- Я ведь никогда не просил у тебя невозможного… чёрт возьми, я вообще никогда у тебя ничего не просил!.. Правды! Всего лишь правды! Неужели за столько лет, что мы прожили вместе, душа в душу, я не заслужил даже такой малости?! – тяжело дыша, Джейк замолчал и с силой провёл ладонью по лицу. – А ты просто плюнула мне в душу… Не понимаю только, за что?.. За что?! Какая же ты всё-таки дрянь, Изабелла!

- Джейк, - сквозь слёзы простонала Белла, делая шаг в его сторону.

- Не подходи ко мне, - сквозь зубы угрожающе процедил тот, и его руки снова сжались в кулаки. – Никогда в жизни я не бил женщин, но сейчас это желание настолько велико, что я боюсь не сдержаться. Если я ударю тебя, то перестану уважать себя. А ты не стоишь моего самоуважения, дорогая моя.

- Я не хотела этого, Джейк, - судорожно всхлипнула Белла. – Ты всегда значил и значишь для меня очень много, я люблю тебя! И меньше всего я хотела причинить тебе боль… просто я…

- Конечно, ты не хотела, чёрт возьми! - зло усмехнувшись, перебил её Джейкоб. – Ты никогда и никому не хочешь причинять боль, но на деле выходит обратное. Ты не хотела делать больно своему Эдварду, когда с лёгкостью пренебрегла его правом отцовства; ты не хотела делать больно дочери, когда лишила её отца, но вместе с тем продолжала упорно создавать в её голове его живой образ; и, естественно, ты не хотела причинять боль мне, когда лгала, глядя прямо в глаза! – голос Джейка постепенно нарастал и на последних словах перешёл на крик.

- Позволь мне всё объяснить, пожалуйста, прошу тебя! – умоляюще сложив на груди руки, воскликнула она.

- Не утруждай себя. Я и так заранее знаю всё, что ты мне скажешь, - понизив голос, отозвался Джейк. У Беллы снова возникло ощущение дежавю, будто совсем недавно она уже слышала нечто подобное. Но вот от кого? Сейчас ей этого не вспомнить. – Ты так предсказуема, Белла, как зачитанная до дыр книга.

Белз замерла, не зная, что ещё сказать. Да и что вообще можно было сказать? Для любых покаянных речей сейчас было уже слишком поздно. Она понимала умом и чувствовала сердцем, что прямо сейчас теряет дорого для себя человека раз и навсегда, и уже не в её власти это исправить, остановить. Слишком поздно! Беспощадное осознание этого разъедало её изнутри, подобно концентрированной серной кислоте.

- Какой же я был идиот! – горько рассмеялся Джейкоб. – Я просто хотел помочь тебе с разбором коробок, пока вы с Мелл возились в кухне. И убирая вещи шкаф, знаешь, на что я наткнулся? На твой старый фотоальбом! А помнишь, что было в том альбоме, кроме ваших с ним фотографий?

- Его письмо, - одними губами прошептала Белла. Она действительно, повинуясь захватившим её тогда эмоциям, взяла с собой в Италию их с Эдвардом фотоальбом, который все последние годы благополучно пролежал в родительском доме.

- Оно выпало оттуда прямо к моим ногам. У меня нет привычки читать чужие письма, но, когда понял, ЧТО именно держу в руках, было уже поздно. Ты удивишься, но когда я прочитал письмо, мне вдруг стало больно… за тебя, за него, за вас! Кажется, в ту минуту я впервые по-настоящему осознал, что занимаю рядом с тобой чужое место. Парадокс, если учесть, что я считал Эдварда мёртвым, но… - Джейкоб ненадолго замолчал и пожал плечами, не зная, как объяснить свои чувства. – Ещё там, в Форксе, когда я нашёл тебя всю в грязи и в слезах, ты пообещала, что расскажешь мне всё, когда будешь готова. И я ждал этого, не желая давить на тебя, понимая, что тебе и без того тяжело. Но я так боялся за тебя, Белла. Думал, как же ты, моя маленькая девочка, справляешься с таким горем?! Как же тебе, должно быть, тяжело и больно! И твоё странное поведение, постоянные отлучки только ещё больше заставляли меня переживать за тебя, за твоё душевное здоровье, чёрт бы тебя побрал! Когда ты всю прошлую субботу не брала трубку, я успел напридумывать себе, Бог знает, что! Готов был уже мчаться в аэропорт, когда ты соизволила-таки перезвонить! – на последних словах Джейк вскинул руки в возмущённом жесте, а затем замолчал, запустив себе пальцы в волосы и с силой сжав их. – Я даже опустился до того, что сегодня решил проследить за тобой, просто чтобы понять, куда ты ходишь… опять же из страха, что ты наделаешь глупостей… Можешь смеяться надо мной!.. Я знаю, что ты никогда не любила меня так, как я тебя, ну и чёрт бы с ней, с этой любовью! Но мы всегда были близкими друг другу людьми! Друзьями!.. А ты втоптала нашу дружбу в грязь… Своей ложью обесценила всё то хорошее, что было между нами!

- Прости… - едва слышно прошептала Белла сквозь душившие её слёзы.

Она обессиленно опустилась на диван, закрыв лицо руками. Ноги больше не держали её: каждое слово, сказанное Джейком, свинцовым грузом ложилось ей на плечи. А осознание того, что он прав – прав во всём! – рвало ей сердце в клочья, превращая его в кровавые лохмотья.

- Пойми, дело не в том, что я чувствую себя рогоносцем – им я себя совсем не чувствую, хоть это и странно. Вероятно, дело в том, что ты никогда не была до конца моей, и тень Эдварда всегда маячила на горизонте… Будь на его месте кто-то другой, тогда да… Но я всё равно чувствую себя преданным… Ты предала меня, понимаешь?.. Предала меня как человека, который всегда и во всём верил тебе, предала как друга, Белла… - Каждая фраза Джейка, произнесённая им тихим, дрожащим голосом, вмещала в себя тонны горечи и бесконечные мили боли, что навсегда отделили его от неё. - Я всё сказал.

- Прости меня, пожалуйста! Можешь больше никогда даже не смотреть в мою сторону, только прости! – убирая руки от лица, взмолилась Белла.

- Не могу, - покачал головой Джейк, и отчаяние разом затопило его тёмные, как ночь, глаза. – Но и не смотреть в твою сторону тоже не получится, потому что я не перестану общаться с Мелл. Для меня она, как родная, и я буду видеться с ней так же, как и любой отец видится со своими детьми после развода. Нравится тебе это или нет.

- Я буду этому только рада… - охрипшим от слёз голосом прошептала Белла.

- И последнее. Не возвращайся сегодня домой. Я соберу свои вещи и завтра утром улечу в Сиэтл. А Мелани передай, что позвоню ей в самые ближайшие дни. Не знаю, какие слова ты будешь подбирать для того, чтобы всё ей объяснять, только, пожалуйста, не надо врать. По-моему, лжи уже и так достаточно. Просто познакомь её, в конце-то концов, с отцом, а остальное она и сама поймёт. Мелл очень умная и рассудительная девочка, - с этими словами Джейк развернулся и быстро вышел из комнаты. Оглядываться он не стал.

Белла обхватила себя руками за плечи, низко опустила голову и разрыдалась – громко, протяжно, безудержно, до болезненного ощущения, будто что-то разрывает горло изнутри, душит, убивая. Она тонула в бушующем океане той боли, что испытывала сама, и той боли, что причинила Джейку, погружалась всё глубже и глубже, захлёбываясь слезами. Чувство вины давило на неё, погружая на самое тёмное дно отчаяния, достигнув которого, уже трудно будет снова всплыть на поверхность.

Спасение пришло внезапно, когда Белла уже начала терять зыбкую связь с реальностью. Сильные руки Эдварда обхватили её трясущиеся от рыданий плечи и плавно перетянули Белз к нему на колени. Она крепко вцепилась пальцами в ворот его рубашки, словно тот был её спасательным кругом.

- Всё позади, теперь уже позади, - утешал Эдвард, заключая Беллу в свои надёжные и такие родные объятия. – А Джейк… Он простит тебя, пусть не сейчас, пусть даже не скоро, но однажды обязательно простит, слышишь? Просто дай ему время… А сейчас поплачь, поплачь, моя маленькая – тебе это нужно. Поплачь и станет легче, вот увидишь…

И Белла плакала. Плакала, уткнувшись лицом в плечо Эдварда и всё не отпуская воротника его рубашки, пропитавшейся солью её слёз.

Постепенно плач стал успокаиваться, переходя в отдельные стоны и судорожные всхлипы. Вскоре Белла и вовсе затихла, расслабилась в руках Каллена, согретая теплом и любовью, дышащей в каждом тихом слове утешения, слетавшем с его губ; живущей в каждом нежном поглаживании его ласковых пальцев.