Обыскав карманы пальто, Себастьян выудил смартфон и, спешно набрав номер Джима, с облегчением услышал игривую мелодию, свидетельствующую о том, что, по крайней мере, его новоиспеченный супруг находится в доступе.
— Доброе утро, мой дорогой! — радостно поприветствовал его Мориарти, прервав музыку на самой пронзительной ноте.
— Черт, Джим! Куда тебя унесло с утра пораньше? — выдохнул с облегчением Моран, но тут же продолжил тоном сварливой иксибеты — Между прочим, сбегать с супружеского ложа в первое же утро после свадьбы — это некрасиво! Ты заставил меня нервничать!
— Ну-ну, не сердись, Тигр! Я скоро буду. И не один!
— Боже, только не нужно тащить к нам сюда кучу свидетелей и махать пред ними… чем там принято махать после первой брачной ночи у тех, для кого эта ночь взаправду первая? — расслабившись, Себастьян, как был нагишом, прошелся по номеру в поисках пачки сигарет, потом вспомнил, что здесь все равно можно курить только вейпор (5), и в итоге ограничился банкой колы из мини-бара.
— О, нет-нет, конечно! — рассмеялся Мориарти, но тут в динамике что-то запищало, и он ненадолго пропал из эфира, а когда снова возник, то проговорил скороговоркой — Прости, мне не очень удобно сейчас говорить по телефону, но обещаю, что минут через десять я уже буду в номере с… с сюрпризом, о котором ты уже так наслышан… Чао, любовь моя, до скорой встречи!
— Ладно… — только и успел ответить Моран, когда Джим отключился. Хмыкнув и отбросив смартфонна кровать, он не без удовольствия высосал бодрящую газировку, отправил банку в мусорную корзину и ушел в ванную.
Десять минут спустя он все еще фыркал под душем, когда сквозь шум воды в дверь кто-то постучал и его окликнули по имени.
— Это ты, мон шер? Я… я сейчас, еще пару минут! — пообещал Себастьян, и, ускорив омовение, решил, что побреется потом — уж больно любопытно было взглянуть на то, что за сюрприз приготовил ему Джим.
Прошло все-таки чуть побольше двух минут, когда Моран, облачившись в шелковый халат с китайскими драконом и тигром, вывалился из ванны, вытирая мокрые волосы полотенцем.
Мориарти с многозначительным видом ждал его в гостиной, сидя на диване, а рядом с ним стояла плетеная корзинка с крышкой — с такими тут многие ходили по рынку или на пляж.
— Ты приготовил мне сюрприз в виде пикника на море? — предположил Себастьян первое, что ему пришло в голову, но тут крышка шевельнулась и из-под нее наружу высунулся шоколадный пухлый нос… а его обладатель жалобно и тоненько запищал — и звук этот был точно такой же, какой раздался в динамике смартфона…
— Что… что это там такое?! — опешил Моран и, отбросив полотенце на кресло, неуверенно подобрался к корзинке. Писк повторился и перешел в скулеж, и тогда Себастьян все-таки поднял крышку и… расплылся в счастливой улыбке. На дне корзины сидело чудное создание шоколадного цвета, с черными глазками и кожаной пуговкой носа, любопытно задвигавшегося при виде человека. Щенок вскочил на толстенькие неуклюжие лапки, потом поставил передние на край корзинки и, дотянувшись до пальцев омеги, принялся вылизывать их мягким розовым язычком, радостно повизгивая и молотя коротким хвостиком.
Себастьян осторожно обхватил щенка за брюшко и, вытащив из корзинки, поднял вверх, разглядывая сюрприз. Щеночек оказался икси-особью породы лабрадор, но словно вопреки собственному полу, тут же радостно описал Морану весь халат.
— Оооо, похоже, она тебя уже присвоила, милый мой Тигр! — рассмеялся Джим, чье лицо на протяжении всей сцены знакомства, излучало килотонну удовольствия.
— Хм… рад за нее. — с философским спокойствием восприняв щенячий конфуз, Моран устроил подарок поудобнее на руках и, дав ей жевать свой палец вместо соски, повернулся к мужу, все еще умильно улыбаясь — Так вот, значит, что за сюрприз ты мне приготовил? А я-то совершенно не подумал, что ты всерьез воспримешь тогда мои слова насчет собаки… Ты ведь всегда был заядлым кошатником, Джим. Уверен, что сам-то готов к появлению собаки в доме?
— Не уверен, — честно признался Джим, потянулся к мужу, усадил его рядом на диван, обнял за шею и притянул к себе вместе с «сюрпризом», радостно пыхтящим и чмокающим в кольце теплых человеческих рук.
— Но именно поэтому я и решился, Бастьен. Или сейчас, или никогда. Да, сомневался, мучился, трусил — но все-таки решился, отправился в приют и выбрал… вот ее. Малышку Бэби. Кошки — это инопланетяне, они сплошь наши, альфа-центаврианские, и если бы я притащил тебе очередную, боюсь, ты был бы разочарован. А собаки… собаки совсем другое дело. Они самые настоящие дети.
Мориарти потерся носом о щеку Себастьяна и, показывая на собачку, тихо рассмеялся:
— Нет, ты только посмотри, посмотри на нее… И понюхай — она же пахнет топленым молоком, шелковой подушкой и детским счастьем! В нее же просто нельзя не влюбиться с первого взгляда, несмотря на то, что покамест ее основные занятия — есть, какать и спать. Все… по-настоящему, мой дорогой. Совсем по-настоящему.
Моран зарылся носом в курчавую шерсть малышки и с наслаждением втянул в себя ее младенческий запах — все, как сказал Джим, топленое молочко, шелк и… детское счастье. Простое, незатейливое, искреннее.
— Бэээйби, Бэээйби, ах ты малышка-хулиганка! — ласково пожурил щенка Себастьян, когда ее острые зубки основательно вгрызлись в его пальцы, чувствительно покалывая их. — И кто же тебя, кроху такую, в приют-то сдал, что за урод? Хотя нет, если б не он, то ты не попала бы к нам с Джимом…
Малявка, словно бы поняв слова человека, обращенные к ней, прекратила жевать вкусный палец, задумчиво уставилась на нового папочку-омегу и, что-то там сообразив в своей круглой головенке, вдруг звонко тявкнула.
— Ох ты, громкая какая! Ррррр… вот я тебя… вот тебя… — Моран игриво потеребил щенка за сытое розовое брюшко, на что Бэби продолжила с двойным энтузиазмом нападать на атакующие пальцы, непрестанно виляя хвостиком и размахивая в воздухе короткими толстыми лапами.
— Посмотри, посмотри, ведет себя так, словно у нас и родилась! Да, Джимми, ты сто раз прав в том, что собаки — это дети. Я помню, ведь в моей семье собаки жили постоянно, как ты знаешь… потому и спросил, насколько ты готов к тому, что теперь мы с ней будем иметь все то же самое, что и с новорожденным, ну, разве только за исключением того, что расти она будет куда быстрее, и наша уборщица потребует себе прибавку, ту самую, что мы сэкономим на памперсах… Да, а еще у нее постоянно чешутся зубки… месяцев до шести, потом они меняются и чешутся еще больше… так что нам придется потратиться на замену или ремонт всего, что будет ею съедено. И на прививки, и на дог-ситтера, и на кучу всяких прибамбасов для того, чтобы малышка росла здоровенькой и крепенькой… Ты уверен, что действительно готов разделить со мной все эти хлопоты? Ведь из приюта можно взять уже взрослую собаку… — уже поняв безвозвратность случившегося, но менее всего желая, чтобы Бэби сделалась причиной их перманентных ссор, Моран постарался все-таки на самом старте донести до Джима, на что он только что подписался. Конечно, если бы тот сейчас вдруг сказал, что «кажется поторопился брать именно щенка», Себастьяну пришлось бы огорчить его тем, что Бэби обратно в приют он не отдаст.
Омега уже ощутил, как в нем снова разом пробудились все родительские инстинкты, и теперь альфе придется смириться с тем, что отныне они будут жить втроем, даже если через пару дней Мориарти придет в ужас от того, что сам же и затеял. Но Моран просто хотел, чтобы Джим еще раз подтвердил свою готовность к испытаниям, которые всегда неизбежны для тех, кто взял в свой дом милого очаровательного щеночка.
— Нет. Брать взрослую собаку -это возмутительное читерство. — совершенно серьезно возразил Мориарти.
— Дети, как тебе известно, не появляются на свет взрослыми. Они приходят красными, орущими, сморщенными, писающими и постоянно голодными… Я не смогу считаться полноценным отцом, а ты — папочкой, если мы побоимся запачкать руки в ее какашках и откажемся перестроить наш график в соответствии с утренними и вечерними прогулками. Да и Дебора обидится, если все ее наставления и рекомендации по уходу за младенцами, которыми она компостировала тебе мозг перед ритуалом, пропадут втуне.
