– Не надо, – остановил он. – Алена, утром я уйду.

– Никуда ты не пойдешь! – Вцепилась в его локоть и потащила наверх. – Или ты не слушал этого Альберта? Если они поймут, что у тебя на Земле никого, зашвырнут куда-нибудь подальше. Нет уж, я тебя не отпущу!

Винтер молчал, а я готова была сделать что угодно, чтобы он остался. Сколько можно вот так, по мирам, как мячик? Хватит! Слава богу, дотащила свое несчастье до спальни и втолкнула внутрь. Заперла дверь на щеколду, чего не делала со времен подросткового бунта, но сейчас не хотелось, чтобы нам кто-то мешал. Включила свет. Винтер поморщился, а я уже стаскивала с него свитер.

– Болит что-то? – спрашивала отчаянно. – Вин, не молчи!

– Нет, Алена, ничего не болит, – устало ответил, а у меня сердце сжалось, столько безысходности сейчас было в синих глазах.

– Ну что ты, – обняла этого упрямца и прижала к себе, – успокойся, хороший мой. Все будет в порядке. Я обещаю.

Мгновение спустя Винтер обнял меня в ответ. Так мы и сидели на кровати, не шевелясь. Не хотелось ничего говорить, но было надо. Поэтому я скрепя сердце выпустила Вина из объятий, повесила его свитер у батареи, а ему протянула рубашку.

– Послушай, Винтер. – Снова села рядом, пытаясь подобрать слова. – Мне сложно даже представить, как это, оказаться в другом мире. Но ты здесь не один. У тебя есть я. И вся моя ненормальная семейка. Кстати, Ярик и Мирик искренне извинялись за то, что над тобой подшутили. Ты в следующий раз их не слушай. Они – хорошие ребята, но иногда не видят границ. И я тоже… В общем, прости меня, я не хотела тебя обижать. И выгонять не хотела. Просто ты свалился как снег на голову, и я пока не знаю, что с этим делать.

– Все хорошо, Ален, – уже спокойно ответил Винтер. – Но я не желаю, чтобы из-за меня ты меняла привычную жизнь. И спасибо, что поручилась за меня.

И снова ледяная маска, а не человек. Закрылся, отгородился. Вновь принц вместо живого парня.

– Я тебя не отпущу, – повторила.

– Почему?

– Потому, что ты… мой муж. – И улыбнулась.

Да, это какое-то безумие, но раз уж от него никуда не скрыться, может, стоит его принять? Винтер тоже улыбнулся, только разве меня обманешь? Я потянулась к нему и поцеловала. Так нежно, как только могла, чтобы растопить лед, вдруг выросший между нами. Запустила пальцы в темные волосы, Винтер тихо зашипел. Это так у него ничего не болит. Но особых повреждений вроде бы нет, пройдет.

– Мир? – спросила, отстраняясь.

– Мир. – Теперь уже Винтер улыбался искренне. – Только мне не нужна твоя жалость, Алена.

– Это не жалость. К чему тебя жалеть? Ты ведь справишься.

– Можно подумать, у меня есть выбор.

Я выключила свет, привычно откатилась к стенке и подняла край одеяла. О сне не было и мысли, но отдохнуть стоило. Винтер лег рядом, и я устроилась у него на плече. Странный он, конечно. Но другой мир – другие правила. Я ничего не знала об этой его Арее, о Ледяных чертогах. О нем самом, его семье. Почему Вин не хочет упоминать о матери? Из-за чего устроил бунт против отца? Ничего, узнаю, потому что поняла главное – я на самом деле не хочу его отпускать.

Просыпаться утром было приятно. Тепло и уютно, хоть моя подушка и норовила вырваться из объятий. Открыла глаза и поняла, что во сне обняла Винтера, как большого медвежонка, и теперь отчаянно отказывалась с ним расставаться. А придется, потому что надо умыться, позавтракать и – ехать домой. Да, на работу только девятого января, десятого нас с Винтером ждут в магической службе правопорядка, но дела никто не отменял.

Старалась не разбудить Винтера, но, стоило пошевелиться, как он тут же открыл глаза. Взглянул на меня расфокусированно и вдруг резко посерьезнел, даже складочка залегла между бровей. А мне казалось, мы вчера помирились.

– Я в душ, – сказала, скрываясь за дверью, а когда вернулась, принца в комнате и близко не было.

– Винтер! – позвала я. – Вин!

Вышла в коридор. Из-за двери двойняшек доносились голоса. Не скажу, что там ругались, но интонации были такими, что лучше бы кричали. Стучать не стала, распахнула двери, чтобы застать сумрачную картину. Мишка лежал на кровати и листал какую-то книгу, Винтер замер напротив Ярика и Мирика и что-то им высказывал.

Я выхватила только конец фразы:

– Я вам доверился, как друзьям, а вы… – И замолчал, заметив меня.

Двойняшки выглядели растерянными. Видимо, слова Винтер подобрал, что надо. Кузенов трудно усовестить и озадачить, а сейчас оба казались слегка пришибленными и полными раскаяния.

– О, а вот и героиня дня, – обрадовался мне Мирик. – Аленка, ты это, извини. За то, что мы… Ну ты поняла…

– Поняла, – кивнула. – Не извиняю.

– Праздники же, – настаивал Ярик. – Извини. А мы вас на ужин пригласим, за наш счет. В любой удобный день.

– Что ж, хорошо.

Ужин? В копеечку вам влетит ужин, братишки!

– Вот и отлично! О, Вин, а где ты так лбом приложился?

Ссадина на лбу никуда не делась. Винтер поморщился и отвел взгляд. Хорошо, хоть исправлять не стал.

– Упал, очнулся, гипс, – за него ответила я. – Ладно, ребята, вы как хотите, а мы – собираться.

– Да, мы тоже после обеда уезжаем. Так что сборы – наше все.

День покатился по привычной колее. Помочь Винтеру наладить температуру воды в душе, вернуть двойняшкам свитер, позавтракать, попрощаться с семьей. Уже перед самым отъездом мама позвала меня к себе на минутку.

– Алена, я вижу, что между тобой и Винтером, – она замялась, – есть некая… симпатия.

– Допустим, – кивнула, не подтвердив, но и не став ее разубеждать.

– Держись его. Он вроде хороший парень.

– Ладно, мама, – пообещала, расцеловала родителей и наконец-то села за руль.

Хороший, как же. Сосланный на землю за мятеж против собственного отца. Кстати, в это верилось с трудом. Винтер казался пусть и высокомерным, но неплохим человеком, который четко знал, как себя вести и с кем. И для изгнанника держался очень даже хорошо. Вот и сейчас с любопытством разглядывал из окна автомобиля пролетающий мимо город.

– Знаешь, я, наверное, никогда не привыкну к вашему миру, – сказал внезапно.

– Привыкнешь. Поверь, человек ко всему привыкает. Вот лет двадцать назад половины из нынешних изобретений и в помине не было. А те, что существовали, были доступны только узкому кругу людей. А сейчас мы не мыслим жизни без смартфонов или интернета. А когда лишаемся привычных благ, начинаем злиться.

– И как мне во всем этом разобраться? У меня нет двадцати лет.

– Я помогу, – пообещала искренне. – Прямо сегодня и начнем. Правда, наука сложная и объемная, но и ты – парень не глупый.

– Хорошо, я готов.

Остановила машину на светофоре.

– Смотри, – указала Винтеру, как школьнику. – Это светофор. Когда переходишь через дорогу, он указывает, можно ли идти. Красный – нельзя, желтый – ожидание, зеленый – можно. Иногда, бывает, мигает отсчет секунд до следующего сигнала или появляется изображение идущего человечка.

– А почему именно такие цвета?

Пожала плечами. Никогда не углублялась в этот вопрос. А Винтер уже прилип к окну, наблюдая, как меняется сигнал светофора. Да уж, он в нашем мире – как ребенок, даже в мелочи придется тыкать носом. Так мы и продолжали путь домой. Я изредка указывала Вину на тот или иной объект, он спрашивал, если что-то было непонятно. Но зато заметила, что его настроение постепенно улучшается. Ведь не все так плохо! И мне рядом с ним легко и свободно. И не было времени морочить голову посторонними мыслями.

Лифт и вовсе казался Винтеру родным. Он лично нажал кнопку, и мы поднялись в квартиру.

– Я тут пробыл всего два дня, – хмыкнул Винтер, развешивая одежду в шкафу, – и почему такое ощущение, что вернулся домой?

– Потому что, какими бы замечательными ни были родственники, от них устаешь, – отозвалась, натягивая привычную домашнюю одежду.