Кира настороженно ждала реакции учителя.

Яжив невозмутимо отошел в сторону, вытащил откуда-то белый рыхлый кружок «спасателя» и ловко приложил к носу мальчика, запрокинув ему голову, чтобы быстрее остановить кровотечение.

– Мы не всегда замечаем, когда раним душу человека, но, когда дело касается тела, всем становится очевиден ущерб, – заявил учитель, как будто считая инцидент исчерпанным.

Кира запомнила эти слова учителя, как и многие другие, навсегда.

Душевные раны лечатся и затягиваются гораздо дольше, чем телесные. Таков был ее первый урок в «Голубом кубе».

Мальчика, который получил от нее удар в нос, звали Микель.

Он был на полтора года старше Киры и первым ушел в Хаос.

Найти его было первой просьбой, с которой она обратилась к своему Проводнику в Хаосе, когда она тоже туда попала.

Проводнику понадобилось долгих три месяца, чтобы разыскать Микеля в трущобах Неополиса.

К этому времени Кира успела познакомиться с самим Демиургом. И это был второй учитель в ее жизни. Яжив научил ее обращать внимание на то, что происходит «здесь и сейчас» и делать на основе своих наблюдений правильные выводы.

Демиург задавал вопросы и учил видеть будущее в настоящем.

По сути, Демиурга только будущее и интересовало, такой уж он был человек.

Алекс выпрыгнул из «свистка» перед скупо освещенными двухметровыми прозрачными дверями грандиозного здания департамента образования. Здесь на 17м этаже находился зал Ответственности. Алекс неуверенно дотронулся до прозрачной поверхности крутящихся дверей, готовый к тому, что они заблокированы и не сдвинутся с места. Раздалось механическое жужжание разблокировки, вспыхнула более яркая подсветка дневного освещения и дверь поддалась. Алекс медленно прошел внутрь, подстраиваясь под движение двери и неуверенно остановился перед внутренним контуром охранной системы. Красный глазок камеры сканировал его лицо, Алекс привычным жестом прижал обе ладони к дактилоскопическому экрану и прошел сквозь арку сканера.

Один из пластиковых белых кругов – роботов – проводников загорелся зеленоватым светом и плавно подъехал к ногам Алекса.

«Приветствую вас, Алекс Деброш! Прошу встать на круг, ваша цель – 17 этаж, зал Ответственности».

Алекс еще ни разу не удостаивался такого VIP-приема. Школьники и другие массовые посетители департамента обычно вставали на две широкие движущиеся линии по бокам приемного зала. Ленты тянулись до самой противоположной стеклянной стены, с них можно было сойти в двух зонах ВоПШи или проехать дальше к коридорам и стеклянным переходам, расположенным на первом этаже. Ярко освещенная центральная зона была всегда свободна от пешеходов и предназначена для передвижения VIP-гостей с индивидуальными роботами – сопровождающими. Для них также была предназначена ближайшая ко входу зона шахт воздушных потоков, отгороженная от передвижных лент для массовых посетителей голографическими стенами с меняющимися экспозициями картин современных художников и фотографов ЕС.

Алекс помедлил и осторожно встал на белый круг, который тут же плавно двинулся вперед. Воздушные потоки по диаметру круга доставали Алексу почти до талии, создавая ощущение устойчивости и защищенности от падения даже в случае экстренной остановки. Алекс положил локти на невидимый барьер и расслабился. Пожалуй, если захочешь, так и сесть можно, – подумал он, наслаждаясь незримой поддержкой и комфортом.

«Если вам захочется присесть, слегка согните ноги в коленях», – тут же проинструктировал его робот.

Алекс так и сделал, усевшись на упругий поток, словно в мягкое кресло.

«Жаль, что уже скоро выходить», – пожалел он, заметив, что они уже подъезжают к зоне ВоПШи между двух голографических стен. Экспозиция на перегородках, скрывающих VIP-зону, то ли была еще не доделана, то ли не действовала ночью, а возможно, внутренняя сторона выглядела так всегда. Переливы широких линий от темно-синего к голубому и светло-серому заставляли всматриваться, а изменения траекторий движения линий создавали почти что гипнотический эффект. Алекса слегка замутило. Он усилием воли переключил взгляд с боковых стен на статичную мягкую подсветку прозрачной стены напротив. «Нет, здесь они все-таки что-то не продумали», – подумал он. – Такие стены вряд ли вызывают у посетителей приятные ощущения».

«Не смотрите слишком пристально на голографию стен, чтобы не возникло неприятных ощущений, – тут же услужливо предупредил робот. – Проходит смена экспозиций».

Вставать на ноги и спрыгивать возле ВоПШи Алексу не пришлось. Белый круг въехал в шахту, Алекс почувствовал легкий толчок и сразу же привычное тянущее ощущение в животе и пальцах рук. «Нам до 17го, так что сейчас и уши заложит», – подумал Алекс.

И робот тут же подтвердил его мысли. «У вас может заложить уши в конце движения. Вдохните через нос и сделайте глотательное движение, чтобы избавиться от неприятных ощущений».

«Вот это сервис», – усмехнулся Алекс. И тут же почувствовал мягкий толчок, возвестивший о прибытии на 17й этаж. Белый круг покинул зону шахты и плавно поплыл в сторону левого рукава коридоров. Света нигде не было, вспышки бледно-желтого освещения дневного света сопровождали только движение робота, так что Алекс мог видеть коридор не более, чем на несколько шагов вперед.

Неожиданно у Алекса явственно «засосало под ложечкой». Так бывает, когда накатывает противное предчувствие чего-то плохого и неотвратимого. «Да, ладно», – он попробовал отмахнуться от отвратительного ощущения, – в конце концов тебя сюда пригласили официально. До экзамена. А это хороший знак!». И опять он засомневался: «Неужели слово отца Ритки сработало так быстро?».

Белый круг остановился около голографии резных старинных деревянных дверей невероятных размеров, как будто специально созданных, чтобы принять целую толпу школьников. На уровне глаз висела трехмерная поблескивающая золотом надпись, сделанная каким-то чудным шрифтом, похожим на готический. «Зал Ответственности».

«С надписью они переборщили», – решил про себя Алекс, хотя впечатление складывалось весьма целостное в стиле посредственного хоррора 20х годов.

Круг медленно просочился сквозь изображение, и Алекс на несколько мгновений погрузился в полную темноту.

Сердце заколотилось, как бешенное. Но как только он увидел перед собой огромный, погруженный в полумрак зал, стало чуть легче. Любопытство перекрыло страх и волнение. Алекс еще ни разу не видел этот зал пустым. Никаких следов приготовлений к завтрашнему ПИТу не было видно. Противоположную стену и потолок разглядеть было трудно, на полу ровными рядами лежали белые квадраты неактивированных СРМ (стационарных рабочих мест). Справа от входа возле угадывающейся стены завис объемный голографический куб, поблескивающий голубовато-белым свечением. Собственно, только благодаря этому свечению и возможно было рассмотреть хоть что-то в этом громадном полутемном пространстве. Робот, на котором перемещался Алекс, описал полукруглую траекторию, двигаясь у самого пола, и свернув вправо замер напротив куба.

Алекс понял, что встреча с официальным лицом должна состояться здесь и настроился вежливо и достойно представиться и описать свою ситуацию.

«Здравствуйте, я Александр Деброш. Я очень признателен вам за то… Стоп. А кого он, собственно, ожидает увидеть? Самого Риткиного отца?»

«Александр Деброш?», – приятный синтезированный голос, усиленный динамиками, звучал, казалось, откуда-то с потолка.

Повисла пауза, пока Алекс собирался с духом, чтобы ответить. «Да, это я», – сказал он неожиданно осипшим голосом.

«Александр Деброш, вы нарушили правило «свободного дня» перед ПИТом и сделали попытку связаться с министром ЕС, используя его дочь и обратившись к ней с соответствующей просьбой. За нарушение порядка вы не будете допущены до экзамена ПИТ-3. Также, в соответствии с положением о неявке на экзамен ПИТ-3, прямо из этого зала вы будете депортированы в Хаос».