Текс тоже приготовился стрелять и стиснул рукоять кольта, всматриваясь в кусты, скрывающие от них место боя. Там мелькали силуэты всадников, но из-за все еще густой листвы было решительно непонятно, свои ли это команчи или чужие апачи.

Изнывая от бездействия и неопределенности, а-Сойер все больше горячился, желая вступить в бой и доказать, что он тоже чего-то да стоит. Повинуясь этому желанию, он заставил Смоки попятиться назад, так, чтобы выбраться незаметно из их убежища и получить возможность ясно увидеть битву и принять в ней участие. Иначе зачем он вообще вызвался ехать в рейд, когда мог бы с тем же успехом вернуться в деревню?

Когда мустанг отодвинулся достаточно далеко, чтобы свободно развернуться и выехать за пределы рощи, Текс не стал медлить с этим и, выбравшись на простор прерии, направил его вдоль зарослей кустарника, которые нужно было обогнуть, чтобы оказаться в видимости битвы. Но, стоило ему проехать несколько десятков футов, как в поле его зрения попали два индейца, со всех ног удирающие верхом куда-то в сторону низких холмов на востоке. Он не придал бы им никакого значения, приняв за трусливых койотов, сбегающих от опасности, если бы у одного из них не были как-то подозрительно неподвижны руки… Да и фигурой он напоминал омегу, не предназначенного для битв.

«Эге, а не Лунного ли Оленя увозят подальше от поля боя… пленник-то — сын вождя, слишком ценный, чтобы просто так уступить его…» — промелькнула у Текса вполне законная догадка, и он, дав шпоры мышастому, рванулся в погоню.

Жеребца, который уже почуял азарт скачки, не нужно было вторично понукать, и, пластаясь серой тенью в желтой траве, Смоки помчался широким галопом за удаляющейся парочкой. Текс смутно услышал позади себя возгласы, среди которых наверняка был и голос Ричарда, обнаружившего дерзкий маневр мужа, но теперь он весь был сосредоточен на том, чтобы не упустить апача, увозящего прочь от сородичей несчастного связанного пленника…

…Это был еще один промах, и промах непростительный: желая удержать молодого альфу подальше от основного сражения, никому из них не следовало спускать с Текса глаз. Предоставленный сам себе, тот только и ждал удобного момента, чтобы сбежать, и шанса не упустил.

Ричард громко выругался, вложив в божбу все обуревавшие его чувства, но ситуация требовала действий, а близнецы ждали приказа. Приказ не замедлил последовать:

— За ним.

Кавалькада сорвалась с места, и дальнейшие распоряжения Декс отдавал уже на скаку:

— Эдди, Лео, обойдите его справа и слева; Стив, ты держишься вровень с мной, разделимся, когда догоним Текса.

— А дальше?

— По обстоятельствам.

Выстрелы и воинственные вопли затихали вдали, но, обернувшись, Текс заприметил погоню теперь уже за ним. Четыре всадника мчались во весь опор, преследуя преследователя апача, и в душу ковбоя пробрался мимолетный страх — а ну как Дик отдаст своим людям приказ застрелить под ним лошадь, чтобы спасти его самого от безумного поступка? Гибели Смоки он бы ему не простил, и снова пришпорил жеребца, понуждая того ускорить свой бег.

Мышастый как будто почуял нависшую над ним угрозу, и перешел с галопа на спурт, роняя хлопья пены с грызла и раздувая бока, точно кузнечные мехи. На их стороне была резвость и выносливость диких мустангов, способных бежать хоть целый день и покрывать в короткие сроки огромные расстояния. Лошади Барнсов и конь самого Декса были более благородных и чистых кровей, и, хотя резвости им тоже было не занимать, Текс не поставил бы на то, что они сумеют потягаться с быстротой Смоки на короткой дистанции, а с его выносливостью — на длинной.

Но апач и его пленник сидели на спинах пегих мустангов, и вот с ними-то мышастому предстояло потягаться всерьез…

«Эх, приблизиться бы к ним хоть шагов на пятьдесят, я бы рискнул выстрелить…» — думал Текс, стараясь не упустить из виду мелькающие впереди силуэты. Но расстояние для выстрела из кольта пока было слишком велико, а карабина, способного достать апача, у Текса при себе не было.

Апач вскоре заметил погоню, и то и дело оборачивался назад, оценивая, как споро сокращается расстояние между ним и преследующим его ковбоем. Лунный Олень тоже пару раз обернулся — а в том, что это был он, Текс убедился, разглядев знакомую кожаную безрукавку и синий узор татуировки на правой руке повыше локтя. Вряд ли апачи захватили кого-то другого, кто был бы так похож на сына Синего Облака. Да и по времени все совпадало — апачи наверняка рыскали в окрестностях деревни и захватили омегу, когда он, выйдя из хижины шамана в поисках средства утешить раненое сердце, неосторожно пустился в одиночное скитание по прерии.

Ухватившись за возможность спастись из рук лютых врагов, юный команч начал по-своему тормозить бег своего коня — свалиться с него он, по всей видимости, не мог, поскольку его ноги были связаны под брюхом мустанга. Но, начав щекотать его пятками по ребрам и елозить задницей по пятнистой шкуре, заменяющей индейцам седло, он добился того, что мустанг начал взбрыкивать, невольно замедляя бег собрата, везущего апача.

Заметив хитрость Лунного Оленя, Текс снова наддал, и вскоре уже смог навести на спину индейца-похитителя мушку кольта. Взведя курок, он сделал пробный выстрел, но пуля не причинила никакого вреда апачу, попросту не долетев до него.

Сойер чертыхнулся, и тут вспомнил, что у него на поясе висит другой пистолет, с более длинным стволом. Им как раз пользовался дядя-драгун, стало быть, стрелять из него с седла было сподручнее, чем из его родного кольта.

Переменив оружие и убедившись в том, что в барабане Драгуна есть патроны, Текс снова навел ствол с мушкой на апача и, выждав, когда впереди будет относительно ровный участок прерии, нажал на спуск. Пороховое облачко на миг окутало его, и тут же впереди взметнулась в воздух туча пыли, скрывшая из глаз обоих индейцев и их лошадей.

Не замедляя бега, Текс преодолел расстояние, которое до этого покрыла выпущенная им пуля, и, ворвавшись в пыльное облако, едва успел осадить Смоки — оба пегих мустанга остановились и тяжело водили мокрыми боками, и только на одном из них оставался сидеть всадник. Второй индеец ничком лежал в десятке шагов позади, и на его кожаной куртке расплывалось красное пятно.

— Браво, дядя Эш! — обрадованный удачей, и еще не впустивший в душу мысль о том, что он только что впервые убил человека, Текс крутанул кольт в руке и, сунув длинный ствол в потертую кобуру, подъехал к пленнику.

Лунный Олень с непроницаемым лицом и деревянной осанкой сидел на мустанге — и неудивительно, потому как его локти были крепко стянуты за спиной сыромятным ремнем. И щиколотки тоже были опутаны ремнями, пропущенными под брюхом коня и мешающими пленнику соскочить на землю.

Подъехав к команчу вплотную, Сойер достал нож и перерезал путы, потом подобрал свисающий до земли повод и, перекинув его на шею лошадки, кивнул сыну вождя:

— Едем назад, Лунный Олень. Там Красная Сова, он сражается с теми, кто тебя похитил.

Юный омега странно взглянул на него и хотел было что-то сказать в ответ, но тут их наконец-то догнали братья-Барнс и Ричард, и Текс покорно приготовился выслушать в свой адрес все, что он сам бы высказал, будучи на месте старшего мужа.

========== Глава 9. Медовая ловушка ==========

Они нагнали их, но подоспели к самой развязке — апач-похититель валялся на земле с пулей в почке, Лунный Олень, с уже освобожденными руками и ногами, восседал на мустанге, как принц на троне, и взирал на Текса со своим обычным выражением оленя на водопое, то есть донельзя сосредоточенным и серьезным. Текс выглядел победителем, да он им и был, что ни говори; и хотя он изо всех сил старался продемонстрировать скромное послушание, опустил глаза долу и принял смиренный вид, Даллас не обманывался на этот счет. Какое там послушание! Из тихого омута души ковбоя разом полезли все обитавшие в нем черти — видать, им до ужаса надоело сидеть смирно, и каждый старался найти себе дело.