Ему интересно, какая может последовать на это реакция.
Выбрать кольцо оказывается сложно, хотя бы потому, что он не знает размера. Девушка-консультант даёт ему бумажку с круглыми разрезами, и ночью, пока омега тихо посапывает под боком, Бакугоу проделывает нехитрую махинацию.
Тут же выясняется, что кольца, которые ему понравились, не подходят по размерам, а это последний комплект. Кацуки соглашается подождать, когда прибудет следующий, при этом договаривается сделать гравировку на обратной стороне кольца Мидории. Он точно поймёт.
И тут же об этом узнаёт Монома. А сказал кто? Конечно, Шинсо! Эти два сапога — пара! Везде успевают сунуть свой нос. И про заявление на отпуск уже прознали, даже про то, что дата ещё неизвестна. Разумеется, как только у Изуку начнётся течка, альфа тут же напишет Аизаве, и всё. Долгожданный отпуск готов.
И снова Миюки пытается довести его до белого каления. Все настолько в бешенстве, что готовы поубивать этого омегу. Он едет домой, даже не сразу замечая, что в его машине находятся лишние пассажиры.
С того дня и началась его война с вечно голодными Мономой и Шинсо, что постоянно охотились на его еду. А всё из-за того, что чересчур добрый Изуку прикормил этих холостяков. Знал бы он, какие бои устраивают альфы, чтобы заполучить себе заветный коробок. Весь отдел обхохатывается. До тех пор, пока Бакугоу окончательно не выйдет из себя.
Они сидели за огромным круглым столом, собрание подходило к концу, а эта высокомерная мразь надменно восседала прямо напротив него и ехидно выгибала бровь на каждое его слово. А как только Кацуки закончил говорить, так этот опять сорвал всё.
Альфа психанул, отбросил в сторону планшет с бумагами и набросился на омегу, но его сразу же принялись оттаскивать Киришима и Шинсо. Монома нервно дёргал глазом в сторонке, конечно, он в этот договор выложился по полной, а теперь в таком шоке, что даже говорить не может. Странно, но Аизава тоже не влезал в драку, просто сидел рядом и смотрел на трещину в столе, пока Бакугоу орал матом на Миюки и пытался кинуть в него чем-то.
Чего-чего он не ожидал, так это того, что сам Незу лишь покачает головой и немного разочарованно скажет:
— Видимо, не судьба нам закончить наше «противостояние» с «ОллМайт». Ну, ничего. Вы проделали большую работу, Бакугоу-сан. Достаточно. Теперь я сам поговорю с Тошинори-саном. Ему уже сообщили об этом, так что скоро он будет здесь.
Приход Изуку был неожиданно… приятен. Один его вид успокаивал и придавал уверенности. Не то чтобы он был не уверен в себе, но было такое ощущение, что всё парень сделал правильно.
А это так давно позабытое — «Каччан».
Старое детское прозвище. Но из его уст это словно музыка. Ведь они никогда не называли друг друга по именам, так пускай хотя бы по прозвищам.
Опять этот чёртов зал, который одним своим видом доводит его до трясучки. Директор «ОллМайт» опаздывает. А Кацуки думает только о том, что омега сейчас сидит в его кресле и ждёт. Захотелось послать всё это к чертям, пойти домой, где можно будет расслабиться. В мыслях он уже переместился в мягкую кровать, под боком тихо посапывает Мидория.
— Бесит меня твоя довольная физиономия, — Миюки присел на край стола, оказываясь с ним лицом к лицу.
— А меня ты весь и полностью бесишь, я же не жалуюсь…
— Наверняка думаешь, кого бы трахнуть сегодня ночью, м? — он наклоняется непозволительно близко, но Бакугоу даже не шелохнулся, раздражённо смотря на него.
— Тебя ебёт, с кем я делю постель? Главное, что не с тобой.
Омега оскорблённо вскакивает с места и, гордо встряхнув светлыми патлами, уходит на своё место.
Кацуки фыркает, опуская взгляд в документы.
Дверь приоткрывается, и в зал влетает огромный мужчина под два метра ростом, широкоплечий, с испариной на лбу.
— Уф! Извините за опоздание! Встретил знакомого, не смог пройти мимо!
Следующие два часа они проводят в спорах. Миюки — недоактёришка — так правдоподобно врёт, что Бакугоу даже немного поверил, Монома, сидящий через человека от Бакугоу, заржал своим истерическим смехом, начиная колошматить кулаком по столу. Тошинори как-то поднапрягся от этого. Его можно понять, когда Нейто сделал так в первый раз, даже Кацуки проняло — такого пиздеца он давно не видел.
Объявили ещё один перерыв на размышления.
Пока Изуку в его объятиях, всё хорошо. Ему уже посрать на этот грёбаный контракт, только бы всё побыстрее закончилось. Но омега куда-то ушёл, что не поднимает настроения.
И снова этот чёртов конференц-зал.
Отчего-то у Тошинори будто открылось второе дыхание, что не укрылось от всех присутствующих. Больше всех напрягся Миюки, конечно, кто тут напиздел всякую хуйню, настучат ему теперь по башке. Кажется, Монома чувствует настроение Кацуки, потому что он слышит пакостный смех неподалёку.
Ещё через час начинается глобальное обсуждение. «ОллМайт» идёт на большие уступки в качестве извинений. Но что его взбесило не на шутку, так это то, что Миюки не прилетело так сильно, как хотелось бы.
— Каждый может ошибиться, все мы люди, в конце концов, — качает головой мужчина, а Бакугоу фыркает.
Какой придурок мог это сказать. Нет, с одной стороны, всё так и есть. Но Миюки не человек, а мразь… мразина.
А в качестве «компенсации» Тошинори договаривается, что Миюки и некая Кендо переходят под надзор Кацуки для помощи.
Альфа усмехается, а внутри смеётся в голос. Вот только смеха Нейто почему-то не слышно. Бакугоу разворачивается и видит, как Монома едва слюни не пускает на рыжеволосую девушку, тихо проскользнувшую в помещение, даже рот приоткрыл. Шинсо возвёл глаза к потолку и тяжело вздохнул. А Киришима тихо шепнул:
— Ну, всё. Мы его потеряли…
И ведь правда, и, похоже, в прямом смысле слова. Этот придурок пошёл знакомиться, как всегда, в своей манере начал нести всякую хрень, и, когда Кендо уже замахнулась дать ему пощёчину, Кацуки решил вмешаться, впечатывая ему затрещину. Нейто обескураженно повернулся и захлопал глазёнками. Но его поспешили убрать остальные альфы.
Аизава покачал головой.
— Кендо, это Бакугоу Кацуки, он мой заместитель в отделе, куда вас перевели. По всем вопросам смело обращайся к нему.
— Рада познакомиться с Вами! — она широко улыбнулась, а Монома, кажется, снова захлебнулся слюной.
— По работе всё объясню завтра. Вот с ним, — кивок в сторону Нейто, — можешь не церемониться, он у нас озабоченный.
— Ну, Бакугоу-сан, не позорь меня!
— Поняла!
И уже через каких-то пятнадцать минут Монома валялся на полу без сознания. Кацуки его даже немного жалко стало. Рука у девушки явно не из лёгких.
А потом начались серые трудовые будни. Кацуки неоднократно пожалел, что разрешил Кендо вырубать Моному в любое время. Теперь Нейто был недоступен постоянно. Киришима носился между филиалами как ошпаренный. И только Шинсо был более-менее полезен. Про Миюки лучше промолчать. Бакугоу задавался только одним вопросом: как это пустоголовое чмо получило должность секретаря? С директором он не спит — это точно. Всё первое впечатление сошло на нет. Осталась только красивая обёртка, на которую можно вздрочнуть разок, а потом забыть.
Очередной срач с этим омегой оканчивается сломанным принтером, который Кацуки запустил в стенку.
Радует только одно: завтра суббота и он не увидит эту мразь в ближайшие два дня.
Но на следующий день, стоит ему переступить порог дома, как парень слышит странный грохот. Не разуваясь, Кацуки забегает в зал и видит на полу Изуку, его лицо сведено гримасой боли.
В первые секунды он растерялся, но сладкий запах мгновенно окутал его сознание. Течка.
Бакугоу тут же подхватывает его на руки. Чёрт, сколько бы он его ни откармливал, вес омеги остался, каким и был.
Мидория извивается в кровати, как уж, ему страшно, о чём говорит испуганный взгляд. Кацуки быстро пишет Аизаве эсэмэску и наклоняется к парню, а тот вдруг хватает его за грудки и валит на кровать, забираясь сверху и принимаясь срывать с него одежду.
