Бакугоу так и стоит, открыв рот.

Омега, заметив его, пристыженно прижимает уши к голове и неловко пытается подняться. Но большая лапа одним движением возвращает его на место. Волк заботливо трётся носом о его мордочку и языком принимается вылизывать проплешины на шее.

Волчонок дёргается, но всё так же ничего не может противопоставить ему. Поэтому, уже смирившись со своей судьбой, просто лежит, прикрыв глаза.

Кацуки только и может, что открывать и закрывать рот. Да он ещё и не вовремя! О чём навязчиво говорит ему взгляд волка.

Открыв глаза, Бакугоу только тихо офигевает. Теперь понятно, откуда у него такая мания заботы…

Кацуки рассматривает сонное лицо Изуку, поглаживая его по бедру. Омега вот-вот заснёт после изнуряющего секса. Сейчас он наиболее расслаблен и дезориентирован, лучше момента и не придумать.

— С завтрашнего дня я буду встречать тебя с работы, — Кацуки поправляет одеяло, притягивая его ещё ближе к себе.

Он видит, как панически раскрываются глаза Мидории от его слов, а взгляд начинает метаться по комнате.

— Не надо… — пищит парень, совсем не скрывая страха.

Это Бакугоу предвидел. Очевидно же, что, если Деку согласится, придётся выложить всю правду про работу, а он этого очень не хочет. Только слишком поздно, потому что именно сейчас Кацуки уже загнал его в западню. А чтобы хоть как-то аргументировать свою позицию, он берёт замечательное слово «надо» и несколько фактов.

— Надо. Ты ведь помнишь, говорили, что в последнее время какой-то извращенец нападает на беременных омег. Я не хочу рисковать тобой.

Изуку смотрит в его глаза. Он чувствует подвох, понимает, что его загнали в угол. Кацуки уже победил в этом споре.

Небольшое лирическое отступление от темы про то, как Бакугоу приехал к омеге в кафе и не застал его там, доводит всё до грани.

Мидория признаётся и в увольнении, и про свою новую работу всё выкладывает. И всё-таки Кацуки идеальный манипулятор. Главное знать меру, с чем у него обычно возникают серьёзные проблемы.

— Почему ты так рвёшься работать? — Изуку удивлённо моргает, будто бы не понимает его.

— Я должен помогать тебе. Не хочу, чтобы ты всё взваливал на себя. Каччан и так столько сделал для меня, — Мидория аккуратно погладил себя по животу, и этот жест не остался незамеченным.

Кацуки не понимает его. Или понимает, но ещё слишком плохо. Неужели Деку считает, что этого хватит, чтобы сгладить все те годы, что он прожил в Аду?

Нет.

Деку так не считает.

Деку считает, что это предел его счастья. Он уже не рвётся к чему-то другому. Эта серая рутина въелась в его сознание настолько, что омега уже просто не представляет своей жизни без этого. Для него счастьем является уже только то, что Бакугоу не орёт на него, не бьёт. А верх этого «счастья» — ребёнок, о котором он так мечтал.

Кацуки может поклясться на своей душонке, что Изуку даже не будет от него чего-то требовать для их ребёнка. Он будет делать всё сам. И тут альфу прошибает холодный пот. А по спине пробегает табун мурашек. Ему кажется, будто бы веснушчатое лицо Мидории покрывается мелкими трещинами. Они всё разрастаются и разрастаются, пока полностью не испещряют его щёки, нос, губы, а глаза пустеют в одно мгновение.

Бакугоу встряхивает головой. Перед ним всё тот же Изуку, его искусанные губы чуть приоткрыты. Тихое дыхание наполняет комнату, но за его собственным бешеным сердцебиением этого почти не слышно. Ведь привидится же такое.

После того самого «привидится» Кацуки начинает преследовать какая-то паранойя. Ему начинает казаться, что в любой момент Изуку может исчезнуть. Что всё это время он просто ждёт удачного момента, чтобы рассыпаться на части.

Альфа смотрит на его спину, пока Деку готовит блинчики. Шинсо и Монома сидят рядом, едва ли слюной не капая.

Но больше всего Бакугоу волнует именно Шинсо. Его взгляды на Изуку стали ещё более очевидными. Но он борется с этим, Кацуки видит, как ему тяжело. Однако и перестать с омегой видеться Хитоши просто не в силах.

Да, Деку как наркотик. Один раз познав его, хочется ещё и ещё.

Изуку относится к этой вечно голодной парочке как к детям?..

Может ли быть такое?

В скором времени должна состояться одна из презентаций. Они проводят её несколько раз в год, чтобы урвать заказ на поставку посочнее. В этот раз предложение довольно выгодное, поэтому Бакугоу пинает всех в отделе, чтобы работали ещё качественней обычного. Аизава в этом вопросе доверяет ему без всяких сомнений.

И всё идёт хорошо, пока Миюки не начинает выёбываться на пустом месте. Кацуки мечтает его придушить всё сильнее. Он не может понять, чего добивается этот омега. Увольнения? Своей смерти? Или чего?! Вот чего он хочет?!!!

Кацуки устаёт ещё сильнее обычного. У него даже нет сил хотя бы как-то приласкать Изуку по вечерам. Всё, что у него получается, — бешено стучать по клавишам ноутбука, отсылая очередные документы с поправками.

Он становится рассеянным и забывчивым. А ещё его и так нешикарное зрение садится ещё больше. Похоже, в скором времени ему понадобятся новые очки.

Бакугоу уже привычно орёт на Миюки, потому что этот ублюдок отказывается нормально работать, подсовывая им какую-то «свинью» вместо документов. Кацуки готов запульнуть в него очередной папкой с бумагой, когда в комнату заходит Шинсо, а его руки находятся на плечах… Деку…

В голове Кацуки проносятся сразу несколько мыслей: что здесь делает Деку? И почему Шинсо трогает его?!

Миюки пристально смотрит на Изуку. Сначала его взгляд ничего не выражает, а потом в нём почему-то что-то мерцает.

Вообще, у Миюки была странная идиотская мания: ему до трясучки нравилось махать своими паклями. Словно этим жестом он показывал своё превосходство над другими.

Наверное, другие омеги сразу чувствовали себя неуверенно на фоне такого красавца, как он. Только Мидория-то немного не такой… во всех смыслах этого слова…

Кацуки не может сказать почему, но Изуку захихикал, забавно закусывая щёку изнутри. Ох, как Миюки взбесился!

— С каких это пор к вам впускают дирижабли на ножках? — А Изуку снова хихикнул под удивлённые взгляды остальных и осторожно прошёл мимо парня прямо к Бакугоу, протягивая ему пакет.

— Вот. Ты забыл.

Он заглянул в содержимое пакета, рефлекторно хлопая себя по карманам, — действительно, кошелька не было.

— Спасибо.

— Пожалуйста, — и тут же развернулся, собираясь уходить, но был пойман за руку.

Изуку вопросительно посмотрел на него.

— Я отвезу тебя домой, — сейчас Кацуки ощущал жгучую потребность проводить омегу до дома, чтобы побыть с ним, потому что чувствовал — с Изуку что-то не так.

— Нет. Не надо, — он покачал головой, аккуратно отцепляя пальцы альфы, хотя Бакугоу показалось, что, даже если бы он не отпустил его, Деку бы вырвался и ушёл. — У тебя много работы, я и сам могу добраться, не так уж и далеко.

И Кацуки отпустил его.

Весь оставшийся день он только и думал о том, как бы поскорее вернуться домой к Изуку. Сесть рядом с ним и обнять. Его руки начинали подрагивать каждый раз, стоило ему лишь представить, что ещё немного, и он окажется дома.

Он гнал на всех парах, и только светофоры останавливали его, словно специально оттягивали время.

Бакугоу спешил. Но ключи никак не хотели нормально вставляться в замок, чтобы открыть эту чёртову дверь!

Из кухни доносится весёлый смех. Совсем тихий, но точно смех.

Кацуки слегка медлит, боится спугнуть. Он тихо проскальзывает в зал и так и замирает при входе.

Деку танцует. Деку танцует. Деку танцует. Деку танцует. Деку танцует.

ДЕКУ. ТАНЦУЕТ. С. КУРИЦЕЙ.

С курицей, мать вашу!!!!!!

Заметив его, Изуку замирает на месте. Бакугоу так и видит, как в его глазах проносятся мысли: «Что делать?» или «Как быть?».

Но, чёрт его подери, Кацуки никогда не забудет его перемазанного в мясном красном соке лица и маленькое крыло курицы, машущее ему.