ей высокомерностью вообще абстрагировалась от этой темы. И только Центральная и Южная Америки в мгновенье ока погрузились в хаос. Особенно жарко было на границе США и Мексики. Там произошло несколько вооружённых конфликтов, прогремели взрывы и появились первые пострадавшие. Так война, ещё не дошедшая до границ Земли, с циничной издёвкой начала пожинать человечество.

В России же это было самое обыкновенное воскресенье. Сбежавшие из городов люди отдыхали от трудовых будней, и даже известие о приближающемся конце света вряд ли заставило бы их прервать свои заслуженные выходные. Тем не менее, я не рискнула пустить дело на самотёк и, связавшись с премьер-министром, поручила ему прокомментировать выступление Папы. Кирилл Степанович внимательно изучил предложенный для обращения текст, заметно нахмурился, но не задал ни одного вопроса. Он, знавший меня без малого пятнадцать лет, прекрасно понял: всё, что сообщил миру Иннокентий XIV, так же верно, как и тот факт, что Земля вращается вокруг Солнца. Впрочем, Россия не собиралась скрещивать шпаги с Ватиканом – для многомиллионной православной страны это стало бы неоспоримым проявлением трусости. Речь премьера носила исключительно профилактический характер и имела одну-единственную задачу: убедить всех, что что бы ни произошло на Марсе, мы не выпустим ситуацию из-под контроля.

Выслушав трёхминутный монолог Кирилла Степановича, Юрий Сергеевич подверг его жёсткой критике:

– Юля, ты начинаешь заигрывать с толпой, а это чревато непрогнозируемыми последствиями.

– И что мне делать? Принимать огонь на себя? Или молчать по примеру китайского председателя?

– Пойти проветриться, – неожиданно предложил министр. – А заодно собраться с мыслями и приготовиться к завтрашним потрясениям. Мне не хотелось бы настраивать тебя на мрачный лад, но сегодняшний вечер – твоя единственная возможность попрощаться с прошлым.

Острая боль резанула меня в область сердца, и в ту же секунду я выпала в другую реальность. Здесь не было сводок с марсианских баз, пришельцев из космоса и выступлений иностранных политиков. В этом хрупком и доживавшем последние мгновенья мире словно сплелись все мои представления о счастье. Я с благодарностью посмотрела на Юрия Сергеевича и зачарованная медленно поднялась с кресла.

– Ты действительно позволишь мне уйти? – моя совесть попыталась сопротивляться чувствам. – А если опять какой-нибудь форс-мажор? Уверен, что справитесь без помощи президента?

– Иди, – министр ловко подтолкнул меня в спину, да так настойчиво, что мои ноги сами зашагали к двери. – И не волнуйся. Россия в надёжных руках. Тем более, ты постоянно будешь на связи.

Уже в коридоре меня догнала Кира, и из здания управления мы вышли вдвоём: мать и дочь, мечтавшие провести воскресенье вместе. Мне было немного обидно, что я не сдержала данное ей обещание и вместо целого дня на пляже смогла предложить лишь короткую прогулку в парке. Но она даже не стала шутить по этому поводу, а предпочла задрать голову вверх и с лёгкой тоской посмотрела на покрасневшее на небе солнце.

– У нас два часа, – сообщила я, взяв её за руку. – Немного, но хватит, чтобы окунуться в детство.

Дочь улыбнулась и, оценив мой растрёпанный вид, не поленилась огорошить меня вопросом:

– А ты не боишься, что на тебя обратят внимание? Президент страны, разгуливающий без охраны!

– Не сегодня, – я по привычке тряхнула головой и машинально достала очки из сумочки. – Возможно, это наш последний шанс вот так пройтись по воскресному мегаполису.

– Всё-таки война? – тихо спросила Кира и как бы случайно надавила мне на запястье.

– Всё-таки война, – я испугалась собственного голоса – настолько буднично прозвучало моё утверждение.

– И кто наш враг? – она не унималась ни на секунду. – США, Китай или инопланетные захватчики? Знаешь… Я тут поговорила с Жанной. По её мнению, у человечества мало шансов на спасение.

– Вот пусть она и отвечает на твои вопросы. Ей же приснилось, как бомбят Нью-Йорк. А я… Я могу сказать только одно – в этой войне у нас не будет союзников.

Мы медленно пересекли реку по мосту, рассматривая проплывавшие внизу кораблики. Как мне хотелось очутиться на палубе одного из них – молодой, весёлой и ничего не знающей о пришельцах! Но, увы, в моей голове витали мысли о грядущей катастрофе, а рядом со мной терзалась сомнениями Кира.

– Если будет война, прощай новозеландская стажировка? – дочь вдруг остановилась и замерла как статуя.

– К сожалению, да, – я сочувственно обняла её за плечи. – Впрочем, не думаю, что это станет самой большой потерей.

– Ты просто не понимаешь, насколько важно для меня побывать в Окленде! Любой, кто имеет в России отношение к биомеханике, провёл там как минимум один семестр!

– И что ты предлагаешь мне сделать? Попросить у пришельцев несколько лет отсрочки?

– Не смешно, – сухо отрубила Кира. – Я просто хочу, чтобы ты уважала мои интересы. И не только те, которые имеют рациональное объяснение.

Проходившая мимо пара замедлилась и недвусмысленно покосилась в нашу сторону. Я поймала на себе взгляд мужчины – немного растерянный, но выражавший больше, чем удивление. Вне всяких сомнений, он догадался, что перед ними не безумная карьеристка, пришедшая в парк после аврального рабочего воскресенья. Однако незнакомец не стал усугублять ситуацию и даже ускорился, потянув за собой свою спутницу. А я, не сдержавшись, обернулась и проводила их совершенно неуместной улыбкой. И вовсе не потому, что они опознали президента. Просто впервые за последние годы на меня посмотрели как на женщину.