— Кирилл Сергеевич, можно я вас за руку возьму? — шепнула мне в ухо Вероника. Я заметил, что она испуганно косится на расхаживающих вокруг гаттьен.

— Держись крепко, — я не удержался и поцеловал Веронику в щеку, повернулся к Алиль. — Как я могу тебя отблагодарить?

— Оставайся самим собой, — богиня сверкнула глазами, накинула на голову капюшон и пошла в сторону леса. Гаттьены последовали за ней.

— Какая красивая! — вздохнула Вероника.

— Ты не хуже, — ответил я, и мы вместе шагнули в светящийся портал богини Алиль.

Свет. Он лился из стрельчатых узких окон справа и слева от меня, но в силу какой-то необычной оптической иллюзии казалось, что вся комната наполнена светом — тем удивительным, золотым, легким радостным светом, какой можно увидеть только в детстве, солнечным ранним майским утром в момент пробуждения. Полным тепла и безмятежности.

Я лежал на спине, на неширокой деревянной кровати, укрытый до половины алым шелковым одеялом. Странно, но я ничего не помнил. Как прошел портал, почему встречаю утро здесь, в этой просто убранной, но изысканной комнате неизвестного мне чертога, в этой постели. В моей умиротворенной светом и приятной истомой тела душе шевельнулось беспокойство.

Кто-то заботливо приготовил для меня простую и чистую одежду, причем такую, какую носят мои друзья ши. От нее пахло чистотой, лавандой и корицей. Я встал, оделся, прикрыл одеялом смятую постель и вышел из комнаты в длинную галерею с такими же готическими окнами в стенах справа и слева. Я шел по галерее, и мысли мои постепенно обретали логичность и стройность.

Скорее всего, я в Нильгерде. Да-да, именно в Нильгерде, легендарном убежище Сестер Ши. Месте, куда так стремился де Клерк. И мои спутники — Уитанни, бард, Вероника, — тоже здесь. Надо найти их.

Галерея вывела меня на огромную круглую площадку, обнесенную ажурной колоннадой — похоже, верхушку высокой башни, поскольку внизу, насколько хватал глаз, был бескрайний лес, выглядевший совсем не по-зимнему: зеленеющие кроны казались с такой высоты сплошным ковром. Было по-весеннему тепло. Как странно — на всей территории Элодриана разгар зимы, а тут поздняя весна! Может, снова иллюзия? И еще, меня буквально накрыла волна цветочных запахов. Вся площадка по окружности была уставлена ящиками и большими керамическими горшками с цветами. Тут были розы — самые разные, белоснежные, кремовые, розовые, алые, пурпурные и даже черные, — ирисы, хризантемы, лилии, еще какие-то неизвестные мне цветы, похожие на пестрые кулечки из тончайшей вощеной бумаги и на разноцветные птичьи перья. Возле одного из ящиков стояла маленькая хрупкая женщина в тунике из табачного шелка и секатором обрезала розовый куст. Она обернулась, и мы встретились взглядами.

Несомненно, ши. Когда-то, при первой встрече, меня поразил облик Даэг-ан-Граха, но у неизвестной садовницы внешность была еще экзотичнее. Удивительная хрупкость тела, треугольное маленькое личико с острым подбородком и огромные, лишенные белков глаза вызвали у меня ассоциацию с богомолом — или с инопланетными пришельцами, как их изображают в фильмах. Волосы женщины, тонкие, как золотая паутина, были убраны в сложную прическу, заколотую несколькими гребнями из серебристого металла: кожа лица была идеально свежей и гладкой, как у юной девушки, крошечный нос казался непропорционально маленьким в сравнении с глазами — как и рот с бледными пухлыми губами. Самоцветы в остроконечных ушах и плоский зеленый камень в золотом медальоне на груди сверкали под солнцем. Я поклонился: незнакомка ответила мне кивком, а потом пристально посмотрела на меня, склонив голову набок.

— Ллэйрдганатх, — сказала она, и в ее голосе была теплота. — Ты проснулся.

— У вас красивые цветы, — сказал я. — Что это за место?

— Это мой сад, — ответила садовница, обрезав секатором еще один побег. Ручки у нее были маленькие, как у пятилетнего ребенка. — У моей Сестры свой сад, там она выращивает лекарственные травы. Купину ши тоже. А я люблю цветы.

— Так вы одна из Сестер? — Я почувствовал волнение.

— Да, Сестра-День, как меня называют мои соплеменники. — Волшебница улыбнулась мне. — Добро пожаловать в Нильгерд, друг мой.

— Значит, я все-таки дошел до конца пути, — вздохнул я. — Что ж, это радует. Особенно то, что только вы можете помочь де Клерку.

— Ты прав, — Сестра-День отошла от ящика с розами, положила секатор на низкий мраморный столик. — Должна сказать тебе, Ллэйрдганатх, что ты успел вовремя. Опоздай ты на несколько дней, и де Клерка бы не спасла никакая магия. Его болезнь очень необычна. Она связана с его предназначением.

— Наверное, вы можете мне многое рассказать, Сестра.

— О болезни де Клерка мы не будем говорить, — она вновь улыбнулась. — Это вопрос высокой магии, а ты в ней не силен. К тому же, — тут ши сделала паузу, — рядом с ним женщина, которая любит его, и которую он обожает.

— Так Вероника с ним? — Странно, но я почувствовал что-то похожее на ревность. — А Уитанни?

— Она тоже здесь. Недалеко. Но пока вам не стоит видеться. Так нужно, Ллэйрдганатх.

— Все же позвольте спросить — почему?

— Ты очень хочешь это знать?

— Просто желанием горю.

— Хорошо. Ты слишком многое сделал для нашего народа и для всего Элодриана, чтобы я могла тебе в чем-то отказать. Такова воля Алиль, с которой считаемся даже мы, Сестры. Вам с Уитанни нужно испытать свои чувства, и сделать выбор. От этого выбора зависит ее жизнь и твое счастье.

— Я люблю ее.

— И она любит тебя, — эльфийка кивнула. — Искренне, преданно, всей душой. Гаттьены существа свободные и своенравные и я, признаться, немало удивлена тем, как Уитанни привязалась к своему спасителю. Это настоящая любовь, и мы с Сестрой одобряем ее, но… Уитанни создание нашего мира. Она сотворена магией Элодриана и без нее неминуемо погибнет, как птица, лишенная возможности летать. Она не сможет пойти за тобой в твой мир, если ты пожелаешь в него вернуться.

— Алиль уже говорила мне об этом.

— Хочешь сказать, ты решил уже тогда? Но время идет, а сердца людей непостоянны. Любовь может не только давать жизнь, но и убивать.

— И все же повторю — я люблю ее.

— Значит, ты принял решение?

— Да, — мне вдруг показалось, что я совершаю самый решительный поступок в своей жизни. — Я… я говорил с Алиль. Это было в тот день, когда я едва не потерял Уитанни.

— И это мне известно. Но Алиль не сказала нам, что ты в ту минуту принял окончательное решение. Ты не ответил ей, останешься ли ты в нашем мире, или все же возвратишься в свой.

— Это очень трудное решение для меня, Сестра. Я не мог принимать его тогда, слишком сильные чувства мной владели.

— Понимаю. Присядь, Ллэйрдганатх, — эльфийка красивым жестом показала мне на мраморную скамью в середине площадки, — разговор у нас будет долгий, как мне кажется. Твоя история удивительна, и я бы хотела получше узнать тебя.

— Я всего лишь пришелец в вашем мире. Но так получилось, что он стал мне родным.

— Вильям тоже так считал, — глаза ши потемнели, а в голосе появился лед. — И едва не погубил нас всех.

— Вот поэтому мне надо знать наверняка: не повторю ли я судьбу отца, оставшись в Элодриане?

— Алиль рассказала нам с Сестрой о твоей идее. Действительно, это единственный способ, который позволит избежать возвращения де Клерка в наш мир. И возможность для тебя остаться — ведь если де Клерк вернется в свою вселенную до момента встречи с Тейо, он не напишет копии Книг Азарра, и Дух Разрушения уже не сможет вторгнуться из вашего мира в Элодриан…

— Сестра?

— Хочу спросить тебя, Ллэйрдганатх — как он умер?

— Тейо? Как воин. Пал на поле битвы.

— Жаль. Его звезда погасла для нас навсегда.

— Все мы смертны, Сестра.

— Да. Но мы сейчас говорим о тебе. И я буду откровенна с тобой. Когда де Клерк отправится обратно в свой мир, портал будет разрушен. Восстановить его мог только Тейо. Если ты выберешь Элодриан, ты проживешь здесь остаток жизни. Ты навсегда останешься здесь.