— Для матери… — его взгляд становится таким печальным, что даже окаменевшее сердце омеги пропускает удар.

— Тогда, — он протягивает руки к цветам, — позволите мне собрать букет на свой вкус?

Ему кивают, на мгновение задумавшись.

Изуку тут же набирает хризантем всех цветов и уходит за стойку. Выбирает обёртку, берёт немного зелёных листьев и собирает всё в один большой букет. Кажется, этот хмурый человек на секунду растерялся, смотря на большой букет в хрупких руках парня напротив.

— С Вас 4824.14* йен. Наличными будете расплачиваться или карточкой?

— Чеком можно?

— Можно.

Пока альфа выписывает чек, Мидория убирает остатки упаковочной бумаги.

— Вот. Возьмите, пожалуйста, — он протягивает продавцу бумажку, пальцы их рук чуть соприкасаются. — Вы замёрзли? — сам от себя не ожидая, спрашивает альфа.

Изуку отрицательно качает головой.

— Нет, они всегда холодные. Спасибо за покупку, приходите к нам ещё!

Он кланяется и улыбается на прощание. И эта измученная улыбка напоминает альфе его мать, которая улыбалась ему точно так же.

— Я — Тодороки Шото. А Вы? — принимая букет, спрашивает он, подсознательно давая себе затрещину.

— Мидория Изуку…

Шото хочется пригласить этого омегу посидеть где-нибудь вечером, но зашедшие в помещение люди не дают и слова сказать, кроме как «Спасибо…»

— Пожалуйста! Добро пожаловать!

Альфа почти вышел за порог, но что-то заставляет его обернуться и посмотреть на парня ещё раз. Он видит его едва живые глаза, и отчего-то сердце изнывает. Тодороки пытается унюхать запах Изуку, но ничего нет.

«Как так? Я уверен, что он омега…»

Раз в неделю Тодороки заходит к нему в магазин. Уже месяц. Каждый раз альфа доверяет выбор цветов ему. Изуку, в принципе, не против. Хотя лучше сказать, что ему всё равно. Но сегодня парень удивил его.

Мидория уже подошёл к вазам, намереваясь собрать букет, но Шото остановил его.

— Я хотел спросить, Мидория-сан, если бы Вы выбирали цветы в подарок кому-то, то что бы выбрали?

— Смотря по какому случаю, — он продолжал стоять на месте, хотя правая нога нещадно болела. Вчера он неудачно упал, когда Кацуки в очередной раз решил выпустить на нём пар.

— Чтобы этот подарок напоминал обо мне.

— Думаю, тогда лучше выбрать цветы в горшке. Они живут дольше декоративных, а при правильном уходе и много лет с лихвой могут выстоять.

— Тогда выберете для меня один такой?

— Как скажете.

Он ходил между полками и приглядывался, а потом вытащил какой-то горшок, совершенно неприметный, но цветы в нём были очень милыми.

— Мне кажется, это подойдёт. По крайней мере, Вы у меня ассоциируетесь именно с ними.

— Что это за цветы? — Шото как завороженный смотрел на белые лепестки с ярко-фиолетовыми вкраплениями.

— Это фиалки. Они довольно неприхотливы. Просто нужно не забывать поливать их и время от времени пересаживать. Для начала будет достаточно одного раза, сразу после покупки в обычный горшок, — он провёл по пластиковому боку, демонстрируя, как пластик гнётся под пальцами.

А Шото не мог отвести от него взгляда. Этот омега казался самым милым существом на планете. Такой маленький и хрупкий. Его нужно было защищать от всего на свете. Носить на руках и безгранично «топить» в любви, ласке и заботе.

Изуку с каждым разом становился всё бледнее, а тени под глазами едва не были чёрными. Тонкие пальцы рук всегда дрожали, как у алкоголика или наркомана в ломке.

— Вы хорошо себя чувствуете, Мидория-сан?

— Приемлемо, — омега пожал плечами и прошёл к кассе.

Аккуратно упаковав цветок в подарочный пакет, Мидория передал его в руки альфы. Тот, как и всегда, выписал чек.

— Извините, Вы не могли бы подойти ко мне?

Тодороки впервые чувствовал себя таким неуверенным.

— Что-то не так? — настороженно спросил Изуку, выходя из-за прилавка.

— Это Вам, Мидория-сан, — он вручил ему цветы, которые Изуку только что сам упаковал.

Его большие от удивления глаза стоило видеть.

— Мне? — омега неуверенно склонил голову набок, с вопросом глядя на человека напротив.

— Да, Вам. Вы столько раз помогали мне, что я просто обязан отблагодарить Вас хоть как-то.

— Правда, не стоило…

— Стоило. Моей матери очень понравились абсолютно все цветы, что Вы собирали для неё. Так что это благодарность за Вашу помощь.

Его руки подрагивают, сжимая горшок в прозрачной плёнке. Изуку кажется, что он сейчас расплачется. Впервые за всю его жизнь ему подарили цветы. Пускай за простую помощь, но это так приятно. На глаза выступают слёзы, но он тут же стирает их рукавом.

— Что-то не так?! У Вас аллергия?! — Тодороки просто не знает, как подступиться к нему.

— Нет, что Вы. Просто мне очень приятно, мне никог… довольно редко дарят цветы, поэтому я просто счастлив, — он улыбается, отчего на впалых щеках видны ямки, а поблёклые глаза наполняются внутренним светом.

— Что ж, я рад, что смог Вас порадовать. Вы позволите Вас обнять? — альфа раскрывает объятия, и Мидория уже готов шагнуть, но ногу простреливает болью.

Перед глазами всплывает оскал Бакугоу. Его всего передёргивает, что не укрывается от глаз Шото, он незаметно хмурится. А Изуку стремительно возвращается в реальность, где он — раб и груша для битья, а Тодороки Шото — великодушный, добрый, вежливый, милый альфа, что решил поблагодарить продавца из цветочного магазина, который помогал ему собирать букет для матери. Это просто благодарность. Ничего большего.

— Извините, но это лишнее, — омега качает головой и делает шаг назад, прижимая цветы к груди, будто боится, что их сейчас отберут.

— Что Вы! Это я должен просить прощения! Позволил себе лишнего, простите, пожалуйста, больше такого не повторится. Обещаю, — он кланяется и, попрощавшись, уходит.

Когда Изуку приходит домой, его встречает звенящая тишина. Значит, Кацуки дома нет. Но времени до его прихода не так много. Нужно приготовить ужин, постирать бельё и развесить его, чтобы успело просохнуть.

Омега даже не замечает, как быстро пролетает время. Дверной хлопок и громкий топот ног говорят ему, что альфа не в духе.

Кацуки проходит в гостиную, и первое, что попадается ему на глаза, — горшок с цветами.

— Что это? — он стягивает галстук, который терпеть не может, его красные глаза щурятся.

Дело плохо.

— Цветы…

Мидория помешивает ложкой овощное рагу, слышится писк стиральной машинки, говорящий, что бельё постирано. Он пробует еду на соль, добавляет какие-то приправы и, прихрамывая, идёт в ванную.

Ему нужно пройти мимо альфы, что не мигая смотрит на несчастное растение. Сердце Изуку ухает глубоко вниз. Кого он хочет обмануть, что ему уже давно всё равно. Этот страх неизлечим. Так же, как и фобия омеги.

Он почти прошёл мимо Бакугоу, но тот гортанно рычит и резко разворачивается к Мидории лицом.

— Откуда, блять?!

— Подарили… — в глаза ему смотреть нельзя, иначе «конец».

— Кто подарил?! — парень подходит к нему, Изуку старается вжать голову в плечи, хотя прекрасно знает, что это не поможет.

— Покупатель. Я много раз помогал ему с выбором цветов…

— Не ври мне!

Его резко хватают за ворот растянутой футболки, впечатывая в стену. Омега больно ударяется затылком, перед глазами на миг темнеет, но он успевает заметить занесённую для удара руку.

И так всегда. Кажется, повода, чтобы его избить, уже не нужно. По шее стекает что-то тёплое, похоже, его хорошо приложили. Боль немного отрезвляет, но от этого только хуже. Синяки только начали заживать, а теперь к ним добавятся новые. Вроде сегодня он злее обычного, но по лицу не бьёт.

«Конечно, если кто-то увидит, сразу на него подумают…»

Изуку закрывает глаза, мечтая, что всё это просто страшный сон. А сейчас он проснётся, и всё будет хорошо. Не будет ни Кацуки, ни его бесплодия, ни побоев, ни этой тюрьмы. Не будет ничего…