Задаю первый дополнительный вопрос. Она, подумав, отвечает. Как ни странно, отвечает правильно, хотя вопрос не из лёгких.

Но не успевает она обрадоваться, как я задаю следующий — уже повышенной сложности. И еще! С ответами затрудняется.

Укоризненно качаю головой:

— Недостаточно хорошо подготовились. Придёте в следующий раз.

Я понимаю, что это — не вполне честно. Задай я эти вопросы другим студентам их потока, девяносто пять из ста тоже не ответили бы. Ну, ничего — посидит пару дней с учебниками. Ей на пользу пойдет. Если будет так же неплохо отвечать и на пересдаче, «зачет» получит. А заодно и дисциплине научится.

Вижу, как широко распахиваются от обиды ее глаза. Что, и эта будет реветь?

Отворачиваюсь и машу рукой аудитории:

— Следующий!

На следующее утро я просыпаюсь в тишине. Из-за ширмы не слышны ни хихиканья, ни сладострастные стоны. Андрей не в настроении. Ему нельзя было получать «незачет». Не закроет сессию — пойдет в армию. Такая вот история.

И завтракаем мы тоже без обычных шуток и прослушивания любимой музыки.

— Ленка, ну я еще могу понять, почему Андрюха не сдал — он за весь семестр ни разу учебник в руки не взял, — Наташа заливает кукурузные хлопья молоком и лениво помешивает получившуюся кашицу ложкой. — Но почему не сдала ты? Ты же умница!

Я фыркаю. Не вполне уместный комплимент. Именно в это утро я чувствую себя полной дурой. И есть мне совсем не хочется.

— Ты разве забыла? — вместо меня отвечает Андрей. — Мы с Ленкой знатно отличились на последней лекции. Думаешь, Горыныч это не запомнил? Уверен, он сразу пометил нас в ведомости.

— К тому же, я пропустила несколько его занятий, — добавляю я. — А он этого жутко не любит.

— Но ты же не специально, — жалеет меня подруга. — Подойди к нему, объясни, что ты работаешь вахтером по сменам. Ну, не такое уж он чудовище, чтобы не понять.

Андрей качает головой, удивляясь ее наивности.

— Ага, ты только представь — приходит такая студентка очной формы обучения к декану и говорит, что работает в то время, когда должна учиться. А он ей такой — девушка, а за что мы вам стипендию платим? А раз вы уже определили, что работа для вас важней, то, пожалуйста, — из универа мы вас отчисляем.

Наташка шокирована такой перспективой.

— Нет уж, тогда лучше не говори! А то, и правда, отчислит. Он же тебя, козел, своим незачетом уже стипендии лишил.

Я вздыхаю — да, стипендия мне теперь не положена. Ну, ничего — один семестр как-нибудь перекантуюсь. Мне важно закончить универ и летом поступить в магистратуру. А для этого желательно получить красный диплом бакалавра.

— А я, между прочим, говорил, — важно тянет Жуков, — бросать тебе надо было эту работу. Всё-таки — выпускной курс.

Ага, говорил он. Как будто бы я работаю для удовольствия. Нет, Андрюшенька, это тебе предки деньги каждый месяц переводят. А у меня денежный поток движется в противоположную сторону. Мамке с братишками без моей зарплаты будет нелегко. Городишко у нас маленький, с работой там плохо. Я потому после школы и универ в Питере выбрала, что тут возможностей больше, чтобы им помогать. И работать уже на втором курсе устроилась. Была дворником, гардеробщицей, почтальоном.

Нынешняя моя работа удобнее всего. Организация солидная, с хорошими зарплатами. А от ночного вахтера требуется не много — за ночь несколько раз обойти этаж, на котором находится фирма, и сделать отметки в журнале. А между этими обходами — спи-отдыхай. Вот только в те дни, на которые выпадали смены, на первые пары в универ я не успевала.

Но разве Горынычу это объяснишь? Он — петербуржец, ему провинциалов не понять.

Наташка мою ситуацию знает, а потому сердито шикает на кавалера:

— Да помолчи ты!

Жуков обижается:

— А что «помолчи»? Ленке, между прочим, хотя бы в армию идти не надо.

Да уж, с этим не поспоришь.

Наташка жалеет и его — чмокает прямо в губы. Обычно этого бывает достаточно, чтобы отвлечь его от невеселых мыслей, но сейчас ему не до любви.

— Ничего, — пытается воодушевить нас Наташка, — ну, подучите еще немного и сдадите. Если не на второй раз, так на третий.

Андрей заходится в истерическом смехе.

— Да ты вспомни, про кого говоришь! Про Горыныча! Думаешь, он так просто от нас отвяжется?

— Но третий раз зачет сдается комиссии, а не ему одному, — однажды Наташка сдавала экзамен три раза и хорошо разбирается в этом вопросе. — Там будут еще двое преподавателей.

Жуков крутит пальцем у виска.

— Кондратюк — декан факультета! Это ты понимаешь? Кто из преподавателей захочет с ним спорить? А я, между прочим, статистику изучил — еще ни разу никто из студентов, которые сдавали его зачет на комиссии, положительную оценку не получали. Мне один знающий чувак сказал, что Горыныч на таких комиссиях считает делом принципа доказать, что он был прав, когда на первых двух попытках поставил двойки.

У Наташки тоже напрочь пропадает аппетит. Андрея она любит большой и трепетной любовью, и одна только мысль об армии приводит ее в ужас.

— Так что же делать? — глаза ее уже полны слёз. — Нужно же что-то делать! Значит, нельзя доводить до комиссии! Значит, вы должны сдать на второй раз.

Жуков усмехается:

— Кто бы с этим спорил? Только как? Я уже разузнавал — взяток он не берет. Более того — когда на прошлой сессии чувак со второго курса вложил в зачетку сто баксов, Кондратюк целую проверку по этому поводу организовал. Чувака, конечно, отчислили.

Андрей — единственный из нас, кто расправляется с завтраком. Он отправляется в универ с самым понурым видом — на зачет по технологии. У меня по этому предмету «автомат», и я остаюсь в общежитии с Наташкой.

— Есть один вариант, — заговорщически подмигивает мне подруга, едва за Жуковым закрывается дверь. — Я не стала говорить об этом при Андрее.

— Интересно, какой? — я героически съедаю небольшой кусочек бутерброда.

Наташка зачем-то переходит на шепот:

— Да ты сама подумай, Ленусик! Горыныч — кто?

— Как это «кто»? — не понимаю я. — Декан!

Она машет рукой:

— Да это понятно, что декан. Но, прежде всего, он — мужчина. Понимаешь?

Я отрицательно мотаю головой.

— А ты — женщина!

Когда до меня доходит ее посыл, меня бросает в пот.

— С ума сошла? Ты за кого меня принимаешь?

Она садится рядом, обнимает меня за плечи.

— Ленка, ну, ты не обижайся только! Я же ничего такого вовсе не думала! Тебе же не обязательно доходить с ним до секса. Главное, чтобы он на эту удочку попался и сделал тебе непристойное предложение. А ты его на телефон запишешь. Ну, можешь поцеловаться еще для надежности, если не противно. А противно быть не должно. Он — мужик молодой и красивый. Ему, наверно, еще и тридцати нет. Я где-то читала, что он — самый молодой декан в городе.

Я пытаюсь представить себе наш с ним поцелуй. И не могу. И не потому, что мне противно.

— Наташка, а с чего ты взяла, что он сделает мне непристойное предложение? У него, наверняка, своя женщина есть. А может, и не одна.

Подруга торжествующе улыбается:

— А вот и нет! Были у него шуры-муры с одной преподавательницей, но они разбежались еще в прошлом году. А с тех пор он одинок как волк. Спросишь, откуда знаю? Услышала случайно в деканате.

— Ну, допустим, — киваю я. — Но зачем ему связываться со студенткой? Это же какой удар по репутации! Да он и не посмотрит в мою сторону.

Наташка хмыкает:

— Значит, нужно сделать, чтобы посмотрел. Пойдешь вечером к нему в деканат — говорят, он сидит на работе допоздна. Ну, хорошо, не сегодня — завтра. Попросишь об индивидуальной консультации. Пуговку верхнюю на блузке расстегнешь, юбочку короткую наденешь. Мужик, у которого секса давно не было, устоять не сможет. Даже не сомневайся.

— У меня не получится, — бормочу я.

— Что не получится? — уже сердится Наташка. — Полизаться с ним пару минут? Да, может, тебе даже понравится. А ноги раздвигать перед ним не обязательно. Ты только запись на телефоне не забудь включить, прежде чем в кабинет зайдешь.