– Послушай, волчонок, вера в Бога – это, ни что иное как, стремление человека переложить ответственность за свои поступки на него, на Бога. Когда я попал в отряд Красной Армии, то понял, что не Бог, а я сам отвечаю за каждого убитого мною врага, за порядок, который устанавливаю на этой земле. Я и есть сам себе Бог, и Бог есть во мне, моя религия – это коммунизм, светлое будущее всего человечества!
Так и мастерская Миронова была скорее маленькой коммуной, коллективом, а не НЭПовским предприятием. Весь труд был поделён: Дама отвечала за договоры с клиентами, платила налоги, начисляла зарплату по нарядам, Катя ходила на рынок и в магазины, варила еду, стирала рабочую одежду, а мужчины работали в мастерской. И культивировались в этой коммуне коммунистические идеи и воспитывались коммунистические принципы.
Вскоре Вовка поступил на учет в пионерскую организацию.
Однажды, в дождливый летний день, попали в Эрмитаж. Парадность, богатство, красота вызывали у Вовки смущение. Привыкший к нищете деревенской жизни, он не мог воспринять богатство царей и, поэтому был рад тому, что их изгнали из жизни. И уже хотел уйти из музея, как попал в военную галерею двенадцатого года…
У дверей их встретила уже немолодая женщина в толстых очках и тёплом платке, накинутом на худые плечи.
– Проходите, проходите, молодые люди сюда в зал славы русского оружия. Я сейчас Вам всё расскажу.
Их было трое: Илья за старшего, Вовка и Петька. У всех от удивления приоткрыты рты.
– Бородинская битва состоялась 26 августа 812 года. Скоро мы будем отмечать её 117– летие. Всё сражение длилось около 14 часов. Погибло в нём почти сто тысяч человек: русских и французов. Семь раз за время сражения позиции переходили из рук в руки, но к вечеру французы были вынуждены отступить. Им так и не удалось разбить Русскую Армию. Именно это сражение и решило судьбу Наполеоновской Армии, после Бородина началось изгнание врага из России. В ознаменование этой победу русский царь Александр 1 в 1819 году в своих «чертогах» решил создать галерею героев и, пригласил художника Джорджа Лоу, который и написал 332 портрета русских генералов, участвовавших в войне 12 года бородинской битве. Смотрите сюда, ребята,– она показала деревянной указкой вправо, вдоль узкой галереи, – вон там, в самом начале галереи мы видим портрет русского царя Александра 1 на коне. Но, он, царь, в бородинской битве не участвовал. Войсками командовал фельдмаршал Михаил Илларионович Кутузов. Вот его портрет, – и она указала на портрет рядом на стене справа. На нем во весь рост стоял пожилой мужчина.
– « Кутузов! Вот он какой! Михаил Илларионович! Стоит, – Вовка напрягся как волк и встал по стойке смирно перед фельдмаршалом. Он и раньше слышал о нём, но ещё никогда не видел. Ордена, погоны, лента, рукой указывает в сторону. Волк посмотрел за портрет. Там тоже портреты генералов. Он подошел ближе и стал читать фамилии.
– «Де-нис Да-вы-дов. Вот кто это! Вот он какой! Похож на крестьянина, такой же, только мундир и награды. Генерал. И глаза блестят на портрете.
О Кутузове и о Давыдове ему рассказывал Лёнька в школе, в Скрипино. Он продолжал стоять по стойке «Смироно».
– Знаешь, кто это, – спросила экскурсовод.
– Да, это Денис Давыдов. Герой! Партизан!
– Да, мальчик,– это герой. Сам Наполеон его боялся и приказал поймать и убить его. И послал против него большой отряд солдат. Но Давыдов со своими партизанами изрубил врагов, а живых взял в плен. А ещё Давыдов был поэт:
– Я Вас люблю без страха, опасенья,
– Ни неба, ни Земли, ни Пензы, ни Москвы,
– Я мог бы Вас любить глухим, лишенным зренья,
– Я Вас люблю затем, что это – Вы!…
Всю ночь Волку снилась Бородинская битва: грязь, кровь, запах дыма, кони, крики людей. Там, вдали, на пригорке стоял фельдмаршал Кутузов в зимней шубе и указывал ему, солдату Овчинникову, вдаль, где в окружении своих генералов важно сидел, положив одну ногу на барабан, сам Наполеон.
– Вперёд, за мной, – прокричал Давыдов, и, Волк, вскочил на коня и помчался в бой.
Решение было принято окончательное: он будет военным. Жаль ждать ещё пять лет. Это решение его окрепло, когда он прочел надпись на камне: «Здесь лежит Суворов» на могиле великого полководца в Александро-Невской Лавре. Он принял стойку «Смирно» и поклялся всю свою жизнь посвятить защите Родины на могиле фельдмаршала Кутузова в Казанском соборе…
А осенью пришла трагическая весть из Скрипина. Кулаки убили Ивана Макаровича, застрелили прямо на пороге сельсовета выстрелом в голову, поздно вечером. Выстрел этот эхом пролетел над деревней, и Василиса, почуяв неладное, побежала навстречу и нашла его мёртвого на пороге. Хоронили всей округой, отряд красноармейцев прошел строем перед гробом и был дан салют. Так и осталась Василиса опять одна. Так и проживёт всю свою оставшуюся жизнь без мужчины, свято веря в идеи коммунизма, и останется им преданной до конца.
В феврале 1931 года все труженики «Столярной мастерской Миронова не получили зарплату. Из-за возросших налогов, цен на древесину, подорожания электроэнергии, арендной платы за помещение, денег полученных после продажи изделий не хватило на зарплату. Политика Государства менялась. Иван Поликарпович собрал всех и сказал:
– Мастерскую закрываем. Всем оставаться здесь, вот деньги, – он достал из кошелька несколько купюр,– это на пропитание, пока не выгонят из помещения, – и протянул их «секретарю». Я еду сейчас к друзьям на 2-ю мебельную фабрику. Она создается сейчас на базе мебельной фабрики Халтурина, что была на Карповке. Ждите.
И через три дня весь коллектив « Мастерской Миронова» перешел на работу на 2-й деревообрабатывающий завод «Главдерева». Вовка, Петька и Илья были приняты учениками столяра и получили места в общежитии, и талоны на питание на фабрике-кухне, открытой в помещении бывшего склада фабрики Мельцера. Так Владимир Овчинников, шестнадцати лет отроду, влился в большой коммунистический коллектив. Началась новая, интересная, полная, радостная жизнь.
– Овчинников! Как Вы относитесь к религии? – спросил Секретарь Фабричного комитета комсомола, что сидел в центре в центре, застеленного красной скатертью стола, среди других членов комитета.
Волк, одетый в новую белую рубашку, настоящий мужской галстук красного цвета, белые брюки и белые парусиновые туфли, стоял один перед членами Комитета комсомола и отвечал на вопросы.
– Я не отношусь к религии. Я отношусь к рабочей молодёжи, отношусь к Советской Власти, отношусь к вождям мирового пролетариата и отношусь положительно восторженно и с уважением. Ак Религии я не отношусь вообще.
Секретарь удивленно сначала взглянул на Овчинникова, он явно ожидал другого стандартного ответа, но понял вдруг, что к таким словам и убеждениям то и придраться нельзя.
– Ответ убедительный, точный, верный, хотя и нестандартный. Но ведь мы все действительно не относимся к Религии. И все тут. Больше е говорить не о чем. Нет Религии и нет проблемы. Правильно Владимир. Я удовлетворён ответом. У кого есть еще вопросы, товарищи? – спросил он и оглядел сидящих.
– Скажите, Овчинников, а кто сейчас возглавляет ЦК ВЛКСМ? – спросила девушка, что сидела крайней справа.
– Первый Секретарь ЦК – Александр Васильевич Косарев. В 26 году он возглавил Василеостровской райком ГК СМ, а в 29 году возглавил Московско –Нарвский райком, который занимал в то время неверные позиции. Наладил там работу, убедил товарищей в правоте линии партии. И теперь достойно возглавляет ЦК ВЛКСМ.
– А теперь скажи, Овчинников, что ты можешь нам рассказать о своем детстве? Какие самые яркие воспоминания о нем у тебя, и какие события привели тебя в комсомол? – спросила другая девушка, что сидела слева от Секретаря.
Волк задумался. Детство. Это в первую очередь отец за спиной у Христа под куполом церкви. Это мама. Это Макарыч. Это Акбар! Он переступил с ноги на ногу и заговорил:
– Детство? Самое яркое воспоминание? Это Отец, что погиб в первую мировую войну. Я его не помню, и фотографии не было у нас. А вот его присутствие в моей душе и совести было всегда, его поддержку я ощущаю и сейчас, – он взглянул на потолок, примерно туда, где и должен быть лик Христа на куполе, – мама моя – крестьянка. Помню голод и трудности времени Гражданской Войны. Мама грела наши тела в прямом смысле и души постоянно. Самый близкий мой человек! – он опять умолк на миг, словно вспоминая, и вдруг заговорил уверенней и быстрее, – и ещё яркое как пламя воспоминание – мой пёс Акбар. Отец принес его в дом, когда я родился, и мы росли вместе. Он быстрее, я медленнее. Он стал большим и злым псом, сидел всю жизнь на цепи, прикрученной к ошейнику твердой проволокой, и никогда не покидал эту цепь. До смерти своей. Но для меня это был самый верный и преданный друг. Я часто малышом забирался в его будку и спал сладко, согревшись о его большое, доброе и теплое тело. И я сам открутил ту проволоку с цепи, когда он умер и похоронил его. А в день его смерти я вступил в пионеры. Вот такое было в моем детстве.
