— От кого это, Нина? — полюбопытствовала вошедшая в кухню мама. На ее лице была предельная обеспокоенность, которая не покидала женщину со вчерашнего дня, когда я увидела пожар. — Это немного похоже на твой почерк…
От совершенно неожиданного возникновения мамы в комнате я испугалась и, резко оборачиваясь, сильно ударилась рукой о стекло стола. Чуть отдышавшись, я взглянула внимательнее на каждую букву и поняла, что она права. Почерк действительно был схож с моим. Но это невозможно, я не знаю никого, кто мог бы написать это. Неужели две записки за день я написала себе сама?
— Разве? — воскликнула я слишком удивленно. Переигрываю. — Я бы не стала писать самой себе записки. Возможно, мне привиделось пару вещей, но не до такой же степени.
Внутренне я смеялась над своим глупым лепетом. Именно это и произошло на уроке испанского, я исписала весь лист какой-то необъяснимой чертовщиной, которая имела столько же смысла, сколько и эта в конверте.
Я совершенно не знала, что думать, и внутри разрывалась от предположений. Кто это может быть и зачем ему это? И если это я, то какой смысл в этом письме? Стоит ли мне съездить туда и проверить?
Мама нахмурилась и подошла к плите, уменьшив температуру нагрева и помешав почти готовую пищу. Я ощущала готовность пасты по вкусному запаху, распространявшемуся по всему дому.
— В любом случае, тебе не следует туда ехать. Тем более, одна и в такое позднее время, — её голос был строг и непоколебим, а значит, спорить абсолютно бесполезно. — Есть предположения, кто это может быть?
— Саманта или Лора, — озвучила я вслух, доставая банан из холодильника.
Мама налила воду в чайник и поставила на плиту, а затем повернулась ко мне, присаживаясь на стул.
— Господи, вы уже почти выпускники, а ведете себя так, будто вчера научились ходить. Какие глупости, — женщина тяжело вздохнула. — Я не позволю тебе туда поехать.
— Не обобщай. Я никогда не маялась такой ерундой и сама не хочу идти. Надеюсь, в школе ничего подобного не будет. Я не хочу, чтобы двенадцатый класс стал адом. Уже и так все началось не совсем уж радужно, — с горькой усмешкой произнесла я, откусив банан и сев напротив мамы.
— Перестань нервничать, все будет хорошо. Ты сможешь с этим справиться, — она будто читала мои мысли и переживания и всегда знала, что сказать. Мамины слова всегда имели наибольший вес из всех советов, что мне доводилось слышать. Только ей я верила, ведь она моя родительница.
— Папа будет поздно, а Джексон уже поел и с нами сидеть не хочет. Сказал, что мы скучные, — ее заливистый смех разнесся по помещению, и мне захотелось посмеяться с ней. — Так что сегодня смотрим сериал.
Я обожала проводить время с мамой, мне не хотелось сбежать, как большинству подростков. Многие родители обычно не вели себя так легко со своими детьми, как мои. Мать Вивьен заставляла ее смотреть с ней программы о культуре разных стран, ходить с ней в библиотеку, читать какие-то научные книги. Смертельно скучно, и я безумно радовалась тому, что у меня такая мама.
Мы пересматривали старый сериал «Зачарованные». Мама обожала этот сериал, а я сначала смотрела просто чтобы не обидеть, но потом влюбилась в младшую сестру из трех, Фиби, а заодно и в ее шикарного парня Коула, который оказался не тем, за которого себя выдавал. Близкая мне ситуация, только не со стороны мужского пола.
Ужин прошел спокойно, видений не было, серии «Зачарованных» становились все более захватывающими. Я поднялась к себе и решила снова сесть за уроки. Слава богам, в остальных тетрадях действительно были конспекты, но все казалось чересчур сложным, поэтому к полуночи я сдалась. Если я не высплюсь, лучше от этого мне точно становиться не будет. Выпив назначенные таблетки, я легла в кровать и повернулась к окну.
Полная луна освещала мое нежно-голубое одеяло, превращая его цвет в белый. За окном росло дерево, и в детстве я боялась тут спать, потому что тени от ветвей ужасно пугали. Из-за сильного ветра ветви бились об окно и отдавались жутким скрежетом, это сильно пугало и заставляло чувствовать себя маленькой и беззащитной. Растение продолжало царапать окно, а через минуту сверкнула молния и пошел дождь. В голову закрались тревожные мысли, не дававшие спать. Конечно, именно для этого я отложила недоделанные уроки и легла в кровать.
Я выдохнула. Остался один день, а на все выходные я могу спрятаться в своем надежном доме и не выходить, только и здесь я теперь не чувствовала себя в безопасности. Мне казалось, что я не одна, но такого быть не могло, поэтому я накрылась одеялом с головой и закрыла глаза в попытке успокоиться. Затекшие от целого дня непрекращающегося напряжения мышцы стали облегченно расслабляться, дыхание восстановилось до более глубокого и спокойного. Я лежала так несколько минут и уже начала засыпать, как с улицы резко раздались звуки сирены, моментально пробудившие от дремы. Раздался выстрел, и от испуга я подскочила на кровати и чуть слышно вскрикнула.
Я вышла из комнаты, чтобы посмотреть в окно и узнать, что происходит. Меня пронзила мысль об очередном видении, и я замялась около двери. В принципе, ничего такого все равно пока не произошло, поэтому я подбежала к окну на цыпочках и стала разглядывать улицу.
Две полицейские машины подъехали к дому Рейнольдсов, наших соседей, заехав прямо на идеально выстриженный газон. Моя мама отобрала бы у них пистолеты и немедленно выстрелила бы обоим по коленям после такого.
В коридоре послышались шаги, похожие на папины. Я пошла на звук и увидела папу, уже спускающегося по лестнице.
— Папа? — шепотом обратилась я. Отец посмотрел на меня, и я встретилась со взглядом, полным печали и, кажется, страха. О, нет.
— Женевьева? Иди спать, — его голос дрожал, он даже назвал меня вторым именем, хотя делал так, только если я натворила что-то серьезное.
— Что-то случилось? У Рейнольдсов, — я начала переживать и подошла чуть ближе.
Наши взгляды встретились, и я заметила чуть видные влажные капельки в папиных глазах. Он притянул меня к себе и сжал в крепких объятиях.
Мое сердце заколотилось от потаенного страха и непонимания, что происходит. Мне хотелось засыпать папу вопросами, но я понимала, что вряд ли мне сейчас ответят.
Раздался выстрел, и что-то грохнуло. Внизу заверещала наша сигнализация, свет загорелся во всем доме.
— Думаю, полиция не к Рейнольдсам.
В его тоне было что-то такое, что заставило кровь застыть в жилах.
— Пап? — голос сорвался. — Что происходит? Скажи мне.
Мы стояли на ступеньках, не в силах сдвинуться. Я не осознавала, что происходит, и находилась в какой-то прострации, будто наблюдала за этим со стороны, из своего спокойного мирка.
— Я сделал кое-что, чего не должен был. Но не думал, что все обернется вот так.
— Тебя что, посадят?
Осознание мгновенно ударило по мне так сильно, что я пошатнулась, но папа не позволил мне упасть. Все тело стало потряхивать, в глазах помутнело и стало расплываться, как от воздействия тяжелых наркотиков. Я вцепилась в плечи отца и посмотрела прямо в его глаза, которые даже не скрывали слез. Он нежно погладил меня по волосам и поцеловал в лоб, его слезы остались на моей коже.
Весь мой мир переворачивался с ног на голову. Двенадцатый класс, затем эти чертовы видения, я потеряла подруг, а теперь и папа попадет в тюрьму. Внутри меня образовывалась черная огромная дыра, в которую засасывало все хорошее, что было в моей жизни, и после этого она не уменьшалась, нет, только становилась все больше и беспощаднее.
Мама вышла в коридор, а за ней прятался Джексон. Конечно, ревущие сирены, сигнализация и свет разбудили его, моего милого любопытного братика, который не мог остаться у себя в комнате. Секунда ушла у мамы на осознание, но потом её разум связал полицейские сирены, слёзы папы, то, как он сжимал мое плечо, и выражение моего собственного лица.
— Ронни? — мамин голос был тверд и спокоен, будто она знала, что должно было произойти. Именно это я и спросила.
