Сидя за столиком маленького кафе, устроенного прямо рядом с прилавком, они угощались свежими нарезанными фруктами, соком, Божоле Нуво (3) и мидиями, смотрели через витрину на улицу, и болтали, как влюбленные. В сущности, они ими и были, просто им нечасто доводилось иметь так много свободного времени, которое они целиком, до минуты, могли посвящать друг другу.

— Когда ты допишешь свою монографию, а мне надоест любоваться регатами и удить рыбу, куда бы ты хотел переехать и чем заняться? — спросил Себастьян больше из желания проверить, насколько совпадет выбор Джима с его собственными предпочтениями, чем действительно планируя что-то всерьез. Судя по тому, как продвигалась работа над книгой, они здесь задержатся еще на год, если не больше. А планировать что-то в столь отдаленной перспективе было не в характере Морана. Он больше любил наслаждаться настоящим, чем копаться в прошлом или переживать о будущем.

— А зачем нам куда-то переезжать, разве тебе разонравилась Каталония? — удивился Джим. — Скучаешь по Лондону с его вечными туманами, грязью в метро, толкотней на улицах и правильными англичанами, представителями миддл-класса, что с озабоченными хлебалами спешат по утрам в свои лавочки и конторки?.. Посмотри —здесь никто никуда не торопится, теплое море, чистое и прозрачное, плещется прямо в городе, и даже самый обыкновенный фасад или прилавок ласкает эстетическое чувство.

Он потянулся, как ленивый кот, и развел руками, обнимая пространство… на что Барселона сразу ответила взаимностью: кто-то со смехом положил в ладонь Мориарти персик, а хорошенькая иксибета, пробегая мимо, сунула ему за ухо красную гвоздику.

Альфа усмехнулся, поклонился вслед иксибете, положил цветок и персик на стол, составив импровизированный натюрморт, и подлил вина себе и возлюбленному:

— Меня уже почти не мучают головные боли и кошмары по ночам стали приходить реже, но что-то мне подсказывает: если я вернусь в Лондон — даже не возьмусь за старое, а просто вернусь, чтобы вести спокойную жизнь частного лица — они вернутся опять, вместе, и боль, и кошмары. Так что я предпочел бы жить в Барселоне, и год, и два… пока живется. Каталония полна сюрпризов!

Тут Джим осекся, внимательно посмотрел в глаза Себастьяна и тихо спросил:

— Или… тебе неприятно здесь оставаться из-за… неудачи?

Моран взял персик, покатал его на ладони, вдохнул сладкий аромат спелого плода и, услышав в вопросе Джима намек на то, о чем вовсе даже не задумывался, вздохнул и тихо признался в ответ:

— Нет, что ты… Эта неудача могла постичь нас где угодно, но Барселона точно в ней неповинна. Я, конечно, огорчен тем, что эта земля стократ плодороднее, чем мое тело, но вряд ли причиной нашего отъезда отсюда станет моя зависть к ней. Просто… просто я подумал, что мы рано или поздно захотим поехать еще куда-нибудь… не в Лондон, нет. Я думал про Аргентину, Бразилию или… Новую Зеландию. Северное полушарие мы с тобой уже исколесили почти все, а мне всегда мечталось заглянуть за линию экватора…

Джим слегка прищурился и, по своей привычке из всего устраивать артистический этюд, начал примерять названные страны, как бутоньерки:

— Новая Зеландия — это, пожалуй, чересчур далеко, я не уверен, что выдержу сутки перелета. И там вулканы. Тебе ведь не надо выбрасывать какое-нибудь кольцо в жерло Ородруина? Нет? Уфф, гора с плеч… В Бразилии говорят по-португальски, и ни один из нас им не владеет… и еще там слишком жарко и влажно, а где жарко и влажно — там много насекомых и ядовитых змей. Вычеркиваем. Голосую за Аргентину, Буэнос-Айрес стоит того, чтобы станцевать танго в одном из его баров. Вот только, я не знаю, как… — он прикусил губу, поспешно схватился за бокал и стал пить, испуганно поглядывая на Морана, как будто ненароком едва-едва не проговорился о чем-то важном.

— В любом случае, давай начнем наши поездки с Льорет-де-Мара (4).

Но Моран заметил заминку в рассуждении Мориарти и удивленно вскинул брови:

— Не знаешь, как танго танцевать? Пффф! Брось, Джимми, я же видел, ты отлично это умеешь!

Джим и правда отлично танцевал, причем не только танго, что Себастьян не раз наблюдал со стороны, когда сам не оказывался вытянут альфой на танцпол. Так что сомнение Мориарти выглядело по меньшей мере странно. Или же… или же касалось чего-то другого, о чем хитрец предпочел умолчать.

— Тааак… — догадавшись по незаметной сторонним людям, но хорошо известной Тигру мимической реакции партнера, что тот явно чего-то недоговаривает, он развернулся к Джиму и приступил к дознанию:

— И что именно ты не знаешь в отношении этой славной латиноамериканской страны? Таможенные правила ввоза криминальных гениев? Или тебя волнует, как ты перенесешь перелет, чуть менее утомительный, чем до Новой Зеландии? Или есть еще что-то, о чем мне просто не следует знать? Учти, если мы с тобой идем на днях в мэрию, то я должен быть уверен в том, что у тебя не обнаружится вдруг какой-нибудь давний брак, скоропалительно заключенный после особенно горячего танго в Буэнос-Айресе!

От такого предположения — что у него где-то может найтись неучтенный муж — Джим едва не подавился вином; кое-как откашлявшись, он возмущенно замахал руками и поспешил успокоить ревность омеги:

— Эй, эй, что ты такое говоришь, Тигр? Не вздумай даже в шутку молоть подобную ерунду! Конечно, до встречи с тобой я не был монахом, но попытки связать меня брачными узами всегда терпели крах, даже если за дело брались самая хитрая Цирцея или самый прелестный Ганимед.

Он взял с блюда огромную маслину, откусил половину, а вторую положил в рот любовника:

— Ешь. Ешь, и узнаешь все мои тайные мысли, чувства и желания… ой… надеюсь, что не все, но по крайней мере, те, которые касаются любовных дел и постельных подвигов, а равно и планов на семейную жизнь, узнавай сколько влезет!

Моран покатал половинку маслины по языку и, зажав ее зубами, дразняще высунул наружу:

— Оф, таф уф и ффе? Фадфо… фефяф уффаем! — он медленно картинно разжевал маслянистый соленый фрукт и обыграл жестами, мимикой и искусным звукоподражанием старому компьютерному дисководу, что ему в голову начинает подгружаться новая информация.

— Ммммм… ага… вот как? Что ж, приму к сведению… Да ну! Как неожиданно! Кто бы мог подумать?! Оооо… уууу… ээээ… аааа… а это-то мне к чему знать? Какое отношение к семейной жизни, постельным подвигам и любовным делам имеют твои комментарии насчет истоков независимости Каталонии? Это что, сложносочиненная метафора или ошибка загрузки? Удалить или сохранить? — продолжал дурачиться Себастьян, ощущая насущную потребность в том, чтобы испытывать радость, веселье, беззаботность вместо постоянного нервного напряжения, в котором провел уже больше месяц, если считать с подготовки к ритуалу.

В их с Джимом жизни было достаточно тяжелого стрессового напряжения, порой близкого к космическим перегрузкам, но было и много моментов, часов и дней, проведенных в приятном расслаблении, особенно за последний год. Так что Тигру, вкусившему спокойствия и довольства размеренной курортной жизни, было непривычно тяжело снова с головой нырнуть в омут стрессовых и болевых нагрузок. И тем приятнее оказалось избавление от необходимости и дальше себя терзать ими.

Однако, внутренний параноик, прописавшийся в сознании бывшего военного и снайпера не дремал: едва вычленив в невербалике альфы разноречивые сигналы, он настырно возвращал внимание Морана к тому, что Джим что-то недоговаривает. Что-то важное для них обоих. И отделаться от назойливого и дотошного контролера можно было только узнав у Мориарти напрямую, в чем, собственно, дело. По соглашению, принятому ими еще в самом начале отношений, каждый из них должен дать честный ответ на любой прямой вопрос…

Потому Моран, внезапно прекратив дурачиться, вновь посерьезнел и, поймав в прицел собственного требовательного взгляда глаза Джима, спросил:

— Что ты от меня скрываешь на самом деле?

Снайперский выстрел попал в цель — Мориарти теперь должен был или солгать, нарушив тем самым гармонию любовного доверия, либо ответить честно и… похоронить сюрприз, готовящийся в глубокой тайне с момента, когда оба они уверились в неудачном результате ритуала.