Кипа книг мешала аккуратно выйти из библиотеки, и мне пришлось открывать и закрывать дверь попой. Как абсолютно неуклюжий человек, я споткнулась о собственную ногу и упала, приземлившись на четвереньки и рассыпав книги вокруг себя.
Я чертыхнулась подняла голову вверх и узрела совершенство. Ко мне спешил какой-то парень — очевидно, новенький и, скорее всего, выпускник. По крайней мере, на это я сохраняла надежду. Высокий, темноволосый, его челка была зачесана набок, каре-зеленые глаза обеспокоенно смотрели на меня. На парне были надеты черная толстовка, джинсы и белые кроссовки.
Он опустился на корточки и стал собирать разбросанные на полу коридора книги. Тут до меня дошло, что я стою на четвереньках и с открытым ртом бесстыже разглядываю новенького. Я спохватилась и попыталась подняться на ноги, но наступила на книгу и снова оказалась на полу, только теперь плюхнувшись на попу. Губы брюнета расплылись в широкой улыбке, отчего его лицо будто озарилось, а вот мне хотелось упасть в третий раз, проломить дыру в полу и провалиться в школьный подвал, смешавшись с крысами, и исчезнуть на веки вечные.
— Давай помогу подняться, — его голос оказался совершенно очаровательным. — Не уверен, что ты сможешь сама.
Парень протянул руку, и я, ухватившись за нее, поднялась. Мы встали вместе, но вдруг на лицо новенького застыло благоговейное восхищение — он смотрел в пространство, очевидно, не замечая меня, и мы по-прежнему держали друг друга за руки. Я не понимала, на что он смотрит и почему не отнимает руку, поэтому стояла, как набитая дура, и таращилась на него. Неожиданно брюнет вырвал свою ладонь и перевел пронзительный взгляд на меня. От испуга я отпрыгнула, прижав руку к груди и защищаясь первой схваченной книгой.
В коридоре слишком быстро стало людно: многие шли в библиотеку — им требовались книги. Здорово, что такие люди еще не вымерли. На нас особо никто не обращал внимания, но некоторые девушки бросали заинтересованные взгляды на парня рядом со мной. Звонков сегодня не было, поэтому уровень шума в школе был ниже — к сожалению, это лишь до завтрашнего дня.
Парень поднял остальные книги с пола и подал мне. Я хотела еще раз дотронуться до теплой и мягкой кожи брюнета, но не стала рисковать, поэтому быстро выхватила кипу книг и пробормотала слова благодарности. Казалось, на этом наше взаимодействие закончилось, но я продолжала неуверенно топтаться на месте.
— Ух ты, да у нас новенький! — раздался высокий и надменный голос Саманты, которая не спеша приближалась к нам, чтобы вконец все испортить.
Внутри всё сжалось от отвращения, хотя, по сути, мне должно быть без разницы, но из-за поведения этой девицы в душе поселился комок ярости и отвращения. Лучшим выходом было уйти отсюда и позволить Сэм миловаться с новеньким, но мне не хотелось оставлять их одних. Я прижала книги сильнее к груди и стала наблюдать.
Саманта приблизилась в брюнету, протягивая руку. Парень взял ее и оставил легкий поцелуй на тыльной стороне ладони. Черт, у меня сохранялась надежда, что он просто пожмет Саманте руку! Иногда галантность только мешает жить — не знаю, как остальным, но мне точно.
— Я Саманта, но ты можешь называть меня Сэмми, — на лице девушки расплылась кокетливая улыбка, и она стрельнула глазами на парня. Я лишь фыркнула: Сэм не особо была похожа на красавчика под два метра ростом из «Сверхъестественного».
— Адам.
Меня резко передернуло от прозвучавшего имени — оно казалось невероятно знакомым, будто какой-то запах из детства: я знала его, но не могла конкретно определить. Это ощущение поглотило меня целиком, пришлось сосредоточить взгляд на парне, чтобы не выпасть из реальности.
Внимание заострилось на чертах лица Адама: темные волосы цвета горького шоколада были уложены на одну сторону, что невероятно ему шло, карие с крапинками зеленого глаза внимательно следили за действиями Саманты. Блики от лучей солнца, падающих из окна, придавали его глазам некоторую сказочность и неестественность. Выразительные брови с изломом делали акцент на глаза, добавляя взгляду мрачности и загадочности, губы были немного пухлыми, но чувственными и, скорее всего, очень мягкими на ощупь. Парень высунул кончик языка и смочил их, а затем его лицо тронула привлекательная мальчишеская улыбка, которая смягчила черты, придавая новенькому почти невинный вид.
Адам перевел взгляд на меня и оглядел сверху вниз — наверное, подумал, почему я все еще здесь подслушиваю их милую светскую беседу, от которой мой желудок протестующе сжимался и просил уберечь его от этого зрелища.
— Мне пора домой, — быстро произнес парень, подмигнув Сэм, и стал удаляться.
Я смотрела ему вслед, ощущая невероятное напряжение, охватившее меня после того, как я узнала его имя. При этом я стопроцентно была уверена, что никогда не встречала его раньше и не могла чувствовать это странное ощущение, что мы уже знакомы.
Уже в конце коридора парень обернулся и одарил меня легкой улыбкой. Я смутилась и уставилась в пол, но затем подняла взгляд и послала ответную скромную улыбку.
Саманта, несомненно, заметила это своим ястребиным взглядом и уже хотела что-то сказать, но я оборвала ее и устремилась вон из школы. Это место совершенно не давало думать, возможно, именно поэтому было так сложно понять, почему у меня такое знакомое ощущение, связанное с новеньким.
Покинув шумную и неприятную атмосферу школы, я набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула. Так уже лучше. Вдалеке виднелся мой нежно-голубой жук, который мы красили с папой в начале весенних каникул. Я быстрой походкой направилась к нему и села в уютный и родной салон, в котором всегда пахло клубникой и шоколадом, потому что мой младший брат Джексон подарил мне ароматизатор. Это было так мило — он даже повесил его самостоятельно — и теперь я постоянно вспоминала братишку, где бы ни ехала.
На улице стало невыносимо жарко, ветер был сухим и горячим, что делало температуру почти непереносимой. Я открыла окна и включила барахлящий кондиционер, чтобы почувствовать хоть немного прохлады на коже.
Дороги сегодня почти пустовали, зато пешеходов было великое множество: мамы с колясками, люди, выгуливающие собак — сегодня никто никуда не спешил. Казалось, жара тормозила весь город.
Почти подъехав к дому, я обратила внимание, что откуда-то валил густой черный дым, и было похоже, что он из моего белого достаточно большого дома. В голову стали заползать самые ужасные мысли, рисуя устрашающие картины. Сердце ускорило ритм, мной одолевала паника, дышать стало почти невозможно. Я со всей силы надавила на газ и рванула к дому, паркуясь на газоне, за который мама могла расстрелять, но сейчас это волновало меньше всего. Наш дом горел: все было объято ярко-оранжевыми языками пламени.
Ноги подкосились, когда я вспомнила, что дома должны быть мама и брат. Я зажала рот рукой, чтобы не закричать, и постаралась успокоиться. Думать было некогда, ноги сами понесли внутрь. Только я зашла, как рядом со мной рухнул обугленный шкаф. Встроенное зеркало разбилось на мелкие осколки, впившиеся мне в икры и лодыжки. Боль была ощутимой и очень неприятной, но я запихнула ее куда подальше и осторожно направилась на кухню — спешить нельзя, иначе есть риск остаться здесь и сгореть заживо.
Я схватила тряпочку и смочила ее водой из чашки: теперь можно было не беспокоиться об удушающем дыме.
— Мама, Джексон! — громко позвала я родных, но никто не откликнулся.
О, нет. Я закричала громче, надрывая легкие так, что зашлась в сильном кашле, заглотив дым. Мелкими перебежками я начала перемещаться по дому в поисках семьи. Глаза нестерпимо слезились, но мне приходилось упрямо продолжать поиски.
— Нина! Джеки на втором этаже! — послышался откуда-то приглушённый голос мамы. Она хотела сказать что-то еще, но закашлялась и замолкла.
Чувство облегчения накрыло с головой: они были живы. Может, и нездоровы, но точно живы. Я бросилась на второй этаж: деревянная лестница стала совсем хрупкой — вся обваливалась и шаталась. Мне нужно было вызволить Джексона и позвонить 911. Черт, в спешке я забыла телефон в машине!
