— Мам, можно Адам останется у нас? Прошу. Я расскажу тебе утром. Просто поверь мне.

Она развела руками и возмущенно приподняла брови:

— Нина Женевьева Ричмонд! Ты понимаешь, что просишь слишком многое? В первую очередь, я твоя мать, а не подруга. И как мать я не могу этого позволить. Уж извини, Адам.

Почему она извинилась перед парнем, но не перед собственной дочерью? ВТФ?

— Если бы ты все знала, то разрешила бы. Пожалуйста. Один раз.

Она прожигала меня взглядом целую вечность и еще пару световых лет, но, в конце концов, кивнула.

— Ты — лучшая мама, правда! — воскликнула я в радостном облегчении.

Я обняла ее и чмокнула в щеку, на что женщина рассмеялась и впустила нас в дом.

— Не разбудите Джексона. Жду историю утром. И если я не отреагирую так, как ты говоришь, пеняй на себя.

Мама помахала нам на прощание и скрылась в темноте коридора. Я пригласила Адама на кухню и решила обсудить с ним все, что случилось сегодняшним вечером.

Он сказал, что будет сэндвич с индейкой и сок, и я решила съесть то же самое, хотя мысль о еде заставляла желудок болезненно сжиматься и ощущать тошноту. Засунув первую тарелку с едой в микроволновку, я скинула куртку и повернулась к парню. В это время Адам присел за стол и стал стучать пальцами по нему. На его лице не было ни одной эмоции, но нервные движения все выдавали.

— Не могу поверить, что не смог оттащить от тебя бабульку.

— Все нормально. Она вцепилась в меня, как дикий зверь.

Он поднялся и подошел ко мне вплотную. Я почувствовала тепло его тела в сантиметрах от меня и стала чаще дышать от его близости. Длинные пальцы аккуратно оттянули край футболки, и я опустила взгляд туда. От начала плеча до середины ключицы тянулся уродливый багрово-фиолетовый синяк.

— Прости. Мне все время хочется сберечь тебя, однако что бы ни делал - одни страдания. Ужасно бесит.

Я сглотнула, тяжело дыша и глядя на него затуманенным взглядом. Меня пугали ощущения от его близости, прикосновений. Он так бережно обращался со мной с того момента, как я пришла к нему домой. Мне хотелось коснуться его в ответ, но я упрямо останавливала себя, подавляя это дикое, нарастающее с каждой секундой, желание. Такое ощущение, что оно было не моим, или же я совсем съехала с катушек.

Адам склонил голову над отметиной и легко коснулся ее губами, отчего по телу прошелся электрический разряд. Микроволновка издала звук, сообщая о разогретой еде, и я отдернулась, случайно ударив парня по щеке.

— Господи! Прости, — тихо произнесла я, чтобы не беспокоить маму и не будить Джеки.

Он закрыл глаза и стал сотрясаться от смеха. Мои губы медленно расплылись в еле сдерживаемой улыбке, но вскоре я сдалась и задыхалась от тихого смеха вместе с ним. Я была слишком неуклюжей для этого мира.

Адам отодвинулся и взял еду из микроволновки с улыбкой на лице. Я засунула вторую порцию и сосредоточенно уставилась на кружащуюся по кругу тарелку с сэндвичем. Между нами снова повисло неудобство, а место с синяком теперь горело дважды: от боли и от поцелуя Адама. Мы оба старательно избегали произошедшее сегодня вечером, да и вообще все, что касалось сверхъестественной части наших жизней.

Я задумалась. Что, если бы мы были парой? Мне бы было хорошо чувствовать себя под его защитой, чувствовать любовь, делать все вещи, которые делают парочки. Он был умопомрачительно красивый, надежный, саркастичный и интересный. С каждой минутой, находясь в одном помещении с Адамом, я понимала, что начинаю дорожить им и привязываться. Мне не хотелось оказаться девушкой, влюбленной безответно в парня, который ее не замечает. Неужели я одна чувствую это нечто между нами? Каждый раз, когда он приближался или касался меня, все внутри меня взрывалось громким ярким фейерверком, и я не понимала, как это остановить и почему я начала привыкать так быстро. Меня разрывало от желания узнать, что он чувствует. Насколько прекрасна мелодия, которая сменяет странные вибрации, когда этот парень касается меня? Он называет ее райской и смотрит с таким обожанием, касаясь меня. Ох, а если все это только из-за мелодии? Если она заставляет Адама чувствовать все это ко мне, я просто умру от разочарования.

Мы ели, включив музыкальный канал на телевизоре. Я внимательно наблюдала за методичными движениями Адама, пока он кушал. Его длинные пальцы сжимали сэндвич, не давая начинке выскользнуть на тарелку, а челюсти активно шевелились, перемалывая еду. Меня завораживало все, что он делал. Я могла очарованно наблюдать за всем, что бы он ни делал, будь то вождение машины или то, как он с кем-то говорит, куда-то смотрит. Это пугающе напоминало одержимость человеком. Мне не хотелось быть кем-либо одержимой, но, похоже, я больше не владела собой. Хотя я замечала, что нас обоих безумно влекло друг к другу, но мы не поддавались чувству. Все взгляды, соприкосновения, полупоцелуи, объятия — это все доказывало, что между нами есть что-то особенное.

— Ты не представляешь, как сильно влияют на мой мозг эти вибрации, — неожиданно произнес Адам, отложив сэндвич и сделав глоток сока.

Я замерла, онемев от неожиданности и не смея нарушать ток в пространстве между нами.

— Ты…хочешь меня коснуться? Или… — я была не в силах продолжить, потому что, да, черт возьми, я бы хотела, чтобы он касался меня своими длинными аристократичными пальцами, трогал все мое тело, и эти мысли заполнили мое сознание. Я желала, чтобы он поцеловал меня так, чтобы я забыла обо всем, кроме вкуса его чертовски красивых губ! Хватит думать об этом, Нина!

Он поднял на меня взгляд, в котором бушевали пожар и что-то темное, раньше мне неведомое. Я читала в них горячее желание, но он постоянно себя останавливал, как и я. Но почему бы нам хоть раз не сдаться на волю тому, чего мы оба хотим?

Я встала со стула и подошла к нему, кладя трясущиеся ладони на напряженные мужские плечи.

— К черту, — и поцеловала его. Адам замер, но уже через секунду его руки обвили мою талию и чуть сжали, сажая к себе на колени. Ох, как безумно я жаждала этого. Наш поцелуй был жадным, беспощадным, диким, я не находила слов, чтобы описать это. Его язык быстро открыл мой мало сопротивляющийся рот и проник внутрь, коснувшись моего и начав выделывать такое, отчего я немедленно задохнулась и сильно вжалась в Адама бедрами. Как возможно почувствовать это за пару дней?

Его губы яростно впивались в мои, и я отвечала. Еще как отвечала. Адам поднялся со стула и прижал меня к своему телу. Я почувствовала крепкие мышцы его живота и утонула в его чувственном аромате. Руки сами потянулись к шее и обвили ее, в то время, как брюнет ловко взял меня за ягодицы и прижал к себе еще сильнее. Не было ни миллиметра, где наши тела не соприкасались. Меня затрясло от нашей близости, и я просто потеряла голову. Его руки вытворяли что-то невероятное, заставляя клетки моего тела чуть ли не верещать от восторга.

Неожиданно он взял меня за бедра и посадил на стол, вставая между ног. Ух ты, такого со мной еще не было. Я сгорала от страсти и огня, опалявшего внутренности, потому что я забывала дышать, целуя его. Пару часов назад повидав смерть бабули, после поцелуя Адама все забылось и терялось где-то во Вселенной. Ноги обвили его, прижимая к себе, а тело настойчиво говорило мне о своем желании, выключая мозг на полную. Я провела пальцами по шее парня, отчего у него пошли мурашки.

Но вдруг пространство медленно растворилось, окунув меня в серый непроглядный туман. Я закусила губу и оглянулась по сторонам. Через мгновение перед моим взором появилась мама. Сначала я испугалась, что она застукала нас с Адамом за крайне неприличными вещами на ее кухонном столе, где, ой, все принимали пищу, но затем заметила обстановку. Она стояла на берегу какого-то кристально чистого голубого озера и пела. Ее тело окутывало странное легкое платье в пол, светлейшего белого цвета. Солнечные лучи падали на ткань, делая ее в сто раз ярче, так, что глаза заслезились. Ее волосы рыжевато-каштанового цвета длиной до поясницы легко развевал ветер. Прическу украшала золотая корона с драгоценными камнями. Я будто наблюдала за ней издалека, с другой стороны озера. Неужели я вырубилась, когда целовалась с Адамом? Или это очередное непрошенное видение?