Посмотреть альфе в глаза он не нашёл в себе сил. Да и Бакугоу не заставлял, разве что сжал его подбородок, немного приподнимая, и впился в губы поцелуем. Не таким, как раньше. Это был полноценный присваивающий жест. От шока Изуку сначала замер, в голове что-то щёлкнуло, он начал вырываться. Просто взбесился, пытался укусить за язык. Но Кацуки был гораздо сильнее и с лёгкостью удерживал его, продолжая оглаживать языком его нёбо. Чтобы его не цапнули, приходилось немного сжимать щёки парня, не позволяя сомкнуть челюсть, однако долго это не продлилось — Мидория не дышал. Пришлось отпустить его, чтобы он перевёл дыхание. Сердце ускорило ритм в несколько раз.
— Если такое повторится ещё раз, ты сразу говоришь мне. Понял?
— Д-д-да…
— Вот и отлично. Две таблетки и спать.
Кацуки отстранился, опуская на пол Изуку, что совершенно не мог нормально идти, ноги просто подкашивались. Он думал, что не заснёт, но две таблетки действительно творят чудеса, особенно в комплекте с горячей грелкой за спиной.
Поцелуи становятся нормой. Бакугоу может незаметно подойти к нему со спины и поцеловать в шею, от этого Изуку дёргается и прикрывает ладонью оголившуюся кожу. Шея — самое чувствительное место у омег, ведь там оставляют метку. У Изуку её нет, но чувствительности это не отменяет.
Иногда Кацуки целует в губы. Мимолётно, невесомо. А иногда просовывая в рот язык и вовсю хозяйничая там, но отвечать на такие ласки Мидория так и не научился. Он только панически смотрит в пол, ожидая, пока его отпустят. Страх перед альфой никуда не делся, но теперь он перестал каждую секунду думать, что его изобьют за любую оплошность.
В тот день Бакугоу целовал дольше обычного, не позволяя отстраниться. Пришлось вцепиться пальцами в руку, но и это не помогло. Он ждал, когда на него посмотрят, и не просто так, а именно в глаза. Изуку не мог себя пересилить и едва не терял сознание, но рука на затылке всё так же удерживала. Пришлось подчиниться, медленно открыть веки, пересечься с ним взглядом. Стоило парню получить желаемое, как омегу сразу отпустили, разве что рука на талии осталась, поглаживая выпирающие кости.
Заурядная мелодия телефона заставила отстраниться, хотя Кацуки выпускал его из кольца рук нехотя. Мидория взял телефон — он всё-таки купил себе новый — с удивлением уставившись на незнакомый номер.
— Да? Здравствуйте… — он сначала нахмурился, но с каждым словом говорившего на том конце его глаза расширялись, а под конец наполнились слезами, тело била дрожь. — Да, хорошо. Я сейчас же приеду!
Изуку попытался вытереть слёзы и успокоиться, несколько раз даже похлопал себя по щекам, приходя в чувства.
— Что-то случилось? — Бакугоу подошёл ближе, руки уже сами двигались, чтобы поймать парня и не отпускать, а то, что он куда-то собирался идти, было очевидным.
— Мне в больницу надо… К маме… — Изуку держался из последних сил, хотя было видно, что сейчас он разревётся ещё сильнее.
— Зачем? — он попытался вспомнить, говорил ли что-то омега про то, что его мать кладут в больницу, но ничего не всплывало в памяти.
— Ей стало плохо ночью… Соседка вызвала скорую, её забрали…
Кацуки быстро стянул с себя футболку, швыряя её куда-то далеко, и надел первое попавшееся под руку.
— Поехали! — он схватил Изуку за руку и потянул к выходу, проверяя, на месте ли ключи от машины.
Инко лежала на кровати, ей поставили капельницу, и, пока капли медленно капали, Изуку пытался успокоиться. Относительно, ничего серьёзного не произошло, просто женщина уже в возрасте, и её здоровье медленно угасает. Врач назначил постельный режим, капельницы и какие-то витамины.
Но кое-что не давало покоя.
— Это счёт за содержание Вашей матери в больнице. Здесь включено всё: питание, лекарства, осмотр врача и работа персонала, — медсестра сочувствующе глянула на Изуку, а как только он увидел сумму, сразу понял почему.
— И-извините, но у меня сейчас нет такой суммы. Я могу платить частями?
— Боюсь, что это невозможно. Оплата производится сразу же после выдачи расчётного листа наличными или по карте.
Мидория в ужасе смотрел на цифры, прикидывая в голове, сможет ли он взять кредит за пару часов. Но сам прекрасно понимал, что нет. А таких денег у него никогда не водилось. Главное — не паниковать, но сейчас больше всего хотелось именно разреветься и биться головой об стенку от собственного бессилия.
Помощь пришла в лице Кацуки. Альфа вырвал листок из ослабевших рук и взглянул на выставленный счёт.
— По карте, — только и сказал он и пошёл к терминалу, даже не посмотрев на медсестру и Изуку.
Омеге хотелось закричать: «Стой. Подожди!» Но он только хрипел, стараясь успокоиться.
Бакугоу всё оплатил и теперь со свойственным ему хмурым выражением лица стоял возле стены, поглядывая на Мидорию, сидящего возле кровати матери.
Когда женщина очнулась, то расплакалась, прося прощения у сына и альфы. Изуку тоже плакал, но только от облегчения. Ведь, когда ему позвонили из больницы, первой мыслью, проскользнувшей в его голове, стала смерть самого близкого ему человека. Омега обещал навещать её ежедневно, но на сегодня часы приёма подошли к концу.
Дома они молчали, но Изуку прекрасно понимал, что именно нужно сказать.
— Я верну всё…
Кацуки недоумённо посмотрел на него.
— Деньги… — пояснил парень.
— Забудь, — он вытащил из кармана ключи от машины и кинул на тумбочку в прихожей.
— Нет. Я верну… Ты не обязан был мне помогать, но всё равно помог, спасибо, — Изуку поклонился под пристальным взглядом.
Бакугоу на мгновение задумался или только сделал вид.
— Если ты так хочешь вернуть долг, можешь начать прямо сейчас, — парня схватили за руку, утаскивая в спальню.
Солнце ещё не село за горизонт, отчего комната была освещена вечерним светом. Дверь за спиной закрылась, послышался щелчок замка. Бакугоу сел на край кровати, скрестив руки на груди. Мидория стоял напротив него, прекрасно понимая, что имел в виду альфа, но что-то внутри упорно не хотело в это верить, отторгая всей душой. Возможно, это были те самые остатки омежьей сущности, сохранившейся в сознании на интуитивном уровне, так не желавшей отдаваться против воли.
— Раздевайся.
Изуку застыл, не решаясь двинуться. В голове промелькнула мысль о побеге, но бежать-то некуда. Наверное, прошло сколько-то времени, раз Кацуки повторил:
— Не ты ли только что говорил, что хочешь вернуть «всё»? Так чего тогда стоишь? Раздевайся!
Омега панически осмотрелся по сторонам, окна были закрыты. Да и разве выпрыгнешь с третьего этажа без повреждений? Раздался нетерпеливый рык. И только тогда он принялся стягивать тёмно-болотную толстовку. К счастью, под ней была ещё майка. Это могло помочь потянуть время. Сердце билось до одури сильно, руки подрагивали, а ладони вспотели. В памяти сразу всплыли воспоминания, в которых он часто лежал на полу, избитый и не раз изнасилованный. А теперь он сам шагает в эту пропасть, подчиняясь относительно добровольно. Возможно, если сравнить всё это с виселицей, то получится, что он сам натянул петлю и теперь медленно затягивает её.
Майка упала на пол. Пришла очередь штанов. Бакугоу пристально наблюдал, усмехаясь нервозности движений. Мидория остался только в нижнем белье, ожидая дальнейших указаний.
— Трусы тоже.
Обнажённое тело перед ним было прекрасным. Пускай в некоторых местах чрезмерно тощим, с выпирающими костями, но по-прежнему прекрасным. Как тогда, много лет назад, в медкабинете. Разве что рост немного изменился, да и более женственным стал омега. Член болезненно заныл от предвкушения.
— Подойди.
Эти несколько шагов для него казались пыткой, а для омеги последними минутами «жизни». Кацуки не выдержал, хватая его за тонкое запястье и притягивая к себе, целуя глубоко и мокро. Он пытался сдерживать себя, чтобы не кусать мягкие губы, но это получалось плохо. Сказывалось долгое отсутствие секса. Альфа отстранился, переводя дыхание, чтобы немного поубавить пыл, а то сейчас трахнет его без подготовки, и всё. Конец.
