Комментарий к Глава 2. Падающий Дождь

1 Черный Джек - одно из имен смерти в Штатах

2 ритуальная практика посвящения; в зависимости от содержания сна, индеец может претендовать на определенную роль в племени

3 с точки зрения шамана, все, что он видит - является либо его сном, либо частью общего большого сновидения.

4 пони в данном случае это не привычные всем нам с детства совсем маленькие лошадки (которые на самом деле мини-хорсы), а вполне себе верховая лошадь, мустанг-полукровка

5 огненная вода - алкоголь. Кстати, команчи на водку не велись, и потому их популяция сохранилась гораздо лучше других индейских племен, погубленных алкоголизмом.

Шаман Падающий дождь:

http://s02.radikal.ru/i175/1703/57/abed5a09945b.jpg

========== Глава 3. Фритаун ==========

*пятью днями ранее, Фритаун, ферма Вудса*

— Повесили, стало быть, Ланса нашего… — задумчиво проговорил Декс, зажег сигару и принял из рук Эдди Барнса стакан кубинского рома.

— Да… Он, бедняга, и дернуться толком не успел — сразу шея переломилась, — флегматично подтвердил Элия Вудс, фермер, удачливый меняла и скупщик краденого, и тоже подлил себе рома:

— Но смерть принял молодцом, я, по правде сказать, даже удивился. Чем-чем, а храбростью он никогда не блистал, наш мистер Мариньян, упокой Триединый его душу.

— Да уж, молодцом… — пробурчал Эдди и яростно поскреб шею, зудящую от солнечного ожога. — Небось нализался перед казнью «Хаухи», которую ты, Вудс, ему же и продал, а от этого напиточка даже у зайца просыпается храбрость льва, тебе ли не знать.

Элия крякнул, но спорить не стал. Мертвый мистер Мариньян интересовал его куда меньше, чем пока еще живой Черный Декс, собравший под гостеприимным кровом захудалой фермы военный совет своей поредевшей шайки. Отказать старым приятелем и партнерам в приюте не было никакой возможности, да и прибыль от новых дел терять не хотелось — вот только понять бы, когда Декс сотоварищи опять рискнет выйти на дело, при нынешних-то раскладах? И сколько думают пробыть во Фритауне?

Городок этот для банды Черного Декса всегда был навроде раковины для устрицы или омуточка для форели, нырк — и нет тебя, бог не выдаст, свинья не съест… А если и съест однажды, то это точно будет не свинья старины Элии. Ведь коли о тебе в прерии пойдет слух как о предателе, бизнесу конец, да и собственной головы не сносить.

Только вот опять получалась неувязочка: отряд рейнджеров под командованием капитана Коула, несколько дней назад завалившийся во Фритаун, взбаламутил тихий омут, вместе со всеми, кто плавал в мутной водичке или смирно полеживал на дне, и взбаламутил так, что жителей до сих пор потряхивало от впечатлений. И не сегодня-завтра рейнджеры вернутся, они, хоть и подстрелили парочку Дексовых подельников, а одного даже повесили, главаря не захватили, значит, и цели своей не достигли… Не таков был капитан Коул, чтобы бросать начатое на полдороге, и не таков Черный Декс, чтобы поднимать лапки вверх и сдаваться без боя.

Вот Вудс и думал: хорошо бы этот бой случился где-нибудь на равнине, или в ущелье, или вовсе на индейской территории, главное, подальше и от Фритауна, и от маленькой безобидной фермы…

Проницательный взгляд Декса скользнул по озабоченной роже Элии, и у Вудса возникло неприятное чувство, что атаман одним махом прочел все трусливые и подленькие мысли, роившиеся в фермерской голове.

— Кха-кха-кха! Ну и забористый же ром, — Вудс сделал вид, что подавился, и оттолкнул недопитый стакан. — Или староват я стал для такого пойла… Так что же вы решили, сэр? Надолго ко мне и к моим поросяткам? Это я к тому, чтоб знать, сколько окороков нести из кладовой.

— Я отлично понял тебя, Элия, — холодно ответил Декс. — Не тревожься, запасы твои пострадают не сильно. Приготовь нам на дорогу хамона, солдатских галет и побольше тыквенных фляг. На рассвете мы уедем…

пять дней спустя

…Тексу было не в диковинку путешествовать по прерии — с тринадцати лет отец брал его с собой в многодневные перегоны скота на новые пастбища, и в этих странствиях юный ковбой обучился всему, что следовало знать путнику, чтобы выжить посреди бескрайних Великих равнин.

Но нынешняя дорога, уводящая его от порога родного дома в неизвестность, мало походила на прежние его пути. Как и компания индейского шамана — на круг приятелей-ковбоев.

Падающий Дождь видел их путь пролегающим по другим местам, но больше не пытался направлять своего спутника. Оглядываясь на него, Текс вовсе не был уверен в том, что шаман полностью присутствует в своем поджаром теле, сильном, как у альфы, но в то же время по-омежьи гибком и грациозном. Его взгляд, устремленный прямо перед собой, часто бывал затуманен — как будто там, где странствовала в это время его душа, и вправду шел дождь или стояла завеса плотного тумана.

На первую ночь пути, перед тем, как заснуть, Текс долго слушал голоса койотов, тоскливо перекрикивавшихся на холмах там, где они проезжали на закате. Смежив веки, Сойер вспомнил Ричарда — и увидел его снова, как наяву.

Даллас в черных штанах и белой рубашке, перепоясанной широким красным поясом, ждал его на берегу озера, в темные воды которого ночное небо роняло искры звезд. Его сильные руки опирались на парапет пристани, и водная рябь играла с белым пятном отражения, как вдруг по мокрым сваям к его ногам устремились водяные змеи, широко разевая пасти, полные ядовитых зубов. Ричи не видел приближающуюся опасность, и Текс, как будто плывший к нему на лодке, закричал и замахал руками, потом достал подаренный ему отцом кольт, принялся палить без остановки в блестящих гадов… и проснулся посреди дикой прерии.

Резко вскинувшись от страшного кошмара, он не сразу сумел отделаться от дрожи, и выстрелов, все еще звучавших в его ушах, когда мельком бросил взгляд на шамана, и вдруг понял, что Падающий Дождь видит тот же самый сон… или что выстрелы звучат вовсе не в нем, а где-то поблизости…

— Что это, брат мой? Ты видишь кого-то? — вскочив на ноги, Текс достал свой, более привычный руке, кольт и, подойдя к приподнявшемуся на локте индейцу, посмотрел туда же, куда он. Но канонада в прерии затихла так же внезапно, как началась, и цикады тут же возобновили свои рулады, наполнив скрипучими песнями все окрестные кусты. А от индейца опять остро-чувственно пахнуло знакомым до одурения кофейно-ромнеевым букетом.

— Откуда ты взял запах Зовущего Реку? — только и выдохнул изумленно ковбой, никогда ранее не сталкивавшийся с таким шаманским умением. Когда индеец проделал это впервые, Текс решил, что у него при себе есть какая-то вещь Ричи. Но запахи, пропитавшие одежду, быстро теряли силу, а этот… этот был так же свеж, как если бы на месте шамана стоял сейчас Даллас собственной персоной…

Шаман взглянул на бледнолицего и улыбнулся. В неярком красновато-сизом свете костра его кожа отливала медью, а волосы казались исчерна-синими, как ночное небо.

— Разве ты не знаешь, Белое Дитя, что все сущее растворено в несуществующем, видимое — в невидимом, чувственное — в неосязаемом? Люди — это ручьи, сперва текущие по земле, а после впадающие в реку вечности, и сливающиеся воедино. Шаман не связан путами прошлого и призраками будущего, он всегда здесь, везде и нигде, с тобою и не с тобой. Махео (1) дал мне способность свободно входить в великую реку Вечности и находить в ней все, что было, все, что есть и все, что будет. Ты думаешь о своем избранном, Белое Дитя, ты зовешь его душу, и душа откликается, она стремится к тебе, я же только проводник этого стремления.

Падающий Дождь снова лег на землю, вытянувшись во весь рост, и укрыл голову пледом, словно его и в самом деле здесь не было — и Текс остался наедине с запахом кофе, ромнеи и сгоревшего пороха, с запахом своего мужа, который был им всего один день…

Выслушав ответ шамана, Сойер поначалу успокоился, и тоже вернулся на свое ложе, но, стоило его голове коснуться кожаной подушки седла, как беспокойные мысли снова закружились в ней — как рой мелких назойливых мушек снаружи.